Покрутил еще всю эту лисью чехарду в голове и отложил на потом, разве что сделал мысленную пометку все-таки поискать потомков Хидео-сана. Да хоть бы и на Хоккайдо. У “героического” начальника полиции маленького городка там ведь тоже осталась семья. В музей я наведаться собираюсь в любом случае. Так почему бы заодно и не разузнать? Еще о численности лис в прошлом Ёсида может оказаться осведомлен. Но его сведения, мягко говоря, недостоверны. Охотник на демонов уверен, что все кицунэ вымерли.
Ночью Хидео-сан поделился еще одной маленькой порцией воспоминаний, как уже устоялось, основываясь на недавних событиях. Мошенник с обритой головой изображал странствующего буддийского монаха и щедро раздавал предсказания, выдумывая их на ходу. Всем обещал сплошь богатство и удачу, за счет чего имел большой успех. Насколько я оценил эпоху, было то лет за пятнадцать до основания культа Небесной Гармонии. Сон был без глубокого погружения, то есть я будто бы дораму посмотрел, а не слился с наставником, как когда он показывал действительно важные моменты.
В воскресенье, день наступления календарной зимы, я свозил папу и Тику в деревню. У отца душа болит от вопроса “как там ферма без присмотра”.
– Сынок, я нисколько не хочу критиковать твой образ жизни, наоборот, очень доволен тем, как ты изменился после знакомства с Мияби-сан, стал более уверенным в себе и целеустремленным, – заговорил папа по дороге, которая как будто сама стелилась под колеса Короля Марка Второго. – Но твой выбор машины меня откровенно удивляет. Это же автомобиль для уличных гонок. Я, может быть, и староват, но не настолько, чтобы этого не понять.
– Пааап, но Марк-сан же клёвый, и цвет у него очень красивый, – влезла в разговор сестра с заднего сиденья. Она вся в предкушении того, что повидается со своим приятелем Синдзи и переписывалась с ним, начиная с момента, как мы тронулись от дома.
– Четыреста тысяч йен за машину в идеальном состоянии. Слишком выгодно, чтобы отказаться, – честно признался я. – Именно столько денег у меня было. И представляешь, я посмотрел в банковском приложении, сколько расходуется на заправку – поразительно мало для турбированного двигателя объемом в два с половиной литра.
Стоимость шоколадок, которые приходится постоянно оставлять в бардачке, я в своих расчетах не учитывал, но расход бензина действительно выходит где-то на уровне экономичного гибрида. Глазам своим не поверил, когда внес в компьютер цифры, подбитые за месяц банковским приложением. Даже перепроверил, не затерялось ли несколько посещений АЗС, приписав расходы к другой статье затрат. Но нет. В домашней бухгалтерии у меня все четко. Вот уж не знаю, за счет сладких батончиков его величество ездит или мистической силы ёкая, в которую только глупец бы не уверовал к данному моменту. Но я доволен. Машина комфортная, красивая, недорогая, угонщика сама поймала.
На месте нас уже ждали Синдзи-кун и Дандо-сама, ставший за прошедшие месяцы, как показалось, еще крупнее и толще. Еще бы! Питаясь отборной форелью-то. Считается, что бакэнэко, то есть котом-оборотнем, способна стать любая домашняя кошка, набравшая массу чуть менее четырех килограммов. Папин любимец, как мне кажется, двукратно этот порог уже превысил. А уж как громко Дандо-сама замурлыкал, увидев своего человека и начав тереться о его ноги! Как будто бы я двигатель машины забыл заглушить. Очень трогательная сцена воссоединения, не испорченная даже тем, что сестра коварно попыталась подкрасться к питомцу со спины и погладить его.
Взмах лапы и на руке “преступницы” остается тонкая царапина, а сама она с возмущенным воплем отпрыгивает назад.
– Не обижай мою дочь, старый друг, – строго выговорил коту папа.
– Мяу! – в ответе слышалось, что хотел бы истинный хозяин фермы сестренке навредить – я уверен, он с той же легкостью и глаза бы выцарапал. А так – всего лишь показал, кто тут главный. Я-то его уроки давным-давно усвоил, а Тика-тян вон, отвыкла.
– Синдзиии! – забыв о позорном поражении, девчонка тут же повисла на шее у своего приятеля, который пришел отчитаться о сделанной работе. И как только юноша умудрился не пустить кровь носом? Если бы у меня была школьная любовь и вот так вот полезла бы обниматься в мои пятнадцать – я бы, наверное, сознание потерял от смущения.
Но Огава Синдзи редкостную стойкость проявил. Поклонился мне и папе, после чего начал скрупулезно отчитываться обо всём сделанном, с той деловитостью, какую я только у деревенских жителей и подмечал. Доклад затянулся на несколько часов. Отец со всей строгостью принял работу, кое за что даже пожурил, но по глазам я видел – доволен. Тика увязалась за ними, несмотря на то, что у нее сельское хозяйство ни капли интереса не вызывает.
– А ты, Дандо-сама, с нами в город поехать не желаешь? – спросил я, оставшись с хвостатым наедине. – Мияби хотела завести кота.
– Мяу! – ого, сколько презрения в одном коротком кошачьем слове.
– Понимаю. У тебя тут миссия и враг, охраняешь ферму от крыс. Да, согласен, без тебя бы всё пошло прахом, – поклонился воплощению доблести.
Затем выпрямился и сосредоточил взгляд на горных вершинах, сейчас, в начале декабря кажущихся чуть более близкими. Снежные шапки стали больше. Как же прекрасна японская природа. Так бы и любовался.
Цветочный запах, характерный для сельской медсестры, я почувствовал до того, как расслышал ее шаркающие шаги. Полностью уверен, что старуха сумеет остаться бесшумной и незаметной, если пожелает, но специально ходит громко.
– Доброго вам дня, Китагава-сан, – поклонился ей со всем почтением.
– Я тебе что говорила, Ниида-сан? Не для меня поклоны от такого, как ты.
– От какого? Не скажете точнее?
– А то ты не знаешь? Не играй со мной. Я, может быть, и недостаточно стара по твоим меркам, но все же долго живу. Оставь эту тему для других, таких, как ты.
Мне всего тридцать один, по сравнению со столетней или сколько ей на самом деле, старухой, я только начал жизнь. Или она плюсует возраст Хидео-сана?
– Я чегось пришла-то. На Хиро-куна посмотреть. Ты внимательно меня послушай. Плохо ему будет в городе, зачахнет.
Ей самой не кажется странным, что отец, который в два раза старше меня, именной суффикс “кун” получил, а я – вежливый “сан”? Но вообще права старуха, у папы и города взаимная неприязнь. Проблема разве что в сестренке – я же вижу, как она тянется к отцу. Даже сейчас хвостиком за ним ходит, не иначе, как нового приступа опасается.
– Травок собрала для сердца полезных, – Китагава сунула мне в руки небольшой мешочек. – Пусть с чаем заваривает.
Вручила и ушла. На отца, расставшегося с фермой, было больно смотреть. Ну ничего. Начнутся у Тики каникулы и они сюда хотя бы на время вернутся. А там посмотрим.
– Братик, глянь, какая крутая новость, – на обратном пути подала голос сестра, залипнувшая в смартфон. – Помнишь, мы на выставку того типа концептуального художника ходили? Цукино Тенкая, он еще звуки вечности или что-то такое нарисовал. Ринне мне рассказывала, как ты клёво по ушам всем поездил, что аж заслушались. В общем, тут написано, что будет выставка его картин. Целых десять штук из частной коллекции.
– Вот же мошенники! – не мог не воскликнуть я. – Тенкай нарисовал всего пять работ.
– Тут написано, что частный коллекционер Акияма-сан купил еще десять картин в сороковых, незадолго до смерти художника, и вот сейчас готов их представить публике. Ну, то есть, его потомки. Стоп! Я сообразила: Акияма Кэнсин – это же основатель проклятой Сакуры Гарден!
– Дочка, мы же с тобой говорили про сиротский приют, нужно отпустить ненависть, – мягко укорил папа.
– Угу. Забыть про уродов, – согласилась с ним Тика. – Но речь не про них. Художник мог же еще мазни наделать и впарить лохам? Пап, не смотри на меня так. Там вся картина – пару мазков, а подается, как великое искусство.
А ведь в теории вполне возможно. То, что мне не снилось, как Хидео-сан возвращался к личине Тенкая и рисовал новые картины – не означает того, что он этого не сделал. Акияма Кэнсин, верный помощник Хидео-сана, видится мне, как именно тот человек, которому тот доверил бы свои работы, чтобы продать в подходящий момент. Имеет ли это значение?
– А что за картины? Фото есть? – не мог не заинтересоваться я. – И кто их представляет?
– Сынок, не за рулем же, – как будто я, взрослый человек, и сам не понимаю что читать со смартфона и одновременно вести машину недопустимо. Но не обижаться же на родителя из за такой ерунды, как небольшой перебор с опекой? Лучше я ему коварно отомщу. Тоже буду проявлять заботу. Получит по заслугам!
– Конечно, пап, я дома фотографии посмотрю.
– А их и нет! – рассмеялась Тика. – Только список названий, сейчас зачитаю. Тихое эхо, Исчезающий горизонт, Разделенное пространство, Мерцающее присутствие, Исчезающая мысль, Треснувшая тишина, Рассеянный импульс, Мгновенный проблеск, Проходящая тень, Последний след.
– Звучит так, будто кто-то старался подражать Цукино-сенсею и придумывал сюжеты в его стиле. Мне интересно, сходим посмотреть, – решил я. – Когда и где выставка?
И если я уверюсь, что это мошенники, то, возможно, Кагешуго убедит их пожертвовать незаконные заработки на детей. Или, может быть, я мог бы реализовать через них более настоящие работы Тенкая. Полностью уверен, что смогу повторить непринужденную манеру, с какой мошенник создавал свои полотна.
– На новый год стартует. Вот облом! Это опять в Токио, значит, снова я пролетаю.
– Тебе же не нравится этот стиль, – напомнил папа.
– Но гулять с подругами и крутым старшим братом по интересным местам – нравится. Короче, братик, ты мне должен за подгон, за хорошие новости.
Возражать тут не стоило. Доехали до дома нормально. Разве что папа грустным выглядел. Сердцем он оставался на ферме.
Остаток выходных посвятили очень приятному делу – уборке.
Утром понедельника мы подвезли до работы Ёрико и я, как уже повелось, проводил Цуцуи до ее рабочего места, дабы заодно угостить ее семпаев печеньем. Нормальные, не слишком скандальные женщины по итогу оказались, вполне тепло расположенные к моей невесте и легко отпустившие ее в отпуск, когда потребовалось навестить попавшего в больницу Субару-сана. Да и чрезмерно заваливать работ