— Это вот, — процедил он, сунув кровоеда Кларе чуть ли не под нос, — одна из причин, почему нельзя прикасаться к деревьям. От первого укуса тебе станет нехорошо, второй тебя обездвижит, но ты останешься в сознании и сможешь наблюдать, как вся их семейка примется лакать твою кровушку. Смерть не из приятных.
Теперь ты понимаешь, что надо было отправить ее назад? Прижимая к груди перепуганную Клару, Вилл ясно прочел упрек в глазах брата. Но после того случая Клара научилась быть осторожной. И когда им преградила путь мокрая от росы паутина ловушечника, именно Клара успела Вилла удержать и оттащить, и именно она прогнала золотого ворона прежде, чем тот прокаркает над ними свои проклятия.
И все равно. Ей здесь не место. И брату не место, а уж ей и подавно. Она же всем сразу бросается в глаза.
Лиса строго на него оглянулась.
Прекрати, одернул его ее взгляд. Пусть остается, и повторяю тебе снова: она ему еще пригодится.
Лиса. Его пушистая тень. Светляки, зыбкими роями мерцающие меж деревьев, своим мертвенным светом и тихим жужжанием давно бы сбили с пути даже Джекоба, но Лиса только отряхивалась от них, как от назойливой мошкары, и уверенно вела их дальше.
Часа три спустя среди ясеней и дубов им попалось первое ведьмино дерево, и, как раз когда Джекоб показывал Кларе и Виллу его колючие ветки, особенно хваткие до человеческих глаз, Лиса вдруг остановилась как вкопанная.
Сквозь жужжание светляков звук был еле слышен. И напоминал чиканье ножниц. Чик-чик. Совсем не грозный звук, даже, можно сказать, веселый. Вилл и Клара его вообще не заметили. Но шуба Лисы разом ощетинилась, а рука Джекоба сама легла на рукоять сабли. Он знал: лишь один обитатель Черного Леса способен издавать такие звуки, и именно с ним ему меньше всего хотелось бы повстречаться.
— Пойдем скорее, — шепнул он Лисе. — Далеко еще?
Чик-чик. Звук приближался.
— Может, и не проскочим, — шепнула в ответ Лиса.
Чиканье замерло, но во внезапно наступившей тишине было что-то жуткое. Умолкли птицы. Даже светляки куда-то подевались. Лиса тревожно вглядывалась в лесную чащу, а потом припустила вперед с такой прытью, что лошади, застревая в густом подлеске, поспевали за ней с трудом.
Лес становился все темней, и Джекоб достал из переметной сумы карманный фонарик, предмет из другого мира. Им все чаще приходилось обходить ведьмины деревья. Дубы и ясени сменились зарослями терна. Вековые ели мохнатыми черно-зелеными лапами скрадывали последние остатки света, и даже лошади испуганно отпрянули, когда между стволами, как из-под земли, перед ними вдруг вырос дом.
Когда Джекоб в прошлый раз приходил сюда вместе с Ханутой, красная черепица просвечивала сквозь частокол деревьев еще издали, новенькая, будто только что облитая вишневым соком. Теперь вся она заросла мхом, но на стенах и островерхой крыше все еще оставалось несколько прилепленных пирожных. С водосточного желоба и карнизов, посверкивая сахарной глазурью, свисали леденцовые шишки, а сам дом, как и полагается ловушке для детей, источал густой аромат корицы и меда. Другие ведьмы не раз пытались изгнать деткоедку из своих рядов, пока наконец два года назад не объявили ей настоящую войну. С тех пор, по слухам, свирепая ведьма, чьи злодеяния снискали Черному Лесу столь дурную славу, доживала свой век в болоте в обличье бородавчатой жабы.
На окружавшем дом кованом заборе кое-где все еще лепились пестрые пуговицы-карамельки. Лошадь Джекоба мелко затряслась, когда он вводил ее в ворота. Ограда пряничного дома охотно впускала любого гостя, зато никого не выпускала обратно. Ханута в прошлый раз все время следил, чтобы ворота оставались открытыми, но сейчас куда больше ведьминого колдовства Джекоба беспокоил тот, кто по пятам шел вслед за ними. И действительно, едва створки ворот за Клариной спиной сомкнулись, из леса снова послышалось чиканье, на сей раз почти разгневанное. Но оно по крайней мере не приближалось, и в мимолетном взгляде Лисы Джекоб прочел облегчение. Она не ошиблась в расчетах: похоже, их преследователь дружбы с ведьмой не водил.
— А если он решит нас дожидаться? — шепотом спросила Лиса.
Вот именно, Джекоб, что тогда? Ему все равно. Если только куст, про который говорил ему Ханута, все еще растет за домом.
Вилл отвел лошадей к колодцу и уже спускал вниз ржавое ведро, чтобы их напоить. Пряничный дом он разглядывал так, будто это ядовитое растение. Зато Клара, словно не веря собственным глазам, провела по сахарной глазури рукой.
Хрусть-хрусть за окном,
это кто грызет мой дом?
Какую версию этой сказки читали Кларе в детстве?
Тогда она Гензеля в руки свои корявые — хвать и в закуток снесла и дверцу решетчатую снаружи щелк — и закрыла: пусть кричит там сколько душе угодно — все равно никто не услышит.
— Следи, чтобы она ничего здесь не ела, — приказал Джекоб Лисе. И пошел искать ягоды.
