Надо было сделать так, чтобы каждый дом, где имеется хоть один наш воин, стал для врага крепостью. Ничего страшного не будет, если солдат, ведя бой в подвале или под лестничной площадкой, зная общую задачу армии, останется один и будет решать ее самостоятельно. В уличном бою солдат порой сам себе генерал. Надо дать ему только правильное направление и облечь его, если можно так сказать, генеральским доверием.
Нельзя быть командиром, если не веришь в способности солдат. Уже в дни боев за вокзал, посоветовавшись с членом Военного совета К. А. Гуровым и начальником штаба Н. И. Крыловым, мы решили изменить нашу тактику. Предстояло нарушить установившиеся порядки в войсках: наряду со взводами и отделениями в ротах и батальонах появились новые тактические единицы — мелкие штурмовые группы.
Как это было сделано и каков был результат, скажу ниже.
18 сентября был получен приказ штаба Юго-Восточного фронта, в состав которого входила в тот период 62-я армия.
«Выписка из боевого приказа №…
Штаб ЮВФ. 18.9.42. 18.00
Под ударами соединений Сталинградского фронта, перешедших в общее наступление на юг, противник несет большие потери на рубеже Кузьмичи, Сухая Мечетка, Акатовка. С целью противодействия наступлению нашей северной группировки противник снимает ряд частей и соединений из района Сталинград — Воропоново и перебрасывает их через Гумрак на север.
В целях разгрома сталинградской группировки противника, совместно со Сталинградским фронтом, — приказываю:
1. Командарму 62-й, создав ударную группу в районе Мамаев курган, не менее трех стрелковых дивизий и одной танковой бригады, нанести удар в направлении на северо-западную окраину Сталинграда с задачей: уничтожить противника в этом районе. Задача дня: уничтожать противника в городе, прочно обеспечив за собой рубеж Рынок, Орловка, высоты 128,0, 98,9, северо-западная и западная окраины Сталинграда.
Начальнику артиллерии фронта обеспечить удар 62-й армии мощным артиллерийским наступлением в полосе справа — Городище, Гумрак, слева — река Царица.
Начало наступления пехоты — 19.9 в 12.00 часов».
В первом абзаце этого приказа говорилось, что противник снимает ряд частей и соединений из города.
Я должен категорически отвергнуть эту формулировку. Ни одна часть противника из города, кроме авиации, не была переброшена против наступавших частей Сталинградского фронта.
В исполнение этого приказа в 23 часа 50 минут я отдал свой приказ за № 151, которым решил: ударом из района высоты 102,0 (Мамаев курган) в общем направлении на вокзал отрезать и уничтожить противника, проникшего в центральную часть города.
В наступлении Сталинградского фронта 18–20 сентября принимали значительные силы, но, к сожалению, наши усилия на этот раз не дали желаемого результата: контрудар войск Сталинградского фронта через Акатовка — Кузьмичи успеха не имел. Надежды на соединение с войсками, действовавшими севернее города, не оправдались. Удар наших сил мы почувствовали в том, что немецкая авиация несколько часов нас не бомбила, а была переключена на север против контратакующих войск Сталинградского фронта.
Главной причиной неудачи были спешка в принятии решения, плохая подготовка всех родов войск для решительного, хотя и короткого, контрудара, а также распыленность сил.
По замыслу этот удар должен был сыграть решающую роль в разгроме противника, сосредоточившего большие массы войск и техники под городом. Но с каких позиций следовало наносить удар и в какой момент? Вопрос этот очень важный. Для сравнения вспомним один из эпизодов исторического кинофильма «Александр Невский», и нам станет ясно, что такое выбор момента. Александр Невский решает нанести удар в тыл тевтонским меченосцам только тогда, когда они глубоко врежутся своим клином («свиньей») в расположение полков русского войска.
Или другой пример: битва на Куликовом поле. Выполняя свой план разгрома войск Мамая, Дмитрий Донской допустил даже частичное отступление своих главных сил, завлек татаро-монголов в расположение русских позиций так глубоко, что войско князя Андрея, сидевшее в засаде, оказалось в тылу врага. И князю Андрею осталось только нанести удар в тыл главным силам Мамая и тем обеспечить победу. Вот что такое выбор момента.
Были ли в сентябре 1942 года втянуты в бой на берегу Волги главные силы немецко-фашистских войск?
Ответ может быть один: нет, не были. Здесь действовали пока только те силы противника, которые пытались захватить город с ходу. 12 сентября они вплотную подходили к нему, но, получив отпор, остановились. Паулюсу нужна была эта обстановка, чтобы перестроить боевые порядки и развернуть главные силы.
Для того чтобы подтянуть и развернуть главные силы, и особенно средства усиления, организовать взаимодействие пехоты, танков, артиллерии, авиации, противнику требовалось не менее 5–7 суток. Таким образом, наш контрудар, назначенный на 19 сентября, по времени был выбран неудачно, потому что к этому моменту главные силы армии Паулюса были только развернуты на исходных позициях. Фактически наш удар нацеливался не против ослабленных боями в городе войск противника, а против его главных сил, готовившихся к сражению.
