Из подъезда выхожу спешно, на ходу прикидываясь наркоманом. Капюшон на голову, плечи опускаю, чуть сутулюсь. Ногами неровно ступаю, пока у подъезда не замечаю большую машину. Наша! В ней ещё один парень. Даже обидно становится. За мной в таком смешном количестве отправили. Как-то неуважительно. Взглядом быстро прогуливаюсь по округе. Мда, правда больше никого нет.
Лишь водила. Мне нельзя за руль. Поэтому быстро в тачку ныряю и пока парень в а*е делает нелепый порыв не то сбежать, не то пушку отыскать, в морду ему дуло упираю:
— Едем.
Парень удивлённо таращится, поэтому слегонца бью кулаком в нос. Хруст, стоны, кровища…
— Повторять не буду — поехали!
Одной утирая морду от крови, другой суматошно перебирает ключи, включает зажигание, коробку передач… газует.
Продолжая удерживать пистолет, уточняю:
— Я тебя не знаю. Ты кто?
Парень на меня злобно косится, зубы алеющие скалит. Бл*, в морду что ли ещё ему разок дать? Но видать мысль чётко вырисовывается на моём лице, поэтому парень нехотя бурчит:
— Рустем.
— Ты чей, Рустем?
Опять молчит.
— Я сегодня терпелив, но капли драгоценные заканчиваются.
Парень молчит.
— Раз, два, — без предупреждения и долгих пауз, поэтому парень опережает, выдаёт основные погоняла «Грот» и «Лютый» — парней, кто теперь близко якшается с Пастором.
— На меня заказ? — скорее для себя, чем для ушей Рустема. Парень так на меня косится, будто я идиот. Вот не нравится мне его морда. Она опять просит кулака. Настойчиво…
Жаль, не могу — мне нужно ехать за город. А я не в том состоянии, когда стоит рисковать и за рулём сидеть.
Парень догадливый, едет к выезду на загородную трассу.
Хмельной рассудок с трудом ворочается. Начинаю перебирать все доводы, причины, аргументы и всё сводится к «босс всё-таки решил меня слить». Убегать и прятаться не собираюсь. Я не из трусов! Не потому, что смерти не боюсь, как раз потому, что ещё хочу пожить. Вернее, теперь хочу — поэтому и еду к Пастору. Нам нужно поговорить и решить наши разногласия. Я понимаю, что из моего мира не выбраться. Тогда нужно найти выход, как мне оттуда свалить.
Уже свернув в посёлок, водила не выдерживает:
— Бл*, совсем, Бес? — косится неверяще. — Чё, реально к нему? Да он тебя уроет, — тявкает парень, а у меня башка раскалывается.
— А в чём проблема?
— Ты даже не подойдёшь к дому, — посмеивается хрипло Рустем. Ствол ему в висок направляю, смотрю некоторое время, а потом просто бью. Гулкий удар, хлюпает кровь, брызги орошают окно.
Машина круто в сторону виляет, пока парень стекает по сидению, хватаю руль. Но скорость лихая, нас заносит… в итоге тачка глохнет, но перед этим звучно втыкается в дерево.
Зубами неприятно клацаю, во рту солоно, в груди щемит… Кое-как выбираюсь из покорёженной машины, и то, дверь приходится вышибить. Ногой. С секунду ориентируюсь, а когда сознание нехотя распознаёт картинку, плетусь вглубь посёлка. Благо до дома Пастора немного остаётся…
ГЛАВА 29
Бес
Моё появление вызывает переполох. Но я пробиваюсь, не желая трупами усеивать территории, тем более, многие из ребят мне не желают смерти, но обязаны преградить путь.
Поэтому показательные драки, где крушу, что под руку попадается. Мне тоже не слабо перепадает, но я добираюсь до заветной цели. Уже в коридоре второго этажа, слыша, как за спиной несётся неминуемая гибель, те, кто припозднился на крики, грохот… А передо мной стоят Эдис и Мэд, позволяю себя скрутить.
— Бл*, Бес, — рычит, заламывая руки Эдис. — Какого х* ты устроил?
Мэд выполняет обычную инструкцию, пока один держит, второй меня обыскивает. Только убеждается, что я чист, распахивает дверь в кабинет босса, где меня уже ждёт Пастор.
Наедине нас не оставляют, но руки уже свободны. Разминаю затекшие конечности. Шмыгаю носом, языком мажу по разбитой губе, и смахиваю кровь с подбородка.
— Ты либо слишком умён, либо невообразимо глуп, — нарушает молчание Пастор. Сидит в своём кресле. Без пиджака, в белоснежной рубашке обрызганной алыми каплями. Взгляд бешенный, бледный, губы синевой отливают. — Хотя никогда предпосылок к отупению не проявлял.
— С какого х* у моего подъезда задроты тусуются? — сажусь на стул перед столом босса.
— С того, что ты под меня копаешь, — зло подаётся вперёд Пастор.
— С какого х*? Ты меня знаешь, если бы копал, давно бы присыпал.
Нестор Львович люто жжёт взглядом. Давно столько эмоций не видел за ним. Поэтому решаюсь на признание. — Мне это раз плюнуть. Знаешь ведь, у меня много компроматов. Не ради огласки, а чтобы прожить чуть дольше…
— Тогда почему ты…
— Личные проблемы, — мотаю виновато головой. Самому тошно.
Босс прищуривается, вдумчиво молчит, но звонок нарушает повисшую тишину.
— Да, — в мобилу босс. Взгляд рассеивается. Пастор откидывается на спинку, поджимает губы, выслушивая звонившего. — Понял, — кисло. — Молодцы. Что делать, знаете, — сбрасывает звонок.
Некоторое время продолжает на меня устало смотреть. Гнев в глаза поутих. Уже без злобы, скорее раздосадованно:
— Она делает из тебя тряпку.