За домом крапива вымахала в человеческий рост, словно вознамерилась охранять ведьмин сад получше всякого часового. Джекоб обжег все руки, но стойко пробивал себе путь через жалящие заросли, покуда между болиголовом и красавкой не нашел то, что искал: невзрачный кустик с перистыми листьями. Он набрал уже целую горсть черных ягод, когда услышал за спиной шаги.
Среди заросших бурьяном грядок стояла Клара.
— Аконит. Майник. Болиголов. — Она смотрела на него ничего не понимающим взглядом. — Это же все ядовитые растения.
Похоже, эта медичка в своих университетах и кое-что полезное вызубрила. Вилл уже раз десять ему рассказывал, как они встретились с ней в больнице. В палате, где лежала мама. Когда тебя не было, Джекоб.
Он выпрямился. Из леса опять донеслось чиканье.
— Иногда ядами можно и лечить, — сказал он. — Этого, я думаю, тебе объяснять не надо. Хотя про эти вот ягоды наверняка ни в каких учебниках не написано.
Он ссыпал черные ягоды ей в ладони:
— Пусть Вилл съест ровно дюжину. До рассвета должны подействовать. Уговори его лечь спать в доме. Он уже несколько дней считай что глаз не сомкнул.
Гоилы вообще почти не спят. Еще одно из многих их преимуществ перед людьми.
Клара смотрела на ягоды. На губах у нее застыла тысяча вопросов, но она ни одного не задала. Интересно, что Вилл ей о нем рассказывал? Да, у меня есть брат. Но он уже давно для меня почти чужой человек?
Она обернулась, замерла. Теперь и она услышала чиканье.
— Это что? — спросила она.
— Здесь его называют Портнягой. Сюда, за забор, ему не войти, но пока он вокруг бродит, нам тоже отсюда не выбраться. Попробую его отогнать. — Джекоб достал из кармана ключ, тот самый, который забрал из сундука в трактире Хануты. — Ограда вас отсюда не выпустит, но этот вот ключик отпирает любую дверь. Когда выйду, переброшу его вам обратно через ворота, на тот случай, если не вернусь. Лиса отведет вас в замок. Только до рассвета ворота не отворяй.
Вилл все еще стоял у колодца. Увидев Клару, пошел ей навстречу, пошатываясь от усталости.
— Не клади его в комнате, где печка, — шепнул Джекоб девушке. — Там нехорошие сны снятся. И следи, чтобы он не вздумал за мной увязаться.
Вилл проглотил ягоды не раздумывая. Чудодейственное снадобье. Он и ребенком готов был с ходу верить в любые чудеса, не то что Джекоб. Было видно, что он едва держится на ногах. Без единого слова он позволил Кларе отвести себя в пряничный дом. Где-то далеко за лесом заходило солнце, и уже проступила над верхушками деревьев кровавым отпечатком пальца красная луна. Когда солнце снова выйдет ей на смену, камень в теле брата исчезнет без следа, как кошмарный сон. Если, конечно, ягоды подействуют.
Если.
Джекоб подошел к забору, пристально вглядываясь в лесную чашу.
Чик-чик.
Их преследователь все еще тут.
Лиса не спускала с него тревожного взгляда, когда он подошел к лошади и достал из переметной сумы нож Хануты. Того, кто там, в лесу, их дожидается, никакая пуля не берет. По слухам, у Портняги, наоборот, от каждой новой пули только сил прибавляется.
Длинные закатные тени заполонили весь лес, и где-то вдали, между стволами, Джекобу мерещилась еще одна, грозная тень, чуть темнее остальных. По крайней мере он не заставит тебя ждать до утра, Джекоб. Он сунул нож за пояс и достал из рюкзака карманный фонарик. Однако, едва он двинулся к воротам, Лиса бросилась за ним:
— Сейчас нельзя. Уже темнеет.
— Ну и что?
— Может, он к утру уйдет.
— С чего вдруг?
Кованые ворота послушно распахнулись, едва Джекоб вставил ключ в заржавелый замок.
Сколько детских ручонок тщетно трясли эти решетчатые створки.
— Останешься здесь, Лиса, — приказал он. Но она только молча выскользнула вслед за ним, и Джекоб закрыл за собой ворота.
КЛАРА
Первая комната оказалась каморкой с печкой, и, едва Вилл туда заглянул, Клара решительно потянула его дальше. В тесных сенях пахло пирожными и сладким миндалем, а в следующей комнате на спинке потертого кресла висела шаль с вышитыми черными птицами. Кровать стояла в последней комнате. Для двоих она, пожалуй, маловата, и одеяла сплошь изъедены молью, но не успел Джекоб во дворе распахнуть ворота, а Вилл уже спал как убитый.
Камень расползся у него по шее пятнами, как тени в лесу. Клара осторожно провела пальцами по матовой зелени. Такая прохладная и гладкая на ощупь. Очень красивая, но и жуткая, все вместе.
А что, если ягоды не помогут? Его брат знает ответ на этот вопрос, но, похоже, ответ страшный, хоть Джекоб и скрывает это.
Джекоб. Вилл, конечно, рассказывал про него Кларе, но показал только фотокарточку, на которой они оба еще совсем дети. Правда, взгляд у Джекоба уже тогда был совсем другой. Никакой мягкости и нежности, не то что у Вилла. А уж кротости и подавно.
Клара выскользнула из рук спящего Вилла и заботливо укрыла его ведьминым одеялом. На плече у Вилла сидела моль, черная как мрак ночи. Когда Клара наклонилась его поцеловать, моль упорхнула. Вилл спал очень крепко, и Клара, оставив его в каморке, вышла во двор.