— Ты чем-то расстроена? — спросил он.
Я достала из сумочки сигареты и зажигалку. Пальцы мои на секунду коснулись холодного металла. Закуривая, я с сомнением посмотрела в окружающую нас темноту — не там ли прячется хозяин пистолета?
Овалов следил за мной со все возрастающей тревогой.
— Мне кажется, нам лучше отсюда уйти, — наконец сообщила я. — Тебе известен какой-нибудь человек со шрамом на левой скуле? Лет пятидесяти, уверенный в себе, курящий «Ротманс»?
Овалов выслушал меня, легонько постукивая по столу кончиками пальцев. Мой вопрос его нисколько не удивил.
— Не припоминаю, — сказал он. — А что это за человек?
— Он только что был здесь, — ответила я. — По-моему, его интересуешь ты.
Овалов усмехнулся углом рта.
— Может быть, он из этих… из меньшинств? — предположил он. — Сейчас их столько развелось… Думаю, не стоит из-за одного чудака портить себе праздник.
— А если он из тех меньшинств, которые интересуются чемоданами? — предположила я.
— Ну вот, — кисло сказал Овалов. — Ты опять за свое…
Он посмотрел вокруг напряженным тоскующим взглядом, и мне на секунду показалось, что он с удовольствием перенесся сейчас куда-нибудь за тысячу верст отсюда, куда-нибудь на край земли. Но это продолжалось ровно секунду. Овалов опять широко улыбнулся, встал и протянул мне руку.
— Выбрось, пожалуйста, из головы чемоданы и мужчин со шрамами! — весело попросил он. — Мы сейчас идем кататься на лодке! — Он обернулся и крикнул: — Официант, получите!
Я раздавила окурок в пепельнице и встала. Пока Овалов рассчитывался с официантом, освободился еще один столик. Мимо, старательно не обращая на меня внимания, прошла танцовщица в черном платье, сопровождаемая высоким мужчиной с лошадиным лицом, на котором очень забавно смотрелось выражение высокомерия и брезгливости. Второй ее спутник — коренастый рыжий парень в малиновом пиджаке — ждал официанта с пачкой денег в крепком кулаке. Расплатившись, он быстро догнал парочку, и они, о чем-то оживленно беседуя, медленно направились к пруду.
Овалов взял меня под руку и вывел на дорожку, залитую апельсиновым электрическим светом.
— Как телохранитель, я обязана еще раз предложить тебе изменить маршрут следования, — решительно заявила я.
— Но как тело, я категорически воспротивлюсь каким-либо переменам! — дурашливо заявил Овалов и потянул меня за собой. — Пошли скорее! Я слышу плеск волн и скрип старой мачты! Морской волк, я не могу жить без моря…
— Там всего лишь пруд, — скептически заметила я. — С лягушками.
— А все-таки женщины не так романтичны, как это принято думать, сознайся! — с шутливым упреком сказал Овалов.
Я пожала плечами. Мы как раз обгоняли троицу — женщину в черном и ее столь непохожих спутников. При нашем появлении они внезапно замолчали, а мужчина с лошадиным лицом пристально на нас посмотрел. Меня начало охватывать уже настоящее беспокойство.
Мы вышли к лодочной станции и купили билеты. Кроме платы, требовалось оставить в залог паспорта или сто рублей с носа. Видимо, за меньшую сумму никто не соглашался возвращаться на грешную землю. Мы не стали рисковать документами.
Овалов первым ступил на борт хрупкого суденышка и, подав руку, помог перебраться мне. Потом он оттолкнулся от причала, и лодка заскользила по черной глади, в которой змеились серебряные отражения береговых огней.
— Итак, — провозгласил Овалов, садясь на скамью и взмахивая веслами. — Куда ж нам плыть?
Я оглянулась. Метрах в двадцати от лодочной станции стояли все те же трое, опять о чем-то совещаясь. Высокий мужчина показался мне чрезвычайно раздраженным. Так ни о чем не договорившись, они повернулись и медленно пошли прочь.
— Как тебе понравилась твоя партнерша? — спросила я. — В черном вечернем платье?
— А-а! — беспечно ответил Овалов. — Я как-то ее и не заметил.
— Не преувеличивай, — не поверила я. — Трудно не заметить человека, с которым танцуешь. Особенно если это красивая женщина. Но я не об этом. Тебе не показалось, что она подошла к тебе не случайно?
— Что ты имеешь в виду? — Овалов на секунду опустил весла. — Конечно, она подошла не случайно. Ей тоже захотелось блеснуть в танце. Но вряд ли ей это удалось. В Рио-де-Жанейро любая мулатка…
— Кстати, ты так и не сказал, как назывался тот фильм, — напомнила я.
Лодка вошла в узкую протоку под мостиком и через секунду выскочила из тени на простор второго пруда, вдоль берега которого горели оранжевые фонари. Две-три лодки кружили по водной глади. Одна из них плыла нам навстречу, и какая-то девушка, зачерпнув ладонью забортной воды, с радостным смехом щедро нас ею окатила. Она была явно навеселе.
— Светка, — сердито заявил сидящий на веслах парень, — если ты свалишься в воду, я тебя спасать не буду!
— Подумаешь, — ответила Светка, делая попытку схватиться за борт нашей лодки.
