Над ними нависла тень, и смешок Кэтрин застрял у нее в горле. К подносу Мэри-Энн протянулись толстые пальцы.
– Что это тут?
Мэри-Энн пискнула, Кэтрин зарделась, но сэр Питер, не удостаивая их вниманием, принялся рассматривать конфеты. Может, он и слышал, как о нем судачили, но не подал виду.
– Это, э-э-э, карамельные трюфели, сэр, – пролепетала Мэри-Энн.
– Несоленые, – уточнила Кэт, – К сожалению.
Вблизи она разглядела каждый волосок на подбородке сэра Питера и грязь у него под ногтями – видно, новоиспеченный дворянин был так занят возней на тыквенной грядке, что не удосужился помыться перед своим первым королевским балом.
– Сэр Питер, если не ошибаюсь? – запинаясь, пробормотала Кэтрин. – Я до сих не имела удовольствия с вами познакомиться.
Прищурив крохотные глазки, Питер черным от грязи пальцем подцепил с подноса трюфель и отправил в рот. Кэтрин моргнула.
Мэри-Энн, потупив глаза, хотела отойти от стола.
– Умф, м-м-м, обожди!
Мэри-Энн замерла на месте.
Сэр Питер, перемазанный шоколадом, глядел на поднос.
– Хочу еще таких. Это ж все дармовое? Как там – комплимент от Короля?..
Мэри-Энн сделала реверанс.
– Конечно, сэр. Угощайтесь! Берите, сколько хотите. Может быть, принести вам еще чего-нибудь?
– Не надо. – Он нацелился на очередной трюфель и проглотил его, не жуя.
Леди Питер, спрятавшись в тени супруга, смотрела, как трюфели исчезают в его пасти. Побледнев так, что стала казалась зеленой, она нерешительно посмотрела на Мэри-Энн.
– Нет ли у вас пирожков с тыквой? – пробормотала она еле слышно. – Вчера мы продали королевскому повару несколько тыкв и слышали, что он собирается печь пирожки для бала, но я не вижу…
– Никакой тыквы, хватит с тебя! – грозно зарычал на нее муж, брызгая слюной на поднос с трюфелями. (Кэт и Мэри-Энн поморщились.) – Ты и так уж ею объелась.
Леди Питер стушевалась.
Набравшись храбрости, Кэт встала между Питером Питером и трюфелями:
– Мэри-Энн, ты непременно должна угостить этими конфетами Валета. Он так любит карамель.
С благодарностью посмотрев на нее, Мэри-Энн быстренько унесла поднос.
Кэтрин присела.
– Я Кэтрин Пинкертон, дочь Маркиза Черепашьей Бухты. Я слышала, вам недавно пожаловано дворянство?
Кусты рыжих бровей подозрительно нахмурились.
– Возможно.
– А это, должно быть, ваша супруга? Очень приятно познакомиться с вами, леди Питер.
Женщина испуганно втянула голову в плечи. Ни поклона, ни улыбки – она только съежилась и продолжала рассматривать яства, хотя Кэт заметила, что при виде еды странная дама сдерживала отрыжку.
Кэтрин не знала, что и подумать.
– С вами все в порядке, леди Питер? Кажется, вы побледнели? Здесь так жарко! Если позволите, я могла бы проводить вас на балкон…
– Все у ей хорошо! – отрывисто рявкнул сэр Питер. – Просто слишком уж нажимает на тыкву, будто не знает, что оно ей боком выйдет.
– Понятно, – сказала Кэтрин, хотя ничего не поняла. – Поздравляю с победой на конкурсе, леди Питер. Вы, вероятно, съели много. Я и сама обожаю тыквенные пироги.
Питер на мгновение отвлекся, ковыряя ногтем в зубах, и Кэтрин охватило странное чувство, что он прикидывает, как бы приготовить и съесть ее.
– Она ест сырую, – заявил Питер с гордостью. – Едали вы когда-нить сырую тыкву, леди… Пинкертон?
– Сомневаюсь, чтобы мне приходилось. – Кэт пекла тыквенные пироги, а как-то раз приготовила тыквенный мусс, но волокнистая мякоть и скользкие семечки не вызывали у нее аппетита. Заглянув за спину сэра Питера, она обратилась к его супруге. – Понимаю, от такого лакомства можно занемочь. Жаль, что из-за нездоровья вы не можете отведать угощений с королевского стола.
Подняв на нее глаза, леди Питер жалобно застонала и снова уронила голову. Казалось, она того и гляди лишится чувств среди праздничного великолепия.
– Может быть, вы хотите присесть? – предложила Кэтрин.
Слабым голоском леди Питер ответила:
– Вы уверены, что нигде поблизости нет ни одного пирожка с тыквой? Мне бы хоть один, и сразу стало бы куда легче…
– Видите? Не о чем с ей толковать, – вмешался сэр Питер. – Глупа, как долбленая тыква.
Его жена зябко ежась, обхватила себя руками.
Кэтрин охватил гнев. Она живо представила себе, как толстяк давится карамельным трюфелем, а они с женой стоят и хохочут над ним. Мечтать ей помешали бубновые Девятка и Десятка, которые расталкивая всех, пробирались к столу.
– Извините, простите, – бормоча извинения, Девятка тянулся к сочному медовому инжиру.
Кэт шагнула в сторону, освобождая ему место.
– Они что, всегда такие дерзкие? – сэр Питер сверлил взглядом спину придворного.
Десятка обернулся к нему, улыбаясь во весь рот, и приветственно поднял бокал вина.
– Вовсе нет, – ответил он. – Прежде мы дерзили куда больше.
