«Вот и все. Ему пиздец!», — промелькнуло в мозгах.
Я разжал захват, откатился в сторону и вскочил. Сержант с трудом поднялся, пошатнулся и побрел в свой угол.
Первый поединок мой.
Когда мы вышли на объявление и пожатие рук, мой противник шепнул мне на ухо:
— Жди меня в своей раздевалке.
Сейчас мне реально достанется.
Возле ринга ко мне подскочили Синий и Хромов.
— Что он тебе сказал? Грозил?
— Да нет, сказал — жди.
— Пойдем, не ссы. Мы с ним быстро разберемся. У нас через бой Москва идет.
Соперник пришел в раздевалку через пару минут, с удивлением посмотрел на моих отцов-командиров и спросил:
— Вы думаете, что я разборку с карасем решил устроить?
— Хрен тебя знает, но это наш матрос, и мы тебе за него матку вывернем.
— Да он, по-моему, и сам может. Я по другому вопросу. Нормально все будет, Михалыч, ты же меня знаешь, — обратился он к Хромову. — Дай минуту с моряком перебазарить!
— Базарь. Мы идем второго готовить. Ежели что, я тебя сам здесь уложу, — пообещал мой взводник и утянул за собой Славика и Синельникова. Москвич был в прострации перед боем и мало на что реагировал.
— Садись, — сказал мне мой недавний соперник.
Я с опаской присел на лавочку.
— Не менжуйся, все путем! Ты меня по чесноку отрубил, на дыхалке взял. Тебя, кстати, как зовут?
Я представился.
— Женя, — назвался мой оппонент и протянул мне руку. — Короче, слушай. У тебя следующий спарринг с Климом. С ним я всегда бился, а вот теперь ты будешь. Меня курево подвело, а у тебя дыхалка нормальная. Да и носитесь вы как олени. Вот и умотал ты меня. К тому же ты ведь артист какой-то, да?
— Угу, балет, — ответил я.
— Мощная школа, — совершенно серьезно заметил Женя.
— А Клим-то что? — осведомился я.
— Он борец, да и ногами здорово машет. Я тебе сейчас все его связки расскажу. Ты ни разу не видел, как он бьется?
— Да откуда? Раз пришли посмотреть — нас выперли из спортзала.
— Ну, ясно. Он сразу же после гонга в ноги бьет со всей дури. Лоу-кик называется. Потом идет на захват через бедро. Это у него основная манера. Руками он почти не бьет. Если успеешь от ног уйти, то так же бегай, но на захваты не иди. Он тебя переиграет легко. Ручками его попробуй. Он удары в голову слабо держит. Я его на этом брал.
— Да, постараюсь, — уныло ответил я.
Настроение мое опять резко упало.
Мы еще раз пожали друг другу руки, и мой неожиданный союзник удалился. Я побежал смотреть на бой Славика.
Да, там было на что посмотреть. Москва обрабатывал соперника методично, словно отбойный молоток, и держался на ринге великолепно. Он ловко уклонялся от ударов, шел на сближение, короткими сериями в два-три удара отрабатывал в корпус, отходил и начинал все заново. Во втором раунде Слава взял победу за явным преимуществом.
Хромов ликовал, вся наша рота вопила от восторга.
— Караси, вы по паре увольнений взяли, — орал нам возбужденный Синий.
Вот и подошло время второго спарринга. То, что говорил мне Женя, конечно, было важно, но я придумал совсем другое, решил, что надо опередить Клима. Я выиграл у него буквально доли секунды.
Тот удар в бедро, который мне когда-то поставил матрос Конкин, теперь очень пригодился. Врезал я со всей дури, с достаточно высокого угла. Ох, не зря я не забрасывал это дело.
Боковой вышел просто сказочный. Клим перекосился в лице, запрыгал на одной ноге, выставил руки вперед. Я бросился в атаку, ушел от захвата влево, по инерции крутанулся вокруг своей оси и успел со всей дури влупить в правую ногу противника точно такой же боковой со своей правой.
Теперь Клим не мог пользоваться ногами во всю мощь. Я ему их отсушил. Интересно, сильно я его приложил? Подъем голени у меня чувствительно ныл.
Клим попытался сделать мне подкат в ноги, я отпрыгнул и снова врезал ему в правую. Он упал на колени, уперся руками в настил, попытался встать.
— Добей! — орали из зала наши.
Но я отошел и стал ждать, когда мой соперник поднимется.
Во втором раунде Клим попытался меня таранить и взять в жесткий захват. Этот номер у него не прошел. Двигался он вяловато и уже механично. В третьем, сразу же после гонга, я из первой балетной позиции задрал ногу выше головы и ударом в плечо припечатал соперника к полу.
После объявления победителя, на рукопожатии он так же, как и предыдущий соперник, прохрипел мне на ухо:
— Бля, ну у тебя и гачи! Молоток, карась!
Я лег в четвертом поединке. Завалил меня борец, такой же молодой матрос, как и я. Устал он со мной жутко, но все-таки вцепился в меня как клещ. Несмотря на ноги, отбитые мною, этот парень перевел борьбу в партер и там уже взял меня на удушающий. Я хлопать по ковру не собирался, тихонько терял сознание, а потом отключился. Очнулся от едкого запаха нашатыря и хлопков по щекам.
Я почему-то не чувствовал себя проигравшим. Синий одобрительно похлопал меня по плечу, Хромов показал большой палец.
А Слава на ринге добивал очередного соперника. Оказалось, что этот тихий парень — чемпион Москвы и области по боксу в каком-то там весе. Наши ежедневные лошадиные скачки добавили ему дыхалки и крепости в ногах. Вот и попробуй победить такого. Сразу после присяги Славик уехал на флотские соревнования, оттуда — прямиком в сборную флота и в учебке уже больше не появлялся.
Глава 3
Прямо с занятий меня вызвали к командиру роты. Я взбледнул с лица и поперся к нему под чутким руководством Синего. Ничего страшного не случилось. Ротный направил меня на какую-то дополнительную комиссию.
Какой-то флотский дядька, очень знакомый на лицо, в погонах капитана третьего ранга для начала полюбопытствовал, знаю ли я какие иностранные языки, задал пару вопросов на английском.
Услышав мой ответ, он хмыкнул и пробормотал себе под нос:
— Калифорнийский акцент, однако!
Потом кап-три поинтересовался, как я отношусь к прыжкам с парашютом, не боюсь ли? Я сказал, что в моей учебно-послужной карте должна быть парашютная книжка. После непродолжительных поисков ее вытащили на свет божий.
— Шестьдесят два прыжка, вполне нормально. Вы где прыгали товарищ матрос?
— В ДОСААФ, товарищ капитан третьего ранга. Теперь насчет водолазных спусков. У меня дома акваланг «Украина» есть, сам обслуживаю и заправляю. Погружения на речке Северский Донец глубиной до десяти метров.
— С чего ты решил, что меня интересуют спуски? — осведомился флотский со знакомым лицом.
— Хотя бы потому, что вы служите в разведке.
Мой ротный и этот офицер недоуменно переглянулись.
— Товарищ капитан третьего ранга, вы меня, наверное, не узнали. Вы еще на Черном море служили, в гости к моему отцу заходили в научно-исследовательскую группу флота.
— Епть! — воскликнул капитан третьего ранга Чернокутский. — Вот тебе на! А я смотрю и думаю, на кого ты похож! Ты что тут делаешь?
Я скромно промолчал. Вопрос о моем переводе к другому месту службы в течение нескольких недель после принятия присяги дальше уже решался без меня.
Услышав о моем переводе, Хромов сперва заскучал, потом довольно крякнул и заявил:
— Каких кадров не для себя растим. Будешь ты теперь не морским пехотинцем, а водолазом. Крепись, там у них такая жопа!..
Оставшиеся недели в учебке со мной носились как с писаной торбой. Особист оформлял на меня какие-то бумаги, я с Синельниковым ездил во флотский госпиталь на медкомиссию.
При этом меня начали гонять еще больше. Бега не убавилось, а прибыло. Теперь вся рота бегала с нагруженными вещмешками.
После занятий я шел в класс инженерной подготовки и там занимался с прапорщиком-инструктором, разбирал и устанавливал макеты мин, изготавливал сосредоточенные заряды и исчеркал всю школьную доску формулами для подрыва. Ни одну из них прапорщик не разрешил мне записывать в тетрадку, приходилось все заучивать. Все эти плотности сухого дерева, сырого, бетона, железа, контактные и бесконтактные заряды так плотно засели в голове, что даже потом, спустя годы, я, абсолютно не напрягаясь, извлекал их оттуда.
Откуда-то приезжала худосочная тетенька весьма преклонных лет и занималась со мной индивидуально английским языком, в основном разговорной практикой. Из-за стараний матушки я и так довольно неплохо владел ею. Эта дама тоже заявляла, что у меня английский американского типа, с калифорнийским акцентом.
Синельников даже немного мне завидовал.
— Конечно, у них там и полная жопа, и гоняют их не по-детски. Но будь я молодым, как ты, не раздумывал бы. Подготовочка у них дай бог, в лесу выбрасывают на выживание с одним ножиком, они там то кору жрут, то на коз охотятся. На боевое дежурство в загранку мотаются, звери, короче. Так что ты там хвост пистолетом держи, не припозорь нас.
Поэтому, чтобы «нас не припозорить», меня отдельно от всех стали гонять еще и в полном комплекте химзащиты. Старшина залез в баталерку, она же каптерка, вытащил откуда-то из недр огромный резиновый рюкзачище с клапанами для спуска воздуха и торжественно вручил его мне.
— Будущему водолазу от командного состава роты! — провозгласил он под тихий смех моих сослуживцев.
Эта штуковина под названием МГ — мешок герметичный — оказалась куда вместительней обыкновенного вещмешка. Теперь я везде таскался с этим рюкзаком, снимал его только перед походом в столовую. Набит он был щебенкой, клапана стянуты стропой и опечатаны мастичной печатью старшины роты. Облегчить груз я никак не мог и тихо ненавидел всю флотскую разведку, из-за которой теперь выглядел таким клоуном. Нашли Олега Попова!
Ротный иногда вызывал меня к себе и спрашивал, не прошло ли мое желание служить в водолазах. В ответ я уныло мотал головой. Мне очень хотелось сказать: «Да ну его на х… товарищ старший лейтенант! Оставьте меня здесь. Я как выучусь, буду сержантом не хуже Синего! Ну, оставьте, пожалуйста». Наверное, это и хотел услышать статуеподобный ротный. Однако я молчал, уже был обречен. Через неделю весь наш призыв передавался в другие подразделения и части, а мое место наверняка было уже определено. Из-за капитана третьего ранга Чернокутского я теперь не надену черную форму.