Овалов, ловко работая веслом, избежал контакта и несколько секунд молча греб, поглядывая через плечо. Наконец он остановился и скучным голосом произнес:
— Фильм назывался «Смерть в Рио». Выходил в прокат в Бразилии, Эквадоре и Панаме — семьдесят процентов от запланированных сборов… Что-нибудь еще?
Я посмотрела вокруг — последние две лодки медленно разворачивались, кажется, собираясь возвращаться в порт, где их ждал сторублевый залог.
— У меня предчувствие. И предложение, — сказала я. — Давай тихо пристанем во-о-он там, где темно и растут ивы. Бросим лодку и пойдем домой. По-английски. Не нравится мне сегодняшний вечер — танцовщицы, мужики со шрамами… Как бы не вышло чего-нибудь — как в Рио…
— У тебя настоящая мания преследования, — невесело заметил Овалов. — Но, если уж ты собралась домой, не лучше ли пристать к причалу? Там, где ты предлагаешь, наверняка грязь… и лягушки.
— Ты боишься лягушек, великолепный Берт? — с деланным возмущением произнесла я.
— Не то чтобы боюсь, — сказал Овалов. — Но у меня тоже предчувствие. Меня уже обрызгали. А если я еще перемажусь по колено в тине… Я могу выйти из образа. Ты и так перестала обращать на меня внимание. Смотришь все время по сторонам, интересуешься какими-то посторонними людьми…
Тут я вспомнила, что мне еще нужно избавиться от пистолета и опустила руку в сумочку. Это был не слишком законопослушный поступок, но мне совсем не хотелось усложнять и без того запутанное свое положение. Я сжала в ладони рифленую рукоять и еще раз оглянулась по сторонам.
Момент был не самый подходящий — обе лодки, возвращающиеся на станцию, подошли уже совсем близко. Они огибали нас с обеих сторон, едва не задевая бортами. Я ожидала новых пьяных выходок и слишком поздно сообразила, что нас берут на абордаж.
Нас стиснули с обеих сторон, и внезапно вспыхнувший луч фонарика осветил на мгновение лицо моего друга. Фонарик тут же погас, и раздраженный мужской голос произнес:
— Овалов! Ну ты нас достал! Сколько за тобой можно бегать, падла?
В тот же миг один из сидевших во второй лодке наклонился к Овалову и, обхватив за шею, приставил к его горлу то ли нож, то ли бритву.
— Лезь в лодку! — прошипел он. — И без шума.
Не забыли они и про меня. Гребец с первой лодки как бы невзначай, но со зверской силой махнул назад веслом. В последнее мгновение я успела заметить летящую мне в лоб лопасть и, зацепившись ногами за скамью, резко откинулась назад, практически распластавшись над водой. Пистолет из сумочки я выхватила уже совершенно автоматически — с этого момента тело действовало само, точно механизм, настроенный на немедленное устранение опасности.
В следующую секунду я уже распрямилась, как ванька-встанька, и вскинула пистолет. Бандит с бритвой вытягивал Овалова из нашей лодки, словно улитку из раковины, сжимая его шею согнутой в локте правой руке. В левой руке его блестела опасная сталь. Я нажала на спуск.
Выстрел показался мне оглушительным. Звонкое эхо шарахнулось над поверхностью пруда и завязло в прибрежных кустах. Сдавленно вскрикнул раненый бандит. Из перебитой руки у него выпало серебристое лезвие и с легким всплеском ушло в воду. Зажав простреленную руку, гангстер корчился у борта лодки, которая угрожающе кренилась, черпая воду. Сидевший на веслах тщетно пытался выправить равновесие, и раненый, побалансировав еще секунду, все-таки рухнул в воду, подняв при этом фонтан брызг. Облегченная лодка медленно подрейфовала в сторону.
Другой гребец — тот, что так ловко орудовал веслами, — с удивлением обернулся. У него в голове уже сложилось впечатление, что взмахом своего весла он стер меня с лица земли, и стрельба над ухом привела его в состояние шока.
Я не стала ничего объяснять, а просто врезала ему рукояткой пистолета в лоб. Око за око, так сказать. У меня вышло удачнее — бандит без звука повалился на бок, выпустив из рук весла. Одно сразу же упало за борт, а другое повисло на уключине.
За всей этой суматохой я на какое-то время потеряла из виду своего подопечного. В лодке его, во всяком случае, не было. А наши весла тоже собирались выскочить из уключин.
Оба «пиратских» суденышка плыли теперь в некотором отдалении от нас. Гребец, у которого в распоряжении еще сохранились оба весла, торопясь, разворачивал лодку, чтобы оказаться лицом ко мне. Я рассудила, что выстрелом больше, выстрелом меньше — роли теперь не играет, и с удовольствием выпустила всю обойму, разнеся в щепки правое весло и продырявив дно лодки. Пистолет с пустым магазином я бросила в воду, испытав при этом огромное облегчение. Пора мне было убираться с поля боя.
Я до рези в глазах всматривалась в искрящуюся поверхность пруда, выискивая своего незадачливого героя, но его нигде не обнаружилось. Раненый бандит что-то кричал, отчаянно цепляясь за борт продырявленной лодки. Его напарник огрызался и единственным уцелевшим веслом пытался отпихнуть утопающего. На другой лодке их коллега также пытался управиться с помощью одного весла, но, видимо, гребля не входила в число его талантов, потому что лодка лишь беспомощно кружилась на месте.