— Да, я случайно его увидела, — услышал Вадим женский голос. — Вышла из подъезда, направилась на остановку, смотрю, мужик лежит какой-то. Поняла, что что-то не так.
— Инфаркт, наверное, или инсульт, — раздался голос старушенции. — Молодой ещё совсем мужик-то, а уже к богу просится.
— Руки какие здоровые, не руки, а лапищи. И шея накачанная. Качок видать.
По разговорам Вадим понял, что недалеко от него стоят и рассуждают женщины. Одна совсем старушка, другая — помоложе. Ни одну, ни другую он не видел, как и ничего не ощущал: ни холода, ни боли. Практически полный паралич. Что ж ему такое этот мудак вколол и зачем? Чего он хотел этим добиться?
— Вон уже и скорая едет. Может, ещё всё обойдётся. Дышит же.
— Они, эти качки, сами виноваты. Колют себе всякую фигню, а потом за сердце хватаются.
Скрипнула тормозами машина скорой помощи. Хлопнула дверца. И Вадим увидел, как над ним склоняется мужчина средних лет в белом халате.
— Привет, бродяга, давно загораешь?
Вадим в ответ усиленно заморгал.
— Ну, что, милые женщины, кто отдыхающего обнаружил? — раздался голос второго фельдшера.
— Я, — подала голос женщина помоложе, — вышла из подъезда, смотрю мужчина лежит, ну я скорую и вызвала.
— У него инсульт, наверно. Или инфаркт. Точно инфаркт. Я их скоко на своём веку перевидала, — подключилась к разговору старушка.
— А вас, как обычно, хрен дождёшься, — раздался ещё один старческий женский голос. — Конечно, праздники на носу, вам же не до людей. Понакупляют дипломов-то и туда же людей лечить, я вот тритева дня скорую вызвала, так два часа ждала, — всё больше и больше заводилась бабка, непонятно откуда нарисовавшаяся. Видимо, вышла из подъезда, увидела скорую помощь и со всех ног рванула к месту происшествия. — Сказали, загруженность бригад большая. А я-то знаю, спали, поди!
— Бабушка, успокойтесь, — тут же отреагировал второй фельдшер. — Лучше идите домой к телевизору, а то, не ровен час, и вас инфаркт хапнет. Хотя у мумий нет сердца, оно, забальзамированное, в чулане на полочке стоит.
Непонятно откуда нарисовавшаяся бабушка зло сверкнула глазами.
— Я на вас жаловаться буду! К прокурору пойду! — выкрикнула она и, гордо развернувшись, потопала к своему подъезду.
Вся эта перепалка заняла несколько секунд, но Вадим думал, что прошла вечность. Мужчина, что склонился над ним, тормошил его за плечи, тёр мочки ушей, спрашивал, как его зовут:
— Мужчина, вы меня слышите?! Имя назвать можете? Где находитесь, понимаете?
«Какой же он олух, — подумал Вадим. — Да, если б я смог, то разве бы ему не ответил?»
— Как он? — второй фельдшер из бригады обратился к первому.
— Да, походу обдолбанный. Глазами маячит, а так овощ.
— Зрачки как?
— Да, зрачки вроде норм. На свет реакция живая, но овощ.
— Химия, наверно, — произнёс второй фельдшер, улыбнувшись Вадиму. — Эй, Герасим, ты спайсиков дунул?
— А почему Герасим? — поинтересовался первый.
— А потому что немой, — захохотал второй.
Вадим не разделял веселости медиков, внутри его всего колотило от злости на себя, на того парня и на весь мир в целом. Он вдруг почувствовал, как дёрнулась рука.
— О, смотри, кадавр зашевелился, — заметил второй фельдшер. — С давлением что?
— Всё, работаем, — откликнулся первый и начал освобождать правую руку Вадима от пальто. — Давление сто двадцать на восемьдесят, — сообщил он после того, как измерил. Сахар глянь.
Вадим вдруг почувствовал, как что-то укололо его палец. «Почувствовал, — пронеслось у него в мозгу. — Почувствовал!!! Значит, не всё ещё потеряно».
— Сахар два и шесть, — сообщил второй фельдшер.
— Маловато, но не смертельно. Ладно, закалываемся и везём.
Вадим снова почувствовал укол, теперь уже в предплечье.
— Сатурация где? — произнёс второй фельдшер. Судя по звукам, он рылся в какой-то сумке.
— Вот, в кармане, — первый что-то нацепил Вадиму на указательный палец, чувствительность возвращалась.
«Что же он мне вколол?» — подумал Вадим.
— Сатурация девяносто восемь процентов.
— Нормуль, грузим, — сказал второй фельдшер и закричал в сторону работающей машины: — Санёк, тащи «носки»!
Послышался звук раскрывающейся дверцы и металлический лязг.
— Смотри, кровь на снегу, да и локоть у товарища в кровищи, — обратил внимание первый фельдшер и поднял руку Вадима за рукав пальто. — Интересно, кровь его? Морда вроде чистая, пальтишко спереди тоже. Голову я смотрел, ран нет.
— Может, не закрытый, а открытый перелом, — заржал второй.
— Да нет, я смотрел, все кости вроде целы.
— Так и запишем, при падении зачепился локтевым суставом за носовой воздухозаборник прохожего, — всё юморил второй фельдшер.