Кэт чуть не сгорела от стыда. Придворные тут же сбежали, оставив красного от возмущения Питера. Кэт заставила себя улыбнуться.
– Придворные иногда бывают чван… высокомерны. С незнакомцами. Уверена, у него и в мыслях не было ничего дурного.
– А мне сдается, что было, – буркнул Питер. – И сдается, что не у его одного.
Он долго с подозрением рассматривал ее, потом, наконец, поднял ручищу и коснулся шляпы.
– Мое почтенье, миледи.
Это был первый вежливый жест с его стороны. Поверить, что он на него способен, было примерно так же просто, как поверить, что герцог Клыкании умеет летать.
Сэр Питер подхватил под руку жену и потащил прочь. Кэтрин их уход ничуть не огорчил.
Глава 6
Кэт даже позволила себе вздох облегчения. Она и так с трудом дышала в корсете, а от общения с сэром Питером и вовсе чуть не задохнулась.
– Благодарю, очень приятно.
– Он здесь, как белая ворона, не находишь?
Обернувшись, Кэт обнаружила, что в воздухе парит серебряное блюдо с аппетитными поджаристыми пирожками.
– Привет, Чеширчик! – Кэтрин обрадовалась, что хоть один собеседник за весь вечер не будет раздражать ее и выводить из себя. Впрочем, Чеширский Кот тоже умел это делать, на свой лад. – Ты тоже приглашен?
– Вряд ли.
Перед ней появился Кот. Он развалился на собственном полосатом хвосте, изогнутом в форме стула, а блюдо пристроил себе на живот. Последней стала видна голова – уши, усы, нос и, наконец, широкий зубастый рот.
– Ты выглядишь нелепо, – мурлыкнул Чеширский Кот, подцепив когтями пирожок и отправляя его в гигантскую пасть. Оттуда вырвалось облачко ароматного пара – от Кота пахло сладким тыквенным пюре.
– Платье – это матушкина затея, – объяснила Кэтрин и попыталась вдохнуть как можно глубже. У нее начинала кружиться голова. – Кстати, пирожки случайно не с тыквой? Леди Питер про них спрашивала. Пахнут чудесно.
– Да, именно они. Я бы предложил тебе один, но не хочу.
– Это очень невежливо. А раз у тебя нет приглашения, советую поставить блюдо на место и снова исчезнуть, пока никто не заметил.
Кот беззаботно заурчал.
– Я просто думал, что тебе будет интересно узнать… – он сладко зевнул, – что как раз сейчас Валет крадет твои торты.
– Как? – Кэт выпрямилась, оглядела стол, но Джека поблизости не было видно. Она нахмурилась.
А когда повернулась к Коту, он уже запихивал за щеку последние пирожки с подноса.
Закатив глаза, Кэтрин подождала, пока он все прожует и проглотит. Кот справился с этой задачей поразительно быстро и начал ковырять когтем в зубах.
– А что такого? – продолжил он. – Ты не ждала, надеюсь, что торты доживут до конца вечера?
Тут Кэт заметила, наконец, знакомый противень, у самого края стола. От ее лимонных тортов остались только крошки, три пустых круга в ореоле сахарной пудры, да несколько капель желтой глазури.
Увидеть противень пустым было горько, но приятно – как съесть дольку темного шоколада. Кэтрин всегда радовало, что ее десерты приходятся по вкусу, но в этом случае, после сна и лимонного дерева… ей хотелось и самой отведать хоть маленький кусочек.
У нее вырвался вздох огорчения.
– Ты-то хоть попробовал, Чеширчик?
Кот издал неопределенный звук.
– Я съел целый торт, дорогуша. Устоять было невозможно.
Кэт только руками всплеснула.
– Не кот, а откормленный поросенок.
– Фи, как вульгарно! – Кот изогнулся в воздухе, перевернулся, словно плавающее в океане бревно, и исчез, прихватив опустевшее блюдо.
– Что ты, собственно, имеешь против поросят? – сказала Кэт пустому пространству. – Если хочешь знать мое мнение, маленькие поросята почти такие же милые, как котята.
– Лучше уж я притворюсь, что этого не слышал.
Кэт резко повернулась на голос. Кот снова нарисовался, по другую сторону стола. Точнее, только голова и одна лапа, которую он начал вылизывать.
– Хотя лорд Свинорыл наверняка разделил бы твои чувства, – добавил он.
– Ты не знаешь, его величеству удалось попробовать торт?
– О да. Я наблюдал, как он стащил ломтик, а потом и второй, а там и третий – пока вы с Мэри-Энн развлекались, обсуждая тыквоеда. – Кот говорил, а его тело постепенно появлялось в воздухе. – Стыд и позор вам, сплетницы.
Кэтрин удивленно вздернула брови. Кот и сам был отъявленным сплетником. Отчасти по этой причине ей так нравилось с ним беседовать, хотя было и немного страшновато: не хотелось самой попасть ему на язычок.
– С чего ты набросился на нас, как злая собака?
– По-прежнему кошка, дорогуша, не злая и даже, возможно, та, что приносит удачу.
– Возможно, ты не черная кошка, – согласилась Кэтрин и наклонила голову, присматриваясь. – Но ты как-то изменился. Хоть и не целиком, но все же… отчасти ты вдруг стал рыжим, как тыква.
Скосив глаза к носу, Чеширский Кот поднес к ним внезапно порыжевший хвост.
– Действительно. И что же, ты считаешь, оранжевый – мой цвет?
– Тебе идет, хотя и не сочетается с цветами этой вечеринки. Хорошенькую пару мы с тобой сегодня составляем.