.
— А я думал…
— Мне плевать, что ты думал. Это моя квартира, а не твоего старикана.
— Ну да, — с горечью констатировал Джино. — Тебе ведь нужно работать.
— Ну так что? — вспыхнула она. — Я хорошо зарабатываю. И не стыжусь этого.
Он взялся за свой чемодан.
— Где ты собираешься ночевать?
— Понятия не имею.
— Ну… — Женщина заколебалась. — Сегодня я жду еще одного козла. Переждешь на улице, пока он будет получать удовольствие, а потом можешь переночевать на кушетке. Только одну ночь, запомни.
Джино кивнул. Он промок, выбился из сил и не горел желанием шляться по улицам. Верино предложение провести здесь ночь пришлось весьма кстати.
Он прожил у нее полгода. Днем работал автомехаником все в той же мастерской, а вечерами вместе с прежней компанией пробавлялся мелким воровством, от которого никому не было вреда. А еще заботился о Вере: отшивал нежелательных клиентов и гулял с ней по воскресеньям — в ее единственный выходной.
Время от времени она навещала Паоло в «Синг-Синге». Один раз Джино составил ей компанию.
Паоло встретил его резким: «Принес погудеть?»
Джино впервые за целый год видел отца.
— Нет, — пробормотал он, чувствуя себя не в своей тарелке. Ему вспоминались побои, которые он когда-то терпел от этого тщедушного человечка в тюремной робе.
— Брось, Паоло, — вмешалась Вера. — Ты же знаешь, что сюда не разрешается приносить спиртное. Нас обыскивают — ей-Богу. Ты же знаешь, если бы было можно, я бы принесла.
— Сука! — процедил Паоло и повернулся к ним спиной.
— Он сегодня не в настроении, — прошептала Вера пасынку. — Не обращай внимания. В следующий раз будет приветливее.
Но Джино не собирался приходить в следующий раз. Так твою мать! Он вышел из того возраста, чтобы сносить издевательства. Пусть только Паоло посмеет еще поднять на него руку!.. Да уж, одного похода в «Синг-Синг» вполне достаточно.
Каждую неделю он отмечался в полицейском участке. Там с ним проводили пятиминутную беседу и — чудеса в решете! — всякий раз передавали письмо из Калифорнии. Кажется, Коста Зеннокотти считал своим долгом шаг за шагом посвящать его в перипетии своей жизни. И хотя Джино ни разу не потрудился ответить, письма продолжали регулярно поступать.
Странный пацан. С чего он взял, будто Джино интересует его жизнь? И какая жизнь? Школа, уютный дом, сводная сестра… Этот парень существовал в каком-то нездешнем мире. Когда миновал шестимесячный испытательный срок, он нацарапал Косте полуграмотную писульку, в которой сообщил номер своего абонентного ящика. Если пацану нравится строчить письма, зачем лишать его удовольствия.
Вечером накануне освобождения Паоло из тюрьмы он повел Веру в кино. Она совсем расклеилась и, когда они пробирались домой сквозь снегопад, висла на его руке.
— Слушай, малыш, — проговорила она. — Когда вернется Паоло, так дальше не пойдет. Понимаешь, о чем я?
Джино кивнул.
— Можно было бы попробовать, но… ты же знаешь своего отца.
Да, Джино знал. Паоло — тот еще подонок! Он бьет женщин, смешивает их с грязью. Вера не ангел, но Джино успел проникнуться к ней симпатией. Обоим было ясно, что, если Паоло позволит себе грубость по отношению к ней, Джино не будет стоять в стороне.
— Утром слиняю, — пообещал он.
— Мне будет не хватать тебя, — сквозь слезы произнесла Вера. — Если когда-нибудь я тебе понадоблюсь…
Он снова кивнул. За шесть месяцев Вера дала ему больше любви и ласки, чем отец за всю жизнь.
Утром он собрал свой чемодан и ушел, пока она еще спала. Новый механик, Зеко, сказал, что в доме, где он живет, есть свободная комната. Зеко был парень лет девятнадцати, очень смуглый и неряшливый. Никто не питал к нему особой симпатии, но комната есть комната, так что после работы Джино отправился вместе с ним в обветшалый дом на Сто девятой улице.
— Не дом, а помойка, — предупредил Зеко. — Ни центрального отопления, ни горячей воды, ни ванны…
— Так какого черта ты там живешь?
— Временно, пока не получу новую работу. Я вообще-то водитель дальних перевозок. Занимаюсь поставкой… Ну, ты знаешь чего.
— Сидел когда-нибудь? — поинтересовался Джино.
— Я-то? — загоготал Зеко. — Ну нет, меня голыми руками не возьмешь. — Он высморкался в рукав пиджака. — Слушай, давай обмоем твой переезд. Зайдем куда-нибудь, прихватим пару банок пива да пару девочек.
— У меня свидание, — солгал Джино.
— У нее есть подруга?
— Не спрашивал.
— Так спроси.
— Э… Ясное дело. В другой раз.
Комната оказалась хуже, чем он ожидал. Но Джино взял ее. Он не привык к хоромам. И, разумеется, не собирался ни на какое свидание — просто ему не улыбалось провести вечер с Зеко. Слизняк Зеко — так прозвали его на работе.
Каких-нибудь пять минут — и Джино освоился в новом жилище. Здесь были кровать, потертый ковер и облупившийся комод. Вот и все. Зато это принадлежало ему.
Местом встречи служила аптека Жирного Ларри на Сто десятой улице. Там Джино тусовался с приятелями.
— Куда запропастился слизняк Зеко? — спросил Розовый Банан.
Джино пожал плечами.
— Я живу с ним в одном доме. Но это не означает, что нас теперь водой не разольешь.
— Видал своего предка?
— Не-а. Пусть погуляет несколько деньков.
— За это время он успеет снова загреметь, — Розовый Банан загоготал, очень довольный своей шуткой; при этом он с шумом выпустил газ.
— Черт! — Джино зажал нос. — Не хватает мне Катто — теперь ты еще!
Розовый Банан снова заржал и вдруг заприметил хорошенькую маленькую блондиночку, чинно пившую лимонад. Он приосанился, однако Джино прочитал его мысли.
— А ну, осади. У меня самого встал на эту крошку.
Розовый Банан и Катто обменялись завистливыми взглядами. Еще одна добыча Джино. В чем его секрет?
Девушка допила лимонад и встала из-за стойки бара. Она была красива и знала это. Она с высоко вздернутой головой прошла мимо Джино и его корешей.
— Такая девочка — и без провожатых; быть беде! — сладким голосом пропел Джино.
Она притворилась, что не слышит.
— Эй! — резко окликнул он. — Ты что это проходишь мимо, будто я — куча дерьма на дороге?
Девушка покраснела и ускорила шаги. Розовый Банан загоготал. Джино хлопнул в ладоши.
— Ша! Сегодня я не в настроении гоняться за всякими соплячками. — Через пару минут до них донесся пронзительный визг с улицы. Джино выскочил первым, Катто и Розовый Банан следовали по пятам. Слизняк Зеко пригвоздил мисс Зазнайку к стене и шарил грязными лапами по всему ее телу. Девушка верещала, точно насмерть перепуганный кролик. Белая блузка порвалась; обнажились груди.
— Ты что делаешь, Зеко? — ласково спросил Джино.
— Не твое дело, гад! — прорычал тот.
— Да? Ну так будет мое.
Зеко сильнее прижал девушку к стене.
— Я не жадный. Сам позабавлюсь, потом твоя очередь.
— Оставь ее в покое, гнусный слизняк!
— Мать твою, Джино!
Никто не успел глазом моргнуть, как эти двое уже сцепились. В ход пошли кулаки, ногти, ноги; они повалились на землю.
Джино моложе и меньше ростом, зато сильнее. Одним хорошим ударом он рассек Зеко губу. Хлынула кровь.
— Ах ты, вонючий крысенок! — рычал Зеко. Ему удалось нагнуться и выхватить из-за голенища нож.
Оба были уже на ногах и бдительно кружили друг вокруг друга. К Катто и Розовому Банану присоединились другие зрители — толпа жаждала крови. Кто-то болел за Джино, кто-то за Зеко.
Джино ничего не слышал. Одним глазом он следил за ножом, а другим — за каждым движением противника. Внезапно Зеко сделал выпад, и лезвие пропороло Джино щеку. Хлынула кровь — больше, чем можно было ожидать от неглубокой раны.
— Мерзкий ублюдок! — взвыл Джино, весь во власти слепой ярости — как тогда, когда набросился на брата Филиппе. Перед ним снова был Паоло. Силы Джино удвоились. Он схватил руку Зеко с ножом и начал выкручивать — не обращая внимания на хруст, не слыша чьих-то воплей. Наконец Розовый Банан и Катто оттащили его от воющего Зеко.
— Ты наверняка сломал ему руку, — без особого сожаления заявил Катто.
С глаз Джино постепенно спадала черная пелена. Он помотал головой, чтобы скорее стряхнуть наваждение и вспомнить, кто он и где находится. Возле его ног корчился Зеко.
— В следующий раз башку оторву, — пообещал Джино и оглянулся, ища маленькую блондиночку, из-за которой разгорелся сыр-бор. Она удалилась — точно великосветская дама.
— Пошли в больницу, — предложил Розовый Банан. — Нужно привести харю в порядок.
Джино дотронулся до кровоточащей ссадины на щеке. Только шрама ему и не хватало.
— Пошли.
В больнице ему зашили рану. Джино не стал отвечать на вопросы.
Когда они уже собрались уходить, туда привели Зеко. Парни обменялись злобными взглядами, но не проронили ни слова. Закон улицы гласил: держи рот на замке. Ни один не решился его нарушить.
Прошло дней десять. Джино работал в мастерской. Когда он валялся под «паккардом», к нему пришли. Сначала Джино увидел ботинки. Двухцветные, из патентованной кожи. Очень прочные.
— Ты Джино Сантанджело?
— А кто его спрашивает? — он вылез из-под машины.
— Не имеет значения. Это ты?
У Джино сердце ушло в пятки. Над ним возвышался Эдди-Зверь, правая рука знаменитого Чарли Лючании.
Он сглотнул, пытаясь скрыть волнение, и поднялся, вытирая замасленные ладони о грязные штаны.
— Да, я — Джино Сантанджело.
Эдди-Зверь не стал терять время понапрасну. Резкий удар в солнечное сплетение согнул Джино пополам.
— Это за Зеко, — хладнокровно объяснил Эдди. — Он шлет тебе привет из госпиталя. Жалеет, что из-за сломанной руки не может лично засвидетельствовать свое почтение.
Джино выпрямился. Инстинкт самосохранения подсказал ему, что нельзя давать сдачи. Так что он просто стоял и пялился на Эдди. Потом сказал: