— Хоть ты надо мной не смейся, — прошептала она, наклонившись к мохнатым ушкам.
Кошка мотнула головой. То ли согласилась не смеяться, то ли ей не понравилась, что прядь Марининых волос задела усы.
В прихожей Юля щелкнула замком.
— Всем привет! — раздался чуть хриплый голос Дмитрия. — Доктор сквозь снежную равнину еле добрался. Ну и метет там!
Он отряхнулся от снега в подъезде и зашел в квартиру, с грохотом споткнувшись о подставку для обуви.
— Привет, эскулап, — улыбнулась Юля, поправляя подставку, — вот поражаюсь я тебе! Умудряешься оперировать, а в обычной жизни похож на косолапого медведя. Как так?
— Одно другим компенсирую, — нимало не смутившись, фыркнул Дима. — Вот, держите медвежий новогодний подарочек, — он протянул Юле пакет, — тут медовый торт и мандаринки. Где ваша роженица?
— Здесь! — крикнула Марина. Смущенно кашлянула и добавила чуть тише: — Привет. Спасибо, что приехал.
— Ну вы даёте, мамочки, — хохотнул Димка, увидев царское ложе, устроенное для кошки под елкой. Помимо многострадальной белой тряпки, там было детское одеяло и два свернутых пледа, служивших бортиками.
Кошка лежала на этом сооружении, тяжело дыша.
— В интернете пишут — кошке нужна укромная коробка. Коробки не нашлось… — сказала Марина, не глядя на него. Она все еще сидела на полу рядом с кошкой и чесала ее за ухом. — Ты извини, что вот так, да в Новый год…
— Ничего, — улыбнулся он, — клятва Гиппократа — великая сила. Где у вас тут можно руки помыть?
Пока Дмитрий плескался в ванной, немелодично напевая «Человек и кошка», Марина шепотом прошипела Юле и Кате:
— Прекратите! Хватит понимающе кивать! Уймитесь уже, сводни!
— Ладно-ладно, — фыркнула Юля, — мы все поняли и притихли.
— А я все равно за тебя буду кулачки держать, — тихонько добавила Катя.
Марина скорчила жуткую рожу, но услышала, как открывается дверь ванной, и сделала вид, что очень увлечена кошкой.
— Ну-с, осмотрим пациента, — сказал Дмитрий, входя в комнату. — Я, конечно, не ветеринар, но кошачьи роды разок принимал. Матушка британскую кошку завела, чтобы скучно не было, когда мы с братцем уехали.
Он быстро надел перчатки и вытянул подстилку с кошкой из-под елки.
— Так, пациент, спокойно, не кусаться. На первый взгляд у тебя все в порядке, даже блох не видать, только голодала ты, видимо, долго. Тихо, котейка, тихо, все будет хорошо. Выделения нормальные, крови немного… Откуда у вас это мохнатое счастье?
— Юлька вчера у собаки отбила. Тарелкой. — Катя судорожно вздохнула, — с ней точно все хорошо? Она так мяучит…
— Пока — все нормально, мамочки, не волнуйтесь. Скоро станете бабушками. Хотя, конечно, за пациенткой надо наблюдать, — Дима задвинул подстилку обратно и повернулся к Юле. — А ты великий бесстрашный воин! Била собаку тарелкой?
— Это у страха глаза велики, — хмыкнула Юля, поправляя очки, — а слепота ведет к безудержной храбрости. Ничего не видишь — и бояться нечего.
Кошка протяжно мяукнула, подскочила с подстилки и забралась к Марине на колени.
Катя ойкнула, Юля вздохнула и крепко сжала пальцы в замок.
Марина зашипела сквозь зубы — кошка впилась когтями ей в ногу. Дима сел рядом и осторожно отцепил когти от плотной ткани ее джинсов.
— Спасибо, — тихонько сказала Марина.
— Как пишут в этих ваших интернетах, — делано-спокойным голосом сообщила Юля, — кошачьи роды — процесс не быстрый, про «скоро только кошки родятся», люди безбожно врут. Так что вечеринка у нас накрылась медным тазиком, никуда мы не едем. Пойдем, Катерина, купим какой-нибудь еды и выпивки, надо же под бой курантов шампанского глотнуть. Тут от нас все равно никакого толку, только охать и можем.
— Прекрасная идея, — поддержал Димка, — как говорил незабвенный Броневой: «коли доктор сыт — так и больному легче». А я со смены и ужасно голодный. — Он протянул Юле несколько купюр. — Если ветеринарный отдел работает, купите корма для кормящих кошек. И банку искусственного молока для котят — мамаша тощая, мало ли что. Если там закрыто, то детскую молочную смесь. Только не пробуйте новорожденных котят коровьим молоком поить, желудок не примет.
Супермаркет встретил Юлю и Катю жизнерадостным пением: «Расскажи, Снегурочка, где была?» из динамиков в торговом зале. С высокого потолка свисали длинные гирлянды из искусственных еловых веток со сверкающими фонариками. Блестели елочные шарики, все, что только можно, было украшено мишурой.
Между полок и стеллажей бродила, металась и хватала новогодние припасы огромная толпа покупателей. Кто-то нагребал в корзину гору апельсинов, кто-то жалобно орал в телефон: «да не знаю я, где тут свечки искать!». Вспотевший мужик в расстегнутом пуховике выяснял у усталой продавщицы, где найти коньячные рюмки. Элегантная пожилая дама пристально разглядывала каждую картофелину, прежде чем опустить в мешочек. Компания подростков шумно выясняла, на какой фейерверк у них хватит денег и куда подевался Витька, которому уже исполнилось восемнадцать.
— Да что ж все под Новый год закупаться подорвались? — проворчала Юля, объезжая тележкой влюбленную парочку, не замечавшую ничего вокруг.
— Мы тут часа на два застряли, — сказала Катя, выбирая зелень для салата. Она шустро увернулась от несущегося на нее мальчишки лет пяти, за которым еле поспевала растрепанная молодая мама. Кинула в корзинку пакет рукколы и добавила: — Но это даже хорошо. Маринка с Димой хоть вдвоем побудут.
— Как романтично, — фыркнула Юля. — Ты готова ради счастья подруги торчать в этом магазинном столпотворении до посинения?
— А ты — нет?
— Я — да, — вздохнула Юля в ответ. — И даже готова, если все будет хорошо, занести им еды и уехать на вечеринку. Но понудеть-то можно?
— Можно, — усмехнулась Катя. — У нас с Сашкой все тоже под Новый год началось… Надеюсь, у Маринки будет иначе.
— Пойдем ныть о превратностях судьбы в отдел готовых салатов. Строгать оливье сегодня точно не вариант… Кстати, о Сашке. Что-то он тебе телефон не обрывает. Раньше раз двадцать уже позвонил бы.
— Я все его контакты заблокировала, — Катя тряхнула головой, как будто отгоняя назойливую муху, — и друзей его тоже. Ничего не хочу больше про него знать.
Юля одобрительно хмыкнула.
Очередь к кассе двигалась очень медленно.
— Говоришь, на пару часов? — проворчала Юля, устало облокотившись на загруженную тележку. Кажется, мы уже вечность торчим в этом царстве елок и мандаринов. Есть хочется.
Катя пожала плечами. В ее сумочке пиликнул телефон.
«Вы все пропустили, кошки родятся быстро. У нас тройня» — Катя прочитала сообщение вслух и показала Юле приложенное видео. На нем кошка упоенно вылизывала три небольших попискивающих комка. Даже на небольшом экранчике телефона было видно, что кошка устала, но абсолютно счастлива.
— Здоровья новорожденным, — сказала Юля, отдавая Кате телефон. — Извини, я что-то злая с голодухи. Интересно, как там наши доктор с акушеркой?
Катя не ответила и снова запустила короткое видео. И еще раз. И еще…
— Катерина? Ты чего опять плачешь? — взволнованно спросила Юля.
— Кошка. Она… Она счастлива. И любит их. Они пока махонькие, бессмысленные, а любовь… Она мама…
— Все правильно, инстинкт и гормоны. У людей все так же. А ты бормочешь что-то невнятное. В чем дело?
— Извини, — Катя вытерла слезы, — подожди, я сейчас. Мне нужно позвонить.
Катя бегом кинулась из супермаркета на улицу. Под снегопад, от порывов сильного ветра завивающийся в причудливые переплетения метели. Она не надела шапку, и распущенные пряди волос тут же кинуло ей в лицо вместе с острыми колкими снежинками. Катя спряталась за угол здания, где ветер был хоть чуточку потише, и дрожащими пальцами нашла нужный номер в памяти телефона.
— Мама? Привет. С наступающим! Прости меня! Как там вы с папой?
Юля, оставшаяся с тележкой, смотрела на нее через стеклянную стену магазина. Вздохнула и начала набирать поздравительные смски родне.
К встрече православного Рождества Юля подготовилась очень тщательно. После суматошного Нового года, который они с Катей встречали в большой компании катиных родителей, их друзей, приятелей и родственников, оставив Марину налаживать отношения с Димкой, хотелось тишины и покоя.
Юлю ждали два сезона сериала, мешок мандаринов, половина запеченной утки, которую вчера приготовила совершенно ошалевшая от свалившегося личного счастья Маринка и еще вкусности — по мелочи. Для кошки был припасен деликатесный влажный корм.
— Ну что, котейка, — приговаривала Юля, накладывая кошачье угощение в мисочку, — говорят, замуж выходят только злюки, которые не любят котиков. А нам и впятером с твоими котятами хорошо, да? Рождество — семейный праздник, и вот такое у нас с вами семейство. Катерина у родителей, Маринка с Димкой у его родни, а мы — с вами. Красота!
Кошка муркнула и потерлась об ее ногу.
— Конечно, — продолжила Юля, — как пост соблюдать — так я атеист. Но как печеной утки навернуть — так «с Рождеством»! Хочешь утки? Вот, возьми кусочек.
Кошка мявкнула, быстро прожевала мясо, вылизала мисочку и убежала к котятам.
— Как бы тебя назвать-то, а? — Юля высыпала мандарины в раковину и начала их мыть, — не звать же тебя просто Кошка? Интересно, как у греков звали богиню мира? Ты же всех помирила, Маринку с Димкой, Катерину — с родителями… А я ни с кем и не ссорилась. Вот ведь засада — всяких злюк греческих помню, а добрых — нет. Они там вообще были, а, кошка? Не знаешь? Ладно, сейчас в интернете глянем.
Юля сложила мытые мандарины в пластиковую миску и пошла в комнату. Почувствовала ногой мягкий бок и отступила, чтобы не пнуть кошку. Верхний мандарин начал падать из миски, Юля покачнулась, пытаясь сохранить равновесие. Мандарины посыпались на пол, под ногу что-то подвернулось, и Юля с воплем рухнула спиной вперед.
В висках переливалась тугая, мутная боль. Шевелиться было почти невыносимо. Юлю подташнивало, она с трудом сдержала позыв рвоты и кое-как села, привалившись спиной к стене.