Именно в эти дни две армии противника, наступавшие разобщенно с двух направлений (6-я со стороны Калача и 4-я танковая со стороны Котельниково), став плечом к плечу, подготовились к наступлению с рубежа Орловка — Гумрак — Воропоново.
И наконец, контрудар наносился на широком участке фронта (Акатовка — Кузьмичи) — 25 километров по прямой, и не по слабому месту в боевых порядках противника, не по войскам сателлитов, не во фланг и тыл, а в голову мощного тарана, состоявшего из четырех корпусов.
И совершенно непонятно, почему этот и последующие контрудары наносились днем (когда превосходство авиации противника нечем было подавить и компенсировать), а не ночью (когда фашистская авиация действовала слабыми силами).
Ровно в 14 часов 19 сентября началось наступление главных сил фронта с севера на юг. Оно могло совершенно изменить в нашу пользу обстановку. Но этого не случилось. Генерал Гордов, будучи заместителем Еременко по Сталинградскому фронту, не сумел как следует организовать наступление; атака главных сил фронта в первый же день захлебнулась.
Весь день 19 сентября в районе Мамаева кургана шли жесточайшие бои с переменным успехом. Мотострелковая бригада захватила высоту 126,3; полк из дивизии Сараева вышел на рубеж севернее вершины оврага Долгий, имея локтевую связь с мотострелковой бригадой. Два полка дивизии Горишного, переправившись в ночь на 19 сентября, с ходу были брошены в огонь сражения. Не имея возможности ни подготовиться, ни осмотреться, они, перевалив гребень Мамаева кургана, вступили во встречный бой с наступающими пехотой и танками противника. Стрелковая дивизия Сологуба с утра отбивала мощные атаки противника и к исходу дня удерживала рубеж по железной дороге от Мамаева кургана до Полотняных улиц, в развилке оврага Долгий, и шоссейный мост через овраг Крутой по Артемовской улице.
13-я гвардейская дивизия Родимцева, сильно поредевшая в предыдущих боях, вела тяжелые уличные бои в центре города. Чувствовалось, что противник решил любой ценой смять эту дивизию и выйти к Волге, к центральной пристани, и тем самым рассечь армию на две части.
День боя 19 сентября показал, что захватчики не особенно боятся удара советских войск с севера, что они и не думают оттягивать свои части из города на север, а еще упорнее стремятся развязать себе руки на волжском берегу, то есть уничтожить 62-ю армию.
19 сентября к восточному берегу Волги подошла 284-я стрелковая дивизия Батюка. Она включилась в состав 62-й армии. Мы ждали ее с нетерпением, так как в этот день сложилась очень тяжелая обстановка в центре города, где сражались полки дивизии Родимцева. Но центральная переправа была уже полностью парализована, и ею не могло воспользоваться ни одно подразделение.
Вечером того же дня нам стало известно, что Сталинградский фронт 20 сентября вновь должен атаковать противника с севера, поэтому я решил продолжать наши контратаки из района Мамаева кургана на юго-запад. После первого неудачного контрудара войск фронта 19 сентября мы не верили, что новые атаки увенчаются успехом. Тем не менее мы не могли сидеть сложа руки и ждать, когда кто-то придет с севера или с юга и соединится с нами.
Ночью войскам 62-й армии был дан приказ на продолжение 20 сентября контрнаступления всеми имеющимися силами. Этим приказом Военный совет армии требовал от войск выполнения задач, которые не были выполнены накануне.
Мы знали очень тяжелое положение на участке дивизии Родимцева, однако не могли перебросить ему на помощь ни одного батальона. Единственное, чем мы могли помочь Родимцеву, это передать ему его же 42-й полк, который до 19 сентября сражался под командованием Елина на Мамаевом кургане в отрыве от своей дивизии.
Отбивая ежедневно десятки атак противника по всему фронту армии, мы видели за этими атаками новую, более мощную группировку немцев и копили силы и средства для борьбы с ней.
С 20 сентября каждые сутки часов около 5 вечера у меня собирались генералы Крылов, Пожарский, Гуров, начальник разведки полковник Герман. Основываясь на сведениях разведки, мы намечали квадраты, в которых гитлеровцы накапливались для наступления. Ночью, ближе к рассвету, мы открывали по этим квадратам внезапный артиллерийский огонь, давали залпы «катюш». В этих случаях каждый снаряд или мина, посланные в центр скопления противника, приносили больше пользы, чем при заградительном огне по рубежам и площадям. Так мы истребляли живую силу противника, морально изматывали гитлеровцев, били и хлестали их прицельным огнем. После таких ночных налетов фашисты шли в наступление уже морально подавленные, зная, что мы ждем их наступления и подготовились к встрече.
В полдень командир 95-й дивизии полковник Горишный, докладывая мне обстановку, сказал:
— Если не считать незначительных колебаний фронта на какие-нибудь сто метров в ту или другую сторону, положение на Мамаевом кургане осталось без перемен.