Из всех написанных Петронием произведений до наших дней дошёл лишь «Сатирикон». И то, к сожалению, лишь отрывками.
В целом книга рассказывает о нравах Римской империи периода упадка и разложения, о правлении Нерона. Все действия автор подаёт через призму комизма. Интересным моментом «Сатирикона» является то, что роман построен как вывёртывание схем греческого любовного романа, а также присущих этому жанру сюжетных шаблонов.
Шторм, кораблекрушение, мнимое самоубийство – Петроний сохранил эти штампы, но сделал их пародийно. Его герои проходят через стандартную для греческого любовного романа череду приключений. В отличие от шаблонных произведений того периода, персонажи Петрония люди «низкие», выходцы из разлагающегося общества. Даже любовь у Петрония представлена не в традиционном виде, а в извращённом – однополом, что является зеркальным отражением классического греческого романа.
Наряду с этим большую часть дошедших до нас частей занимает пир у Тримальхиона, бывшего раба. В силу своей «изворотливости» Тримальхион получил свободу, а затем наследство, после чего провернул множество удачных торговых сделок, чем нажил себе огромное состояние. Гости его такие же вольноотпущенники, невежественные простолюдины, как и сам Тримальхион, что вновь ярко показывает нам действительность того времени.
«Сатирикон», как и «Дафнис и Хлоя» и «Метаморфозы», наполнен вставными новеллами. Одна из них, об Эфесской матроне, часто использовалась в эпоху Возрождения и позднее.
Федерико Феллини в 1969 году снял фильм «Сатирикон Филлини» по мотивам романа Петрония. Режиссёр довольно свободно интерпретирует «Сатирикон», подчёркивает мотивы кризиса и разложения клонящейся к упадку Римской империи. Тем самым он даёт откровенную аллегорическую параллель на современное Западное общество.
Спустя пол века после выхода фильма, эта аллегорическая параллель лишь усилилась.
Рассмотрев, написанные в период античности, произведения Лонга, Апулея и Петрония нельзя не согласиться с тем, что они несколько отличаются от драматургических произведений, преобладавших в литературе того времени. Конечно, романом в современном понимании этого термина их назвать сложно, однако, несомненным является то, что они положили начало развитию прозы. И хотя тематика этих произведений разная, но в них всё же возможно выделить общие черты, которые впоследствии будут позаимствованы литературами последующих эпох.
Во-первых, необходимо отметить актуальность произведений для своего времени: каждый роман затрагивает важные социальные вопросы (рабство, незаконные бандформирования, религия, вопросы нравственности и т. д.).
Во-вторых, романы раскрывают вечные темы добра и зла, любви и дружбы, верности и предательства, которыми пронизана вся литература безотносительно времени и места.
Еще одной общей чертой является структура самого произведения, в нём на первый план выходит повествование, а не действие, как в трагедиях. При этом следует отметить динамичность этого самого повествования. Дабы поддержать наш интерес, авторы используют неожиданные повороты сюжета, которые достаточно часто сменяют друг друга. Развлекательный характер при этом сопровождается нравоучительными моментами, что придает романам социальную и литературную значимость.
Помимо вышеперечисленного несомненным достоинством античного романа является наличие вставных новелл. Бытовые сцены, мифы, сказки, анекдоты оживляют произведение, помогают в раскрытии отдельных образов, наполняют изображаемый мир деталями, погружая нас в нужное пространство и время, делая непосредственными наблюдателями, а иногда и участниками событий. Так, слушая историю Амура и Психеи, мы невольно представляем себя, сидящими тёмной ночью в пещере у костра, и значит, находимся в одинаковом положении с героями романа.
Статья входит в сборник статей «Третья книжная революция», который можно найти на ЛитРес: https://www.litres.ru/42401604/?lfrom=174660427
Попаданец, который не туда попал
Я сидел в подвале и ковырялся с электромагнитным расходомером. В затхлом воздухе пованивало канализацией. На лбу фонарь, в руках тонкая шлицевая отвёртка. Рядом, на трубе, мультиметр, щупы свисали до пола.
Расходомер по всем признакам должен работать, однако на вторичном приборе неизменно горел ноль. Может проблема в тепловычислителе?
Осенённый догадкой, я слишком резко поднялся. Забыл, что надо мной проходит труба холодной воды, и так сильно стукнулся темечком, что в глазах начало темнеть. Непроизвольно сел в многолетнюю пыль и грязь, уже не беспокоясь о чистоте одежды.
В глазах как-то странно темнело. Точно кто-то всемогущий медленно и неторопливо поворачивал реостат, отключал моё сознание. Я успел подумать, что как-то странно, но боли нет, а в следующий момент провалился в вязкую тьму.
А потом увидел свет. Тонкую полоску света на металлическом потолке. Почувствовал, что лежу на чём-то жёстком. В ушах загудело, словно рядом завёлся бульдозер. Впрочем, гул вскоре прекратился. Помня о том, что где-то надо мной труба с холодной водой, я медленно поднялся и…
…понял, что никакой трубы с холодной водой надо мной уже нет. И вообще я не в подвале. И, к сожалению, не в больнице. Я вообще оказался хрен пойми где. Передо мной находился металлический коридор, оканчивавшийся дверью с красной мигающей лампой над сенсорно-считывающим устройством. Позади тот же самый коридор, который тоже оканчивался дверью с красной мигающей лампой над сенсорно-считывающим устройством. Вот хоть убей, не пойму, откуда знаю, что эта прямоугольная бракозябра называется «сенсорно-считывающее устройство».
В этот момент я почувствовал лёгкую тошноту.
Дверь передо мной с тихим шипением отъехала в сторону. На пороге стоял плечистый и носатый мужик в коричневом комбинезоне. Он быстрым шагом подошёл ко мне.
– Бир-Бор, – прогрохотал его голос. – Где?
Я несколько мгновений смотрел ему в глаза, пытаясь понять, что от меня хотят. И вообще, от меня ли?
И понял!
Я должен ему передать код от синомодулятора, установленного на капитанском мостике. В этот-то момент в моей голове и случился взрыв мыслей. Оказалось, что одновременно я помнил две жизни.
Свою, где работал инженером КИПиА, а в ночь с пятницы на воскресенье уходил в загул. Там у меня была бывшая жена и малолетний сын, с которым мне позволяли видеться только несколько часов в воскресенье.
И ещё я начал помнить жизнь Бир-Бора – диверсанта экстра-класса.
Тошнота накатила с такой силой, что меня согнуло пополам. Не удержавшись на ногах, я грохнулся на металлической пол. Спазмы душили. Рвота рвалась наружу. Кое-как поднявшись, зажимая рукой рот, я инстинктивно побрёл к двери.
Плечистый мужик услужливо открыл её передо мной. Придерживая за плечи, довёл к крохотной и вонючей комнате, где я нашёл маленький и немытый металлический унитаз, откуда отвратительно несло испражнениями. Этот запах стал последней каплей. Меня начало рвать. Так плохо мне не было никогда. Даже после самых-самых жестоких попоек я чувствовал себя намного-намного лучше.
Одновременно накатывали знания о мире, где очутился. Не стоило труда догадаться, что лютое недомогание – последствие этого перемещения через время и пространство.
Да, именно через время и пространство.
Я оказался в 2439 году от Рождества Христова. Правда, в космическую эпоху старым летоисчислением уже не пользовались. Так что шёл 478 год Космической эры, которая считалась от полёта первого человека в космос, то есть от того самого «Поехали!».
Бир-Бор родился на терраформированном Марсе в 437 году. После кадетского корпуса, благодаря выдающимся физическим данным и великолепному интеллекту, его приняли в элитную школу диверсантов, которую он закончил с отличием. После несколько лет выполнял диверсионные задания на планетах, принадлежавших цивилизации Васпов, с которой человечество вело затяжную и бесперспективную войну.
– Бир-Бор? – постучал носатый в дверь. – С тобой всё в порядке?
Я даже не знал, что ему ответить. Я помнил две жизни. И не знал, какая из них моя…
Спазмы прекратились, и я, опираясь на стены, сумел подняться. Над сортиром находилось зеркало, в котором я увидел молодцеватого и подкачанного красавца в коричневой робе с номером «1985». Этим красавцем был Бир-Бор.
Я почувствовал, как меня снова скрутило. Упав на колени, склонился над унитазом, пытаясь выдавить из желудка то, чего там давным-давно не было.
– Воды… – попросил я, перед тем как меня скрутило от очередного спазма.
– Сейчас, – буркнул Флеминг. Послышались его удаляющиеся шаги.
Да, я вспомнил, что этого человека звали Флеминг. Я должен передать ему код от синомодулятора корабля, на котором мы летели. С помощью этого кода Флеминг сможет подчинить себе компьютер, и мы полетим туда, куда нужно ему.
В моих же интересах было передать ему этот код. Вот только я его ещё не вспомнил…
Флеминг вернулся с бумажным стаканчиком, который я моментально осушил. Память прекратила подкидывать новые воспоминания целыми блоками, тошнота чуть отступила, но не пропала, так как я постоянно что-то вспоминал об этом мире. О мире своего будущего, до которого ни при каких обстоятельствах не мог дожить…
– Код! – потребовал Флеминг.
– Я его забыл, – пришлось ответить мне.
Флеминг долго буравил меня взглядом. Было видно, что он бы мне в морду дал, но побоялся, что я сломаю ему руку. Точнее Бир-Бор сломает, а я ещё не вспомнил всех приёмов, которым он обучен. Хотя, может тело само подскажет?
– Урод, – буркнул Флеминг. – Ты нас всех в могилу загнал, – он развернулся и ушёл.
А на меня снова стала накатывать тошнота. Видимо подбирались новые воспоминания. Склонившись над металлическим сортиром, я вспомнил, что вообще-то нахожусь на баркасе, который перевозит заключённых. И летим мы на Цисеру, где совсем недавно обнаружен крупный военно-промышленный комплекс Васпов. А вообще я, то есть Бир-Бор, осужден за измену, то есть за продажу секретной информации. Но плохо не это, а то, что преступников в пятом веке космической эпохи никто под замки не сажал. Их мозги прошивали нейропрограммой так, что из них получались идеальные солдаты. Беспрекословные и послушные. Солдаты, которых кидали в самые отвратительные места. Туда, где никто выжить не мог. Как на Цисеру, например. Нашему боту требовалось прорваться через планетарную оборону, опуститься на поверхность и подготовить плацдарм для десанта. Пока мы находились в режиме тишины. Бот шёл на автопилоте, который Флеминг мог взломать, но ему требовался код от синомодулятора. При подлёте к Цисере мы выйдем из режима тишины, и тогда все «пассажиры» бота станут марионетками в чьих-то руках. Нас всех погонят на убой. У нас был шанс спастись. Пока не появился я…