И этим бесит.
— Ты хоть понимаешь, что из троих не приехавших по моему указанию, ты был главным претендентом, кто покушался на меня.
— Я не идиот, Пастор.
— Она тебя подставляет. Делает слабым, пусть не нарочно. Ты делаешь промахи. Боишься… И это приведёт к летальному исходу.
— Это не она. Это я сам!
— Неделя. У тебя есть неделя собрать мозги в кучу или, — босс многозначительно умолкает. Да и не надо ничего говорить. Сам понимаю.
Пастор кивает: «на выход».
Кое-как встаю… Боль везде и всюду. По мне танк проехался. Шикарные ощущения. Плетусь на выход. По коридору Эдис и Мэд меня сопровождают.
— Ты хоть понимаешь, — уже идём к лестнице, — что если бы не наше отношение к тебе, ты бы так далеко сюда не зашел?
Конечно понимаю, я БЕС, но, бл*, не супергерой! Меня могли просто снять, но никто оружие в сторону не направил. А ещё точно знаю, что большая часть ребят босса спит и видит, как я встану над ними главным. Поэтому хоть и пытались остановить, но не проявляли той прыти, которую обычно проявляют, желая убрать объект, не нужный боссу.
— Буду должен, — принимаю долгом. По ходу первого этажа со всех сторон ловлю обвиняющие, укоризненные взгляды. Смутно помню некоторых. Морды в кровищи, шмотки подранные. Мебель перевернута. Не хочу, чтобы на меня держали зло. Возможно, нам ещё работать в будущем. Поэтому чувствую искреннюю вину.
— Без обид, ребята. И простите… — Я ценю хороших парней. — Был не прав, — без желчи и насмешки. — С меня причитается. Клуб… Всем, кто под руку попался.
Дома окидываю безразличным взглядом разрушенную квартиру. Такое впечатление, что у меня искали что-то ценное. Хотя, неудивительно. Пастор в курсе, что у меня есть страховка, но не в курсе, где я её прячу.
Устало плетусь в комнату Рины. Она тоже перевернута, но сердцу милей. Да и удобнее всегда казалась.
Чуть раскидываю погром. На каркас постели кладу матрас, и заваливаюсь спать, как есть.
Эх, спасибо хоть так…
Арина
После ночи приходит утро — неизменный порядок суток. А потом день, вечер… Ничего не меняется. Сегодня солнышко приветливо заглядывает в окно, радужно переливаются робкие лучи, но улыбка никак не желает заиграть на губах.
Последние дни живу на автомате. Дышу, жую, смотрю, говорю.
Нет вкуса в жизни. Всё пресно, уныло, безрадостно.
И к деду не пускают уже второй день. Вчера несколько часов просидела кряду, но медсестра категорически запретила. «Никаких волнений!» — Виктория радужно меня встречает, и с такой же улыбкой выпроваживает. Ей всё равно, есть я или нет.
А что страшнее, проблемы деда с сердцем — ей тоже не интересны. Она просто выполняет свою работу.
— Ему нужно хорошо поспать!
Её любимая фраза.
— Пусть отдыхает.
Чуть не разрыдалась.
Еле подавляю в себе детские слёзы и иду домой. Тем более, мне есть, чем заняться. Да. Переезд — дело нешуточное. Никогда ничего подобного не делала.
Благо помощники есть — и я радуюсь любой компании. Давид и Матвей — дурные, бесшабашные, но верные. Сомневаюсь, что разберусь с коробками, которые они собирают, но лучше так, чем одной.
Однажды, когда братья были заняты, Лёша взялся проводить.
Мы шли, болтали, а потом… он поцеловал. Я не ожидала.
Нет, видела, что он мялся на пороге. И смущение читала, но не думала, что решится. Это было легко и странно. Не сказала бы, что неприятно, но и особого удовольствия не ощутила.
Зато другое чувство со стороны давило — словно лазер, выжигающий дыры.
Лёшу не пихаю, не шарахаюсь, — что я, дура шуганная? — но, упираясь руками в его грудь, отстраняю:
— Прости! До свидания, — ретируюсь в лавку, даже не осмотревшись, может машина Беса стоит где-нибудь у обочины? Вдруг не померещилось, что следят за мной.
Закрываюсь наглухо… Вечером прибегают братья, и вечер проходит по обыкновению шумно, весело и сборочно.
Лёша тоже порывается записаться в помощники, но я не горю желанием его впускать в свою жизнь. Это слишком интимно как-то…
Поэтому отказываюсь. Тем более ребята сразу ощериваются.
Но однажды даю слабину своим убеждениям. Решаюсь пустить Лёшу.
На самом деле я просто боюсь одиночества, пустоты и звона тишины, в которой слишком много Беса и моих мыслей о нём. Лучше в компании. Правда, посиделка недолгой оказывается. Настрой у Лёши не помогать, а как можно более тесно познакомиться. Для меня это становится неприятной неожиданностью.
Вроде нейтрально держусь, ухаживаю — чай, бутерброды, конфеты, печенье… мысли предательски в сторону Димы сворачивают, и когда выныриваю из мира грёз, оказываюсь в объятиях Лёши. Прижатой к обеденному столу. Не сразу нахожу, как отбиться. Да и врасплох ловит.
Смотрю на Лёшу, он нависает… целует. От нехватки воздуха голову ведёт. Цепляюсь за парня, а он жест по-своему считывает, и уже следующий миг я на столе сижу. Парень легко задирает подол школьной формы. Уместившись между моих ног, возражения проглатывает поцелуями. Но я не теряюсь в его руках и не горю от желания, поэтому настойчиво вырываюсь. Пихаю в грудь и даже бью по щеке: