– Из виду выпустили. Ну что ж, тот в таком же положении. Нам легче.
– Сошли только старуха с девочкой и два железнодорожника в форме, – в свою очередь, доложил Костя, когда поезд тронулся.
– Следующая Зилово, иначе Аксеново. Там минут десять стоять будем.
Но и в Зилове студенты напрасно патрулировали по платформе. Интересующий их человек не сошёл с поезда и там. Не возвращался он и в купе.
Куэнга…
Пятнадцатиминутная стоянка в Приисковой…
Костя опять начал нервничать:
– Странно. Видимо, он в самом деле не один. Не сидит же полдня в вагон-ресторане? А торчать в чужих вагонах проводники не позволят.
– Можно пройти по вагонам, посмотреть. Хотя бы до ресторана.
– Если у него в поезде сообщники, следовало бы глянуть на них, – присоединился Иван Александрович. – Только повремените, ребята. После Зубарева будет большой перегон до Карымской, тогда и пройдёте. А то, знаете, как бы он не соскочил в Шилке – станция людная, шоссе. Да и в Зубаревой может. Дело к вечеру, часы у нас по-московски идут, а темнота по местному времени. Не упустить бы…
Холбон, Шилка пассажирская, Шилка первая, Размахнинский, Зубарево, – Пряхин безошибочно называл станции, на которых останавливался поезд. Перегоны стали короткими, хотя № 41 стоит здесь на тех же станциях, что и курьерский.
В Зубарево прибыли затемно.
– Медлить не приходится, ночью проглядеть человека ничего не стоит. Надо установить, где он. Если он ещё в поезде, – затревожился Моргунов.
– Не могли мы его пропустить, – шапок-невидимок ещё не существует пока…
– Существуют вагонные ключи, Сеня. Знаешь, такие, как от детских коньков «Снегурочка», – зло буркнул Костя.
– Ты думаешь…
– Я думаю, что следует пройти по составу.
– Тогда предлагаю следующее, – вмешался тоже забеспокоившийся Пряхин. – Один остается в тамбуре уже просмотренного вагона, другой проходит по следующему и, если не обнаруживает этого парня, возвращается. Таким образом проверяете все вагоны. Если человек обнаружен, передовой проходит мимо с безразличным видом и остается в тамбуре смежного вагона. Это для того, чтобы, не вызывая подозрений, контролировать оба выхода. Стойте в тамбурах и курите – кто может придраться? Задержка ушедшего вперед – сигнал для заднего. По истечении часа иду я. Связным. Дальнейший план вырабатываем в зависимости от обстановки. Ну, с богом, как старики говорили… Перегон километров восемьдесят, времени хватит…
Но времени не хватило.
Задержали купейные вагоны. За каждой дверью мог прятаться странный геолог, и Костя подолгу разговаривал с проводницами. Мол, в этом же поезде должны ехать его друзья. Описывал их вскользь – молодые, один светловолосый, другой темнее. Зато допытывался очень упорно: кто садился в вагон на станции Ерофей Павлович? Может, именно те, кто ему нужен?
Пассажиров, следующих из Ерофей Павловича, в купейных вагонах не значилось. Некурящий Семён Гостинцев, отплевываясь, мусоля во рту то и дело гаснущую папиросу, топтался в тамбурах, с нетерпением ожидая возвращения товарища.
Купейные кончились, пошли общие вагоны. И в первом же из них Моргунов увидел хозяина потрёпанного дождевика…
Только один беглый взгляд позволил себе Костя бросить в сторону человека с полевой сумкой. Но то был взгляд фотообъектива. Он запечатлел в памяти всё, что следовало: вздрагивает рука, плотнее прижимая сумку. Язык спотыкается на очередном слове. Чего не уловил взгляд, Костя угадал: напрягаются мышцы, на секунду останавливается дыхание, как при нажатии спускового крючка.
Поезд замедлял ход.
С видом полнейшего безразличия студент прошел мимо. Впереди проводница открывает дверь в тамбур – сейчас будет остановка. Константин последовал за нею, чувствуя, что за ним наблюдают. В тамбуре, прикуривая папиросу, дважды сломал спичку – пальцы непроизвольно сжимались в кулак.
– Карымская? – притворясь беспечным, спросил он проводницу.
Та посмотрела лукаво. Видимо, она была не прочь поболтать:
– Угу… А вы заблудились, что ли? Или потеряли что?
– Проходил по вагонам. Где-то знакомые должны ехать…
– Как же это она не сказала, в каком вагоне? – засмеялась проводница.
– Не «она», сослуживец один, уже пожилой, – даже не пытался подхватить игривую фразу Костя. Но железнодорожница явно намеревалась продолжить беседу именно в таком тоне:
– Рассказывайте! В моем вагоне один такой «сослуживец» от Ерофей Павловича едет…
Колеса загромыхали на стрелках.
Вспомнив, что надо убрать подножку и просигналить фонарем, девушка заторопилась. А в тамбур вошел пассажир в полосатой пижаме – Пряхин. Косясь на проводницу, стоявшую теперь в открытой двери с поднятым фонарем, буркнул:
– Боюсь, что заставил насторожиться. Неудачно получилось…
– Кажется, и на меня обратил внимание, – сознался Костя. – Что делать?
– В Чите будем стоять самое малое полчаса. Надо зайти в милицию, объяснить.
– А здесь?
– Бесполезно. Дежурный милиционер два часа станет созваниваться с начальством. Периферия. Ну, я по перрону пробегу, чтобы лишний раз не показываться. Вашему товарищу все объясню. Разрешите мне пройти, девушка…
Проводница посторонилась и, поворачиваясь к Косте, с насмешливой улыбкой спросила:
– Интересно, какая у вашего пожилого сослуживца причёска?
Пожалуй, это было на руку Косте Моргунову – перебрасываясь шутками с хозяйкой вагона, можно в нём задержаться. До Читы не выпускать парня из вида. Прикуривая папиросу, он ответил так же игриво:
– Такая же, как и у сослуживца в вашем вагоне…
– Скажите! У той коса самая обыкновенная, да у неё и сослуживец другой. Целый день из вагона не вылезает, только что в ресторан сходили пообедать. И вчера чуть не до полночи сидел.
Костя не видел лица собеседницы «геолога», когда проходил по вагону. Он видел только её темно-синий свитер. Но речь шла безусловно о ней.
– А чего же вы разрешаете гостям полуночничать?
– Не разрешишь вам, как же! В Яблоновой у меня два пассажира выходят, так он хочет к нам перебраться.
«Хитёр», – подумал студент.
Поезд тронулся, стал набирать скорость. Девушка плотно затворила дверь, опустила подножку и носком ботинка передвинула защелку. Но уходить не торопилась.
– Вы к своему сослуживцу в соседи перебираться не собираетесь?
– Не зовет, – особо значительно промолвил Костя, на мгновение забыв, что разговор этот – только способ застрять в вагоне. С горестной ужимкой он обвел взглядом тамбур. – Даже в комнату не приглашает, в прихожей держит.
– Вот вредный сослуживец, – притворяясь недогадливой, девушка довольно заулыбалась, на щеках обозначились веселые ямочки. – Вы хоть к нам зайдите погреться. А я фонарь поставлю на место…
Потушив окурок, Костя открыл дверь, пропуская вперед проводницу. И в тот же миг, скользнув взглядом по проходу, увидел широкую спину уходящего человека с кирзовой полевой сумкой на боку. Костя остановился соображая, что предпринять, а тот уже затворял за собой стеклянную дверь на другом конце вагона.
– Одну минуточку, – сказал Костя проводнице, – только предупрежу товарища, что я не отстал от поезда…
Проходя мимо отделения, в котором отсиживался «геолог», почти непроизвольно скосил глаза. Женщина в темно-синем свитере поправляла волосы. Во рту она держала несколько шпилек. Голова была закинута назад. Лица не удалось рассмотреть. На левой нижней полке два очень пожилых пассажира склонились над шашками.
Подходя к первой – стеклянной – двери, студент хотел толкнуть её, когда следующая дверь – в тамбур вагона – приоткрылась и моментально захлопнулась опять. Костя успел заметить всё ту же полевую сумку.
Помедлив, чтобы «геолог» успел пройти через тамбуры и переходный мостик между вагонами, нажал дверную ручку. Громыхание стремительно несущегося поезда оглушило его после тишины вагона. В лицо ударил свежий, холодный воздух. Костя рванулся вперёд, уже догадываясь, что случилось.
Правая дверь тамбура была распахнута настежь. За ней куда-то неслась лязгающая, гремящая темнота. Она неслась так стремительно, что студент отшатнулся и, не веря своей догадке, побежал в следующий вагон.
– Где он? – встретил его в тамбуре этого вагона Семён. – Понимаешь, увидел меня и повернул…
– В тот вагон? – большим пальцем, через плечо показал Костя.
– Ну да. Вы же встретились?…
– Встретились… – засовывая руки в карманы, обескураженно протянул Моргунов и вдруг кинулся обратно. Когда Гостинцев догнал его, Костя держался левой рукой за поручень, прикрываясь правой от ветра. Он старался заглянуть между вагонами, где позванивали, сталкиваясь, буфера, – беглец мог перебраться туда с подножки вагона. Не довольствуясь осмотром, Костя сам проделал это. Потом попытался взобраться на крышу, что не удалось даже при его способностях.
– На такой скорости спрыгнул, а? – развел он руками.
Видимо, только теперь Семён, растерянно наблюдавший за действиями товарища, понял, что произошло.
– С-семён!.. – с ужасом крикнул Костя, когда Гостинцев на мгновение задержался на нижней подножке. – Сем-мён!..
Крик опоздал. Он беспомощно повис в воздухе, покрывая грохот колес. Тот, кого он должен был остановить, успел выпустить поручни и шагнуть туда, где по скатам выемок, по рогатым кустам за кюветами скользили робкие пятна света из окон.
Студент метнулся к стоп-крану, уже протянул руку и… медленно опустил её, не трогая красной рукоятки.
Глава третья
Иван Александрович, понимаете, я подумал, что поезд останавливать нельзя. Он же тогда сразу в сторону, геолог! Ночь же! И Семён тогда ни к чему бы прыгал за ним. Понимаете?…
Пряхин смотрел, как смотрят нормальные люди на сумасшедших.
– Послушайте, что вы такое городите?
– Иван Александрович! – в отчаянии выкрикнул студент, вкладывая в свой возглас бешеное нетерпение быть понятым, страх за жизнь друга, презрение к себе.
– Но ведь это безумие! – выдохнул горный инспектор, начиная верить.