- Достаточно будет, если ты передашь мою просьбу, - Тарас улыбнулся и воспарил над крышей. Нет, как ему это удаётся?.. - Когда-нибудь я тебе расскажу, - стригой растаял в воздухе, как Чеширский кот.
Светало. Стоя на крыше, я наблюдал, как над далёким горизонтом светлеет узкая полоска, как она наливается багрянцем, ширится, превращаясь в шелковое красное полотно. Как оно, в свою очередь, светлеет, становится золотым, и наконец в небо выплывает солнце...
Из-за пенных волн Океана Красный бык приподнял рога
И бежали лани тумана За скалистые берега...
Я и раньше любил поэзию. Помнил многое наизусть, но Алекс вывел это на совершенно другой уровень. По-сути, я мог припомнить подходящее четверостишье на любой случай... Одно плохо: меня это поэтом не делало.
Но Алекс всё равно говорил: - учи. Даже если количество не перейдёт в качество, хотя бы сойдёшь за умного.
Вот такой он, мой шеф: добрый, ласковый и чуткий.
Высмотрев сверху безлюдный пятачок, я спрыгнул во двор.
Ну, если совсем честно, это был не совсем прыжок. Несколько раз я тормозил кроссовками о бетонную стену, да и приземление вышло не таким красивым, как мне хотелось. Древний стригой Тарас наверняка посмеялся бы над моей неуклюжестью. Но как говорится в известном анекдоте: - я и сам помладше буду...
А вот дома меня ждал сюрприз. Петенька.
Я и забыл уже про мелкого паршивца. Но зато Фёдор Михайлович не забыл.
Когда я зашел в ворота особняка, настроение было приподнятым: дом, как говорится, родной дом. И знакомый скрип кованой калитки, и эти гортензии по бокам дорожки, разросшиеся за лето и пожухлые от осенних заморозков, и багряные листья клёна, на белом песке как кровавые пятна... Вдохнув родной воздух, я улыбнулся.
Алекс наверняка уже дома, сидит на кухне, и девчонки отпаивают его лучшим в мире кофе... Как я соскучился по нашему кофе! И по кухне, и по девчонкам... По простору своей комнаты на втором этаже, принадлежащей мне одному.
В цирке больше всего напрягало обилие народа. И в общаге, и в тренировочных залах, и на арене - всегда кто-то был, всегда кто-то толокся. И хотя я чрезвычайно уважаю и очень люблю шефа, делить с ним крошечную комнату довольно хлопотно.
В общем, ступив на порог родного особнячка в довольно приподнятом настроении, за дверью я почувствовал, как планка падает... буквально, ниже плинтуса.
Потому что из кухни доносился детский, но по-стариковски брюзгливый голосок сопливого стригоя.
Поймите меня правильно: в целом - в целом, детей я люблю. Теоретически. Но с Петенькой я не знал, как себя вести. С одной стороны, он старше меня - если верить чутью и откровениям графа о его происхождении. С другой - психика-то у него детская. Изворотливый хитроумный маленький паршивец.
Зоя призналась, что он выманил её из цирка старым, как мир приёмом: потерявшееся дитя. Он постучал к ней в комнату, и со слезами на глазах поведал, что потерялся после выступления: пошел в туалет, и заблудился. Где-то там его ждёт мама, волнуется, плачет наверное, а он никак не может найти дорогу...
Сердобольная девушка, накинув халатик, обещала проводить мальчика к маме, но в фойе её уже ждали.
Идя на кухню, я заранее представлял себе печальную картину: угрюмая Антигона, мрачная Афина и заплаканная Амальтея. А в центре внимания - Петенька. Мелкий стригой, уже искусавший моих девочек до полусмерти...
Но замерев на пороге кухни, я понял всю несостоятельность своих умозаключений.
Антигона была вовсе не угрюмой, а весёлой и раскрасневшейся от смеха. Она жарила что-то аппетитное в сковороде. Афина, взобравшись на высокий табурет коленками и отклячив круглую попку, перелистывала журнал. Амальтея, тихо улыбаясь, что-то вязала в уголке...
Петенька, болтая ножками, сидел на барной стойке, и жрал варенье прямо из банки.
Мордашка ребёнка была измазана малиной, в руке он сжимал крупную ложку, которую то и дело отправлял в рот. Банка стремительно пустела.
- Что здесь происходит? - я этого не хотел, но вопрос прозвучал настолько резко, что все вздрогнули. Петенька выпустил банку из рук, и та грохнулась на плиточный пол. Во все стороны брызнули осколки и красные брызги.
- Шурик! - возмутилась Афина. - Ты зачем ребёнка испугал?..
Амальтея молча отложила вязание, и взяв тряпку и ведро, принялась прибираться. На меня она даже не взглянула.
Антигона продолжала священнодействовать. И вовсе не в сковородке, а на электрической вафельнице. Она пекла вафли! И я даже знаю, для кого...
Нет, не такого приёма я ожидал после почти двухнедельного отсутствия.
Мелкий гад посмотрел на меня и коварно подмигнул.
- А где шеф? - я хватался за соломинку. Как утопающий.
- К Гиллелю поехал, - ответила Афина. Она так и не встала с табурета, изучая какие-то страшно интересные наряды в журнале. Что на неё, если подумать, не слишком похоже...
А я разозлился. Как мог Алекс оставить девчонок наедине со стригоем?..
Пусть он и от горшка два вершка, но я слишком хорошо помню, как он заламывал руку Зое, а потом чуть не отгрыз мне голову. Как шеф мог так рисковать?
Я бросил сумрачный взгляд на Петеньку, тот ответил глумливой ухмылкой. А потом сказал приторным до судорог в скулах голосом:
- Тётенька Антигона, а можно мне водички?
- Конечно, зайчик! А может, лимонадику? Или сгущенного молочка?
- Он не пьёт воду, - рявкнул я, не сдержавшись. - И варенье тоже не жрёт! Потому что ему сто лет, и сидит он на кровавой диете.
Все три девы посмотрели на меня так, словно я пнул щенка.
- Шурик, ты что-то путаешь, - мягко произнесла Амальтея. - Это всего лишь ребёнок. Он заблудился, попросил водички, и позвонить маме... Скоро за ним приедут родители.
- Да не родители по нему плачут, а отряд зачистки!
И тут я догадался проверить ауры. А потом нервно сглотнул. Петенька их загипнотизировал! Это был почти что гламор, но какого-то другого качества. Он не делал стригоя более красивым. Он заставлял окружающих ДУМАТЬ, что он захочет.
- Перестань сейчас же, - потребовал я.
- А то что? - мальчик растёр по мордашке варенье и приподнял светленькие бровки.
- Урою.
- Ты не можешь меня убить. Я - птенец самого Мастера. Я под его защитой.
Что характерно: девчонки, продолжая заниматься своими делами, нашей перепалки даже не замечали.
- А мне и не нужно тебя убивать, - я улыбнулся как можно более зловеще. - В нашем подвале стоит гроб. Я запихаю тебя в него, опутаю серебряными цепями... А потом сброшу в залив.
- Мастер тебя накажет.
Мне кажется, или в голосе паршивца появилась неуверенность?
- Может и так. Но ты-то будешь на дне моря. И даже если тебе удастся сломать или прогрызть доски гроба, серебряные цепи не дадут тебе всплыть. Тебя сожрут рыбы. Обглодают, как куриное крылышко.
Где-то я читал, что с детьми нужно быть предельно искренним. Дети чувствуют ложь и перестают доверять. Так вот: сейчас, в этом разговоре с Петенькой, я старался быть ПРЕДЕЛЬНО честным.
Я смотрел прямо ему в глаза, и малец не выдержал первым. Прерывисто вздохнув, отвёл взгляд и сказал, глядя в сторону.
- Ладно, девочки. Кончаем ломать комедию. А то у нашего друга скоро подшипники задымятся.
Глава 20
Антигона очнулась первой. Встряхнувшись, словно её окатили водой, она сощурила глаза, скрючила пальцы и бросилась на Петеньку.
- Ах ты, мелкий крысёныш! - к ней присоединились Амальтея и Афина.
Стригой ловко увернулся от тянущихся к нему рук и юркнул под барную стойку. Прополз на коленках под столешницей, вскочил и спрятался у меня за спиной. Ручки его весьма болезненно вцепились в моё запястье.
- Тётеньки... - голос его стал тонким, как у ребёнка в преддверии слёз. - Простите, я больше не буду!
- Врёт, поганец, - Антигона хищно оскалилась на малыша и схватила стоявшую в углу швабру. - Афина, заходи справа. Тея, давай слева. Зажмём его в клещи.
- Утопим в пруду? - деловито спросила Амальтея, хватая за ручку тяжеленный хрустальный графин.
- Такое не тонет, - презрительно искривив губы, Афина приготовилась ловить Петеньку, если тот бросится в её сторону. - Сунем его в шредер. Неделю назад как раз новый привезли. Для особо толстых документов.
Фурии, в которых превратились девчонки, были даже мне незнакомы. В их глазах загорелось что-то первобытное, древнее и беспощадное.
Враг покусился на самое святое: на дом. Такому врагу не будет пощады...
- Стригой, помоги... - тихо прошипел Петенька, сжимаясь за моей спиной в крошечный клубочек.
- Раньше надо было думать, - отрезала Антигона.
Пацан оскалился и зашипел. Упав на четвереньки, он напоминал зажатую в угол крысу, оскалившую мелкие, но острые зубы.
А ещё мне не давала покоя мысль, что зажатые в угол крысы могут быть очень опасными...
- Что за шум, а драки нету? - в кухню вошел Алекс.
Плохо. Я даже не услышал его шагов.
Петенька рванул к шефу с места, не вставая с четверенек, и спрятался уже за ним.
- Дяденька Голем! А они меня обижают...
Афина, Амальтея и Антигона тоже бросились к шефу, громко выражая свои претензии.
Алекс с минуту слушал общий гвалт, затем поднял и медленно опустил руки.
Установилась относительная тишина - не считая злобного сопения, задушенной ругани и тычков исподтишка.
- Девочки - на выход, - распорядился шеф. - Туристы сами себя не выгуляют, и деньги сами себя не заработают. Адьё!
Девчонки молча построились и вышли.
Вот что значит: авторитет... И как у него получается?
- Ты! - указующий перст упёрся в Петеньку. - Сидишь тихо и не отсвечиваешь. Иначе то, что пообещали мои девочки, покажется райским садом по сравнению с тем, что могу сделать я.