Ринне-тян стояла ко мне спиной и от нее прямо ощущалась яки, жажда убийства. Понятие из мира боевых искусств. У ног девочки скорчился мальчишка на голову ее выше, прижимающий руки к самому ценному и сокровенному. Двое других оболтусов, таких же, на год старше, в ужасе уставились на угрозу.
Меня они попросту не заметили. Потому я молча сделал шаг назад. Вмешиваться в подростковые разборки там, где моя помощь не требуется, опрометчиво. Но вот дослушать, чем все закончится, мне было очень интересно. Ну и все-таки помочь грозным окриком, если особи мужского пола все-таки решатся на драку. Но нет. Их испуганных лиц хватило с избытком, чтобы понять — не осмелятся.
— Вы вернёте Кимуре-сенсей ключи от её дома, скажете, что нашли возле кабинета. Поняли меня? А если нет — вами займусь уже не я, а госпожа президент. Ее гнев намного страшнее! — с нажимом потребовала Ринне.
В который раз убеждаюсь: девочки-подростки — самые опасные создания во вселенной. Не зря именно им в многочисленных аниме приходится брать на себя спасение мира. Рядом тихонько хихикнула наставница. Конечно, ее внимания конфликт тоже не избежал. Удивления достойно разве что умение держаться так, чтобы даже я не обращал на кицунэ внимания, пока она себя нарочно не выдала.
— Ниида нормальная! Не такая бешеная, как ты! Кента-кун, ты вообще живой? — ответом были жалкие стоны. Не то, чтобы я сочувствовал хулигану или он не заслужил воздаяния, но оказаться на его месте я бы не желал точно. Ринне-тян до бейсбола еще и футболом занималась немного. Удар ногой у нее поставлен.
— И если вы кому-то пожалуетесь… — я ощутил ауру угрозы даже из-за угла.
— Нет-нет! Мы всё поняли! — наперебой заговорили хулиганы. Или их, как пострадавшую сторону, так называть некорректно?
— Знаешь, Малыш, а твоя невеста и ее сестра очень похожи. Не боишься теперь ей перечить? — усмехнулась Амацу-сенсей, когда я подхватил пакеты и мы с ней продолжили дорогу домой, кажущуюся мне уже бесконечной.
Даже уточнять не буду, каким образом наставница опознала в Ринне-тян сестру Мияби, которую до сих пор никогда не встречала. Может быть, ей Тика фотографии показывала, но не исключено, что и сверхъестественным чутьем кицунэ или попросту по фамильному сходству.
— Женщины — вы все очень опасные создания. Одна, я слышал, целого императора отравила. Не за то, надеюсь, что он к ее младшей сестре сватался?
— Нет-нет, — расхохоталась старуха. — К этой Маэ проявил интерес совсем другой мужчина, облеченный властью, Сун Жэнь-цзун из династии Сун. Ты такой забавный, Малыш. Уж не считал ли ты, что только на архипелаге Ямато правили императоры?
— И не потому ли вам с сестрой пришлось спешно садиться на корабль и уплывать? — усмехнулся я.
— Конечно, нет. Набедокурила сестрица, вот и перебрались в иное место. В не самое плохое, между прочим, архипелаг Ямато домом стал нам. Пожалуй, так и нарисую. Тот день, когда впервые увидала эти берега.
Живописью и занялись. Идеи для невероятно концептуальных картин я придумывал на ходу, устроив настоящий конвейер по созданию искусства в стиле ракуган.
«Шепот бамбука», «Пустота между каплями», «Тень бумаги», «Одинокий иероглиф», «Незавершенный круг», «Туман над озером», «Четыре линии тишины», «Белое на белом», «Лунная тропа», «Точка равновесия». Какие-то сложности разве что «Белое на белом» доставило. В этой картине, написанной белой краской поверх белой же основы пришлось применить всё мастерство и изобретательность, чтобы в, казалось бы, хаотичных разводах угадывался силуэт красивого женского лица. Абстрактного, не имеющего прототипа. А то нарисуешь кого-то знакомого и выяснится, что нос недостаточно изящен.
Наставница за то же время успела только краешек неба раскрасить, чуть ли не по пикселям, если современными терминами говорить. Каждое новое полотно я фотографировал, а закончив, отправил всё скопом Рэйчел-сан.
— Так, я не поняла! А кормить ребёнка никто не собирается? — раздался снизу голосок Тики, пришедшей из школы. — Я там, между прочим, со злом и преступностью сражалась во имя торжества национальной системы образования, а пришла — и пахнет краской, а не едой.
Придется спуститься и покормить.
Глава 7
— Между прочим, совсем необязательно перекусывать сразу по возвращению из школы, — проворчал я, делая сестренке омлет с добавлением тофу. Ну то есть сестренке, себе и наставнице, которая тоже наверняка не откажется перекусить. — И ты не рановато сегодня?
— Как закончила с делами, так и вернулась. Мне домашку еще делать, по японскому и по мировой литературе. Муть и там и там. О, бабуль, привет! Как там, сняли тебе комнату, помочь с вещами или у нас еще потусишь? С тобой прикольно.
— Ваш молодёжный диалект смешон, — не сдержала улыбки Амацу-но-Маэ, примкнувшая к нам на кухне. — Эта Коноха переедет поближе к внучке в день отдохновения, шестой по счету на неделе.
— И ты еще мне про смешной диалект говорила, бабуль! — рассмеялась Тика-тян. — Говоришь прям как Ямада-сан. Я ей в лавке помогала. Вы с ней не родственники, случаем? Прикиньте, у нас сегодня в школе одни дебилы у училки стащили из сумки ключи и спрятали, чтобы она домой за заданиями для контрольной не сходила. Типа пошутить захотели. Тоже мне, потомки самураев. Жаль, их Ринне первой отыскала, а не я. Она у нас добренькая, обошлась словами.
— Мы слышали эти слова, — подмигнул я и сестренка покраснела, попавшись на лжи. — Пусть Ринне-тяне не переживает, я не скажу Хане-сан, что она сделала с тем хулиганом.
— Он это заслужил! — ничуть не смутилась Тика. — И Мияби что, тоже не скажешь?
— Ей расскажу.
— А, ну ей-то можно. Я про нее тоже кое-что ее мамке не говорю, — историю с гонкой, например. Эти слова остались непроизнесенными, но все всё поняли.
Я бы, конечно, на месте сестренки поостерегся вот так вот болтать в присутствии малознакомой старушки, но такова сенсей. Ей рассказывают всё, даже если та ничего не спрашивает. Я еще как-то могу с этим бороться, да и то выболтал уже огромную кучу информации. У сестренки же сознательного опыта кратно меньше, она обречена на откровенность.
— Ааа-пчхи! Ааа-пчхи! Ааа-пчхи! — Тика трижды подряд оглушительно громко чихнула. Ну да, пыльцу инарицумэ мы с Амацу-но-Маэ пересыпали из ёмкости в ёмкость на кухне, вот девочка и попалась, вдохнув частицы коварной пыльцы.
— Будь здорова, сестренка. У тебя что, аллергия? — с несколько излишней заботой спросил я. — На кошек? Где ты их встретила?
— У меня не бывает аллергии! Я вообще ничем никогда не болею! — сестренка шмыгнула покрасневшим носом и еще раз чихнула. — Че, и правда? Я не хочу! На что? Братик, мне срочно нужно к врачу! — прочитал в глазах младшей легкие следы паники. Крепкий организм оборотня, похоже, и правда уберегал ее от всех болезней до сего дня.
— Выпей, дева, — сенсей поставила перед Тикой кружку, вкусно пахнущую горячим травяным отваром. Спорить девочка не стала. С моей наставницей любые возражения всё равно не срабатывают. Выпила, не обращая внимания на то, что там настоящий кипяток. К плите старушка, между прочим, не подходила. Для нее нагреть немного воды без подручных средств — мелочь. Всех дел — выпустить частичку своего внутреннего жара, известного в легендах, как кицунэ-би, лисий огонь. Даже я, наверное, с этим справился бы, если бы забыл наставление «если можешь сделать, как человек — делай, как человек».
— Бабуль, это реально вкусно! Че там было? — чихать девочка прекратила практически сразу.
— Лекарство, младшая, — скромно ответила девятихвостая. Однако она не стала скрывать эмоций и показала лицом, что похвала и тысячелетним кицунэ приятна. Ну или виртуозно изобразила. С этими лисами ни в чем нельзя быть уверенным.
После перекуса пошли смотреть мои свежие картины. Как же не похвастать своими «шедеврами» перед близкими.
— Вот эта, белая, отпад, — одобрила Тика-тян. Мне и самому «Белое на белом» внезапно понравилась. Единственная из всех моих так называемых работ, которую я бы отнес к категории искусства. Ну или его подобия. — А чё это за девушка? Твоя бывшая? Сестренка Мияби ревновать будет. И подпись где? Реальные художники всегда подписываются.
— Точно, забыл! — хлопнул я себя по лбу и подписал каждый холст, как «Тортиковый Тортик», то есть Кэки Гато.
Приступ смеха Тики-тян, вызванный моим псевдонимом, длился, наверное, целую минуту — как раз достаточно, чтобы подобрать объяснение, кому принадлежит белое лицо на белом холсте. Конечно, Тика шутила, но Цуцуи и правда несколько ревнивая. Как человек благоразумный, не буду давать ей повода.
— Это Кагуя, — объяснил я. — Не персонаж из манги, а лунная богиня.
— Похожа, между прочим, — прокомментировала Амацу-сенсей. — Сейчас, когда озвучено, эта Коноха видит.
— Поняла кого мне напоминает — Красную сестренку! — прищелкнула пальцами девочка. — Если вот с этого угла посмотреть. Круть же, братик, с разных мест смотришь — и лицо, как от другого человека, как будто иллюзия.
— Подражание стилю «ракуган», ничего удивительного, — пожал я плечами. Падающей иллюзией Цукино Тенкай не просто так своё авторское видение живописи назвал. Мог бы, наверное, стать честным художником и наслаждаться спокойной сытой жизнью. Но не сделал этого. Потому что глупец, так я считаю.
Далее я нашел, чем развлечь наставницу. Ведь если кицунэ вдруг заскучает, то скучно не будет никому из окружающих. Все вокруг вольются в «веселье», устроенное девятихвостой. Это она лишь выглядит, как почтенная старушка, а на деле — та еще проказница. Помнится, сенсей показала Макото крупную жемчужину, сказала, что это подарок и бросила мальчишке. Тот поймал, но тут же уронил драгоценный шарик и неизменно упускал из рук, стоило схватить. На какие только уловки не шел упорный мальчишка — жемчужина ускользала у него сквозь пальцы под ехидным взглядом наставницы. Неплохой урок — заставил ученика проявить максимум изобретательности, а по итогу осознать, что его разыграли и жемчуг существует только у него в голове. Как будто гендзюцу.