Келли не беспокоился — по крайней мере, не по поводу шторма, — но он вообще-то не привык относиться к вещам небрежно. Миновав Болкин-Пойнт, он повернул на восток через судоходный канал и не изменил направления на юг до тех пор, пока не оказался на такой глубине, где, был уверен, исключалось столкновение с каким-нибудь крупным судном. Каждые пять минут он поворачивался и поглядывал на штормовые тучи, мчавшиеся прямо на них со скоростью узлов в двадцать. Они уже закрыли солнце. Шторм, двигающийся с большой скоростью, обычно означал, что будет жестоким, а выбранный им новый курс на юг не позволял уйти от него. Келли допил банку пива и решил не открывать вторую. Сейчас резко уменьшится видимость. Он достал карту, запечатанную в пластиковую обёртку, поставил её на прокладочный стол справа от контрольной панели, пометил своё место жировым карандашом и затем проверил, не выведет ли выбранный им курс на мели, — «Спрингер» имел осадку в четыре с половиной фута, а потому для него все с глубиной меньше восьми футов являлось мелью. Убедившись, что и здесь все в порядке, он проложил курс по компасу и успокоился. Его морская подготовка гарантировала его как от опасности, так и от самоуверенности.
— Сейчас начнётся, — заметила