На одной из кроватей сидят Элисс и Инес, мы мило беседуем, а Рая и Ада вообще не существует.
Но на самом деле, я лежу на твердой железной кровати, на моих руках бряцают цепи, а через пару недель я перестану существовать. Очень сложно описать, как я благодарен этим двум девушкам, на два дня подарившим мне то, чего у меня никогда не было, – дружбу.
Мое сердце бьется с бешеной скоростью, будто в груди поселилась стая голубей и кто-то рассыпал семечки. Каждый вдох вызывает неприятное жжение, я стискиваю пальцы, но не испытываю боли, которая помогла бы справиться с волнением. Надо признаться Элисс!
В конце концов, я ведь ничего не потеряю, она меня не съест, не будет смеяться, не убьет меня, так откуда этот проклятый страх? Наверное, больше всего я боюсь оказаться отвергнутым, боюсь, что она просто как обычно мило улыбнется и скажет мне, что, к сожалению, ответных чувств не испытывает. На самом деле, такое развитие событий пугает больше, чем если бы она решила меня съесть после признания.
А не слишком ли эгоистично мое решение? Что, если она испытывает то же самое, а я, подарив ей надежду на долгое и счастливое будущее, просто умру через две недели, заставляя ее страдать оставшиеся пару тысяч лет? Может, было бы лучше сказать, что она мне не интересна, и больше до самой смерти не прикасаться к зеркалу? Нет. Я представил себя на ее месте, представил, что она сделала то же самое. Лучше тысячи лет страданий, чем это.
– Мы вернулись! – голос Элисс вернул меня в реальность.
Девушка вовсю улыбалась, хитро прищурив глаза.
– Ну и чем же вы занимались? – желая немного потянуть резину, я сделал вид, что не видел, как Элисс напала на свою подругу.
– К нам… к нам зашла Лори! – после секундного промедления радостно воскликнула девушка, взмахнув руками.
– Стоп. Лори ведь старуха, которая даже до своего дома дойти не в состоянии, – у меня уже с трудом получалось прятать улыбку.
– Это была другая Лори! С соседнего острова! – сердито сказала девушка, стреляя глазами в разные стороны.
Ну почему ее попытки обдурить меня выглядят так мило? Они что, считают меня за идиота?
Краем глаза я увидел, как Элисс легонько ткнула в свою подругу локтем.
– Кстати, представляешь, у Элисс получилось сделать твой удар! – нарочито бодро произнесла Инес. – Не расскажешь Амадео, как у тебя это вышло?
Моя возлюбленная довольно закивала.
– Конечно! Я представила, как мы все вместе воюем против священников, и направила всю боевую ярость к себе в руку! – пафосным тоном начала рассказывать Элисс, для большей убедительности воинственно подняв кулак. Инес сидела рядом и активно кивала, показывая, что согласна с каждым словом.
Все. Больше нет сил держаться, я расхохотался.
– Вы что, репетировали это? – произнес я сквозь смех.
Элисс начала стремительно краснеть. Немного втянув голову в плечи, она принялась активно махать руками в знак протеста:
– Нет! Ты что? Инес подтвердит, что все было именно так.
Картина становится все более и более милой. Сердце неприятно кольнуло от того, что я, возможно, никогда не увижу девушку вживую.
– Конечно! Ты только посмотри на это маленькое чудо, как она может врать? – со смешинкой в голосе ответила Инес и потрепала подружке волосы.
В чем-то она права, как ложь воспринимать это невозможно. Увидев несчастное лицо Элисс и мольбу в ее глазах, я сдался.
– Хорошо, ну, и как вы поняли, что это был именно такой удар? – вздохнув, спросил я.
На лице Элисс снова засияла улыбка, кажется, она думает, что меня действительно провела их постановка.
– Во мне будто закипела ярость, я даже ничего подумать не успела, когда стукнула по пальме, и она с оглушительным треском начала падать…
– Прямо на мою бедную голову! – закончила за нее Инес.
Рука понеслась к лицу, чтобы скрыть улыбку – сложно представить более нелепую команду, чем мы. Наша единственная надежда только на то, что священники умрут со смеху, когда нас увидят. Но то, что по неведомым для меня обстоятельствам у Элисс все же получилось совершить удар, вселяет надежду.
– Элисс, нам надо срочно поговорить! – внезапно выпалил я.
– Ну конечно, давай, – с недоумением ответила она.
Третий член нашей команды с любопытством уставилась на нас.
– В смысле, поговорить наедине, – и откуда во мне появилось столько смелости?
– Я, пожалуй, пойду прогуляюсь по пляжу, – с досадой сказала Инес, которой, видимо, больше всего на свете хотелось сейчас остаться.
Я с благодарностью кивнул ей, девушка пожала плечами, будто говоря «действуй», и направилась к выходу.
– Смотри, не испорти все, – сказала она, обернувшись возле порога.
Какой дельный совет – знала бы она, как я этого боюсь. Ну вот – вроде добился, чего хотел, а не знаю, что делать дальше. Элисс сидит передо мной, нервно накручивая свои светлые волосы на палец. Ее глаза смотрят немного вправо, кажется, боится встретиться взглядом.
– Я… хотел бы тебе сказать.
– Представляешь! Сегодня мне снился такой чудесный сон! – быстро перебила меня Элисс, а я не возражаю, это даст мне время морально подготовиться. – Нам с тобой было по тридцать лет, мы лежали глубоко в степи, я ощущала запах земляной пыли, в спину впивались всякие веточки и маленькие камни, а ты постелил подо мной свою мантию. На ночном небе горели тысячи звезд, самых настоящих, а не таких, как здесь…
– Элисс, я…
– Там не было никаких священников, никаких ангелов, теней, повстанцев. Я ощущала настоящий покой, и на тебя никто не вешал цепи. Мы даже не разговаривали, мы просто лежали рядом…
– Элисс, я тебя…
– Мои легкие заполнял настоящий свежий воздух. Было немного прохладно, немного неудобно и немного не идеально. И именно благодаря этому было идеально…
– Элисс, я тебя люблю! – не выдержав, на одном дыхании выпалил я.
Сил терпеть не осталось, я будто в замедленном времени видел, как у нее открываются губы, готовясь вновь меня перебить, расширяются зрачки, немного трясется одна коленка. Ну ответь мне хоть что-нибудь. Самым страшным для меня сейчас было молчание, а не отказ. Каждая секунда тянулась как вся моя жизнь, я слышал стук своего сердца и ждал.
Элисс, нервно прикусив нижнюю губу, смотрит на меня со смесью страха, непонимания и недоверия. Но, в тоже время, она будто рада это слышать.
– Т-ты не шутишь? – спросила она дрожащим голосом.
Поняв, какую глупость произнесла, она закрыла лицо свободной от зеркала рукой.
– Я тебя люблю, – повторил я, на этот раз более уверенно.
Игра в гляделки продолжалась, она смотрела на меня сквозь свои тонкие, длинные пальцы. Мне придало немного смелости то, что она, кажется, волнуется еще больше меня.
– Я тебя люблю, – повторил я в третий раз. – Извини, я понимаю, что тебе это может быть неприятно слышать, но я просто не мог не сказать.
Как жаль, что нельзя объяснить ей причину того, что я признался так быстро. Еще вчера я думал, что она мне просто очень сильно нравится, но теперь, когда я практически мертв, мир воспринимается по-другому, и я точно знаю, что именно к ней чувствую.
Она вновь замолчала, мне не хочется торопить ее, но каждая секунда ожидания невыносима.
– Я…
Элисс не успела договорить, от нее исходит настоящее сияние, на глазах блестят слезы, но она улыбается. Сияние становится все сильнее и сильнее, ее лицо отражает настоящее счастье. Золотистое сияние заполняет весь дом, я уже не вижу даже ее контуров. Громкий хлопок. Из зеркала на меня смотрит мое удивленное отражение.
Неужели она выбралась? В горле застрял ком, мне хочется кричать. Что же Элисс хотела сказать? Это сейчас был последний раз, когда я видел ее? Отчаянье накатывало волнами, само осознание того, что больше я никогда не увижу свою Элисс, ставшую за эти считанные дни такой привычной и родной, – убивают меня.
Сев на голый пол, я облокотился на кровать, меня всего трясет. Второй раз за всю жизнь тот, кто стал мне невероятно дорог, просто исчезает.
…Когда мне было семнадцать, я как-то раз в одиночестве гулял возле одной из площадей Инрама. Бараки были жутко однообразные, тела в такое время в них не сидели, и благодаря этому криков и визгов на улице не было. Зато жуткая вонь, доносящаяся из их убогих жилищ, напрочь портила в целом неплохую картину летнего дня.
Меня уже все считали живым трупом и не очень ругали, когда я убегал из монастыря. Услышав писк, сначала я подумал, что мне почудилось, но он повторился. Я пошел на звук, из-за яркого солнца приходилось жмуриться, поэтому я обрадовался, когда писк привел меня в темный угол.
Это место образовали три вплотную прилегающие друг к другу барака. Два мужских тела склонились над чем-то, я слышал только мерзкое чавканье. Они были абсолютно голые, что не характерно для обычных тел. Кажется, это дикие, те, чьи души, по поверьям, не попали ни в Рай, ни в Ад.
Вновь раздался жалобный писк. Три года ежедневных тренировок позволяют мне идти абсолютно без страха. Более длинное тело повернулось ко мне, в его грязной руке со следами крови находился какой-то пушистый комок. Приглядевшись, я с ужасом понял, что это такое. Щенок с откушенной головой – задняя лапка все еще дергается, будто он надеется убежать, коричневая шерстка слиплась от крови и слюней убийцы.
– Эй! Быстро пошли отсюда! – изо всех сил закричал я, топая ногой. Слов они не понимают, но вот интонацию и язык жестов – вполне.
Дикие начали отходить, стараясь обогнуть меня по как можно большей дуге. Чтобы не смущать их, я прислонился к стенке.
Один не выдержал и, скаля желтые дырявые зубы, кинулся на меня. В его некогда человеческих глазах я видел только инстинкты хищника.
Привычным движением отступив на два шага влево, я вскинул ногу и зарядил ему куда-то в район грязной спутанной бороды. Тело завизжало и, шатаясь, побежало искать укрытие, его товарищ не отставал.
Быстрым шагом я направился к щенкам. Жуткая картина: на полу большая лужа крови, в ней плавает шерсть и кусочки мяса, чуть дальше лежит обглоданная морда. Судя по останкам, их было трое.