— Не злоупотребляй!
— Постараюсь. Ты когда сегодня освобождаешься?
— Видимо, в ночи.
— Понятно. У нас все хорошо?
Это был вопрос, отвечать на который Мономаху было неудобно. Он знал, что должен не просто принять решение, но и взять на себя ответственность — черт подери, как же это трудно! Если бы только Нелидова не была его начальницей… Но и в этом случае все оказалось бы столь же непросто!
— Все отлично, — бодро ответил он, ненавидя себя за лицемерие и трусость. Чмокнув его в щеку, Нелидова выплыла из кабинета, довольная собой и окружающим миром.
— Это очень плохая новость! — тяжело вздохнул генерал-майор юстиции Кириенко, откидываясь на спинку своего удобного, но довольно старого кресла. Его секретарша давно умоляла произвести в кабинете шефа ремонт, но он упирался, говоря, что ему недолго осталось здесь сидеть, а тот, кто придет на его место, в любом случае устроит все по своему желанию. Кириенко искренне надеялся, что его преемником станет не кто иной, как Алла Суркова, которая и сообщила ему «пренеприятнейшее известие».
— Понимаю, Андрон Петрович, но все указывает на то, что эти преступления — серия.
— Сколько всего жертв выявлено на данный момент?
— Пока две, но мы работаем: боюсь, их окажется больше!
— Изнасилованы?
— Да, однако, кажется, для злодея это не главное: судя по всему, он получает удовольствие, мучая женщин, так как все они жестоко избиты! И еще: мы имеем дело с «коллекционером».
— И что же он коллекционирует: драгоценности, обувь, нижнее белье?
— Кожу.
— Ч-что? — Лицо шефа выразило недоверие, смешанное с отвращением.
— Подонок вырезает у жертв куски кожи с разных частей тела, и наш профайлер предположил, что маньяк является коллекционером, по неизвестной нам причине зацикленным на этом фетише.
— Он убивает только женщин? — спросил Кириенко после паузы: ему понадобилось время, чтобы переварить полученную информацию.
Алла кивнула.
— Во всяком случае, мужчин с похожими повреждениями не обнаружено, — добавила она.
— Есть у жертв что-то общее?
— До сих пор ничего такого не выявлено, но мы только начали: надеюсь, к концу недели что-то прояснится. Мы работаем с родственниками убитых, коллегами и всеми, кто входил в круг их общения.
— А как насчет Лосевой? — поинтересовался генерал-майор. — Есть зацепки?
— Пока нет, — покачала головой Алла. — В последний раз ее видели в ночном клубе «Синий иней»: девушка вела богемный образ жизни, ведь это очень дорогое место! Сейчас коллеги опрашивают ее подруг и отсматривают видео с камер.
— Не хочу давить, Аллочка, но ты же понимаешь, что это дело…
— Приоритетное? Конечно, Андрон Петрович, я в курсе. Но маньяк…
— Да-да, это — тоже, разумеется! Хотел попросить тебя об одолжении, но, похоже, придется искать другую кандидатуру: ты не можешь вести сразу столько важные дел, за каждое из которых тебя будут трепать, как Тузик грелку!
— А о чем все-таки речь — просто интересно?
— Ко мне на прием прорвалась очень активная дама… Впрочем, я ее понимаю: потерять единственного сына — большое горе!
— Его убили?
— В том-то и дело, что нет!
— Что-то я не пойму…
— А я сейчас тебе объясню. Молодого ординатора, работавшего в онкологической больнице, обнаружили мертвым на крыше.
— На крыше?
— Ну да, там у них что-то типа солярия, куда врачи выходят подымить или выпить кофе, как пояснила Калганова.
— Это фамилия потерпевшей?
— Точно. Короче, пытались реанимировать…
— Он был еще жив?
— Трудно сказать: как написано в рапорте дознавателя, составленном со слов реанимационной бригады, реанимационные мероприятия оказались безрезультатными.
— А при чем тут дознаватель? — удивилась Алла. — Почему не следственная бригада?
— Решили, что имел место суицид или случайная передозировка.
— Так вот оно что! Парень, выходит, наркоман?
— Его мать утверждает, что нет.
— Ну родители часто не в курсе…
— Да знаю я, знаю, но в деле есть кое-какие, ну, не то чтобы нестыковки, но… странности, что ли?
— Странности? — Алла почувствовала, как в ней просыпается интерес: так случалось всякий раз, когда вводные звучали многообещающе. — Например?
— Например, вскрытие проводилось в той же больнице, где работал ординатор. Это, конечно, еще ни о чем не говорит, но объективность патологоанатома, писавшего заключение о смерти, может оказаться под вопросом.
— И что же написано в заключении?
— Причина смерти — передозировка морфином.
— О как… То есть, мать говорит, что сын не баловался наркотой, но умер он от передоза?
— Верно.
— Интересно…
— Это еще не все: выяснилось, что из отделения, где он работал, периодически пропадали наркотические препараты, назначаемые пациентам. Велось внутреннее расследование, типа, но, как ты понимаешь, о таких вещах не распространяются, предпочитая решать подобные вопросы кулуарно, не вынося сор из избы… Так вот, в сумке покойного ординатора обнаружили несколько ампул, сейчас скажу… — Кириенко заглянул в ежедневник, — гидрохлорида морфина и еще… э… сульфат морфина.
— Всего несколько ампул?
— Этот… сульфат, кажется, в таблетках.
— И сколько у парня нашли таблеток?
— Один блистер.
— Так мало?
— Ну да, по мнению дознавателя, это доказывает, что парень крал наркоту для собственного употребления, а не на продажу.
— Похоже на то, иначе он брал бы более крупными партиями!
— С другой стороны, если бы пропадало больше, это заметили бы скорее… Не суть. А суть, моя милая, в том, что вот эта самая Калганова угрожает отправиться по всем телеканалам страны, рассказывая, что ее сына убили и оболгали, а правоохранительные органы отказываются расследовать преступление!
— Предполагаемое преступление. Какие у матери основания предполагать убийство? Парню кто-то угрожал?
— Нет, но она заявила, что сын в последнее время стал нервным и раздражительным, а если при ней ему звонили по телефону, он выходил из комнаты.
— Что, как мы знаем, часто является следствием наркомании, — пожала плечами Алла. — Скрытность, нервозность…
— Но Калганова уверяет, что ее сын не принимал наркотиков — более того, терпеть не мог тех, кто это делает!
— Ординаторы работают на износ, платят им копейки, а гоняют как сидоровых коз: может, психика не выдерживала и мальчик пытался хоть как-то выжить?
— Аллочка, все твои доводы я привел и Калгановой, но она стоит на своем!
— Думаете, она выполнит угрозу?
— Мне показалось, она полна решимости. Я хотел поручить это дело тебе, но теперь вижу, что ты не потянешь — с маньяком-то…
— А как насчет Валерии? — предложила Алла.
— Медведицы?
Она едва заметно поморщилась: ей не нравилось, что молодой, привлекательной девушке дали столь неженственное прозвище, но Алла знала по опыту, что такие вещи прицепляются к людям раз и навсегда и бороться с этим бесполезно. В чем-то, конечно, кличка соответствовала характеру Леры: она порой прямолинейна и бескомпромиссна — ну сущая медведица! Однако внешне совершенно не напоминает неуклюжую, огромную зверину. Валерия Медведь — высокая, стройная блондинка с короткими кудрями, возможно, чуть угловатая, но и в этом есть своя прелесть: Алла многое отдала бы за такую тонкую талию и длинные ноги! Сама она высоким ростом не отличалась, а потому завидовала девицам с «модельными» параметрами, как у Леры Медведь.
— А что, она может справиться! — пробормотал Кириенко. — В прошлый раз у нее вполне успешно вышло… Ну, если не считать того, что бесценный бриллиант в итоге пропал![3]
— Вины Медведь в этом нет! — поспешила вступиться за молодую коллегу Алла.
— Разумеется, разумеется, — согласился генерал-майор. — Что ж, если ты считаешь, что Медведица подходит для такого щекотливого дела, — валяйте! Ну а по маньяку ты поняла: каждый новый факт, каждая улика — и ты мне докладываешь, да?
— Конечно, Андрон Петрович, — кивнула Алла, поднимаясь. — Как только, так сразу!
Антон испытывал чувство гордости: он и не думал, что еще способен вызывать восхищение у юных нимфеток. Он отлично осознавал собственную привлекательность, однако его внешность обычно сбивала с ног женщин за тридцать: он перешел в «среднюю лигу» и полагал, что с девочками покончено. С тех пор как Шеин встретил Карину, красивую разведенку без материальных проблем и с шикарной квартирой на улице Рубинштейна, он и вовсе перестал поглядывать по сторонам, ведь любовница его вполне устраивала. Он даже задумался бы о новом браке, если бы Карина не была бессовестно богата: участь стареющего альфонса ему совсем не улыбалась! А эта симпатичная девица глядела на него во все глаза и улыбалась так, что это могло бы заставить вспотеть человека с менее крепкими нервами и не таким обширным опытом.
— Так вы говорите, что Катя ушла из клуба одна? — уточнил опер, продолжая прерванную беседу, во время паузы официант принес кофе и апельсиновый сок для него и алкогольный коктейль для его собеседницы.
Пить спиртное в половине первого дня, возможно, и считалось экзотикой в кругу общения Антона, но в среде золотой молодежи, кажется, это в порядке вещей! Он вдруг подумал, что эта самая Ира, сидящая напротив и строящая ему глазки, возраста его детей и отпрысков Карины. На лице официанта, когда он расставлял напитки на столе, мелькнула понимающая улыбка, и опер ощутил неловкость: они с девчонкой не походили на отца и дочь, и ему было не все равно, что о нем подумают окружающие. С другой стороны, не прятаться же по углам со свидетелями, которые в дети ему годятся!
— Мне кажется, да, — ответила на его вопрос девушка.
Несмотря на очевидную юность, она делала все, чтобы казаться старше: леопардовые сапоги на шпильке, дорогое кашемировое пальто нежно-голубого цвета (наверняка стоит как отечественный автомобиль!), массивные золотые серьги и кольца на тонких пальцах ухоженных рук, которые скорее подошли бы женщине лет сорока.