А Вадим почувствовал покалывание в икре, как будто её отлежал. Чувствительность возвращалась. Подошёл третий с носилками. Вадима подхватили за плечи, за таз и за ноги. Он чувствовал эти прикосновения. Носилки, скрипнув полозьями, въехали в раскрывшееся нутро скорой помощи. Остро запахло хлоркой и ещё чем-то неуловимо знакомым.
— Заберите, доктор, — раздался голос женщины помоложе. — Смартфон тут его на снегу лежал.
— В карман ему положите.
«Какой ещё, к чёрту, смартфон?! — зароились мысли в голове Вадима. — У меня старенькая противоударная «Нокиа». Не надо мне ничего чужого».
— Смотрите, у него в кармане ещё один телефон. Ого, лопата какая.
— Что вы делаете? Положите на место и выходите из машины.
— Давайте я его жене позвоню.
— Не надо. Мы сами позвоним.
— Сейчас… сейчас… Я уже набрала… Не отвечает что-то никто. Не слышит, наверное.
— Санёк, люстру включай, и поскакали, — крикнул внутрь салона первый фельдшер.
— Куда катим? — спросил Санёк.
— В центральную.
Через прозрачный люк на крыше машины Вадим увидел бледно-синие всполохи, и в этот же момент в уши ударил надсадный рёв сирены.
Машина скорой помощи тронулась и, подняв за собой снежную муть, стала удаляться.
14. Рассказывал Осипович Андрей
Первым на место происшествия прилетел милицейский «уазик». Из него с автоматами выскочили сотрудники патрульно-постовой службы. Три крепких парня.
— Что, мёртв? — спросил один из них.
— Наверное, — ответил я.
— Отойди от него, не трогай ничего.
— Товарищ милиционер, мне домой срочно надо. Моей семье угрожает опасность.
— Успеешь.
— Я не могу ждать, — произнёс я. — Если хотите, давайте я вам оставлю свои координаты.
Он окинул меня презрительным взглядом и достал рацию. Дождавшись, когда прекратится шипение в динамике, рявкнул в микрофон:
— Семёныч, оперативников срочно. Пушкина двадцать один. Тут труп мужчины. Огнестрел.
— Выехали уже, ждите, — раздался ответ в рации.
— Товарищ милиционер, вы меня отпустите? Мне надо.
— Нет. Не могу. Рассказывай, что случилось.
15. Андрей Осипович этого не рассказывал
Ольга услышала, как напугавший её урод удаляется от входа на чердак по крыше. Он довольно громко ступал по жести. И она тоже попятилась назад, думая, что надо срочно посмотреть на него через окно: запомнить, как он выглядит и в какую сторону даёт дёру.
Звуки его шагов как-то резко затихли. И она слишком поздно поняла, что что-то не так. Молодой мужчина с короткой стрижкой и с раскрасневшимися от мороза щеками одним ударом ноги выбил дверцу и проскочил на чердак. Ольга встретилась с ним взглядом, и он в ответ неприятно ей улыбнулся.
— Как ты думаешь, почему я не скрываю своего лица? — спросил коротко стриженый подонок.
— Что тебе надо! — закричала Ольга, отступая к лестнице. — Вали отсюда! Ты же видел, там милиция приехала.
— Наивная! — произнёс мужчина и достал из-за пояса пистолет. — Милиция так быстро не приезжает.
Ольга изменилась в лице. От страха душа у неё рухнула в низ живота, а затем и вовсе ушла в пятки. Она сделала несколько быстрых шагов назад, уставившись в дуло пистолета.
— Ты хотя бы спроси за что? — произнёс коротко стриженый, готовясь нажать на спусковой крючок.
— За что?
— А ни за что. Просто так. Без какой-либо на то причины.
16. Рассказывал Осипович Андрей
— Пройдёмте в машину, — потянул меня за рукав куртки сотрудник патрульно-постовой службы. Я двинулся вместе с ним к «уазику», и тут же в моём кармане зазвонил мобильный телефон. Я поднёс его к уху.
— Папа! Папка! — раздался рёв Жанки в мобильнике.
— Что случилось? — закричал я, чувствуя беду.
— Папа! На чердаке выстрел раздался.
— А где мама?
— Я не знаю. Может, там, на чердаке. Я поднялась на второй этаж. Её хотела найти, и прогремел выстрел.
— Доча, беги! — завопил я в мобильник и рванул в сторону. — Ни о чём не думай! Беги!
— Куда?! Стоять! — заорал милиционер мне вдогонку.
Но я даже не обернулся и со всех ног бросился прочь от милицейского «уазика». У меня была только одна мысль — как можно быстрее добраться до своего дома.
Я довольно удачно оторвался от милиционера, который бросился вслед за мной. Обогнув угол дома, я нырнул в арку. Когда я выбежал к дороге, за моей спиной появился милицейский «уазик».
— Эй, шальной! — закричал, открыв дверцу, один из сотрудников патрульно-постовой службы. Их в машине было двое. Он и водитель. Третий, видимо, остался на месте преступления. — Давай подвезём!
— Куда?
— Как куда? Туда, куда ты торопишься.
17. Андрей Осипович этого не рассказывал
Раецкая записала имена и фамилии друзей Максима Зацепина. И на какое-то время о чём-то задумалась. Максим с раздражённым выражением лица наблюдал за ней. Сделав кое-какие пометки в своей записной книжке, она задала очередной вопрос Зацепину:
— Подумайте хорошенько, Максим, кому вы все впятером могли перейти дорогу?
— Почему именно впятером?
— Потому что он угрожал вам всем? А не кому-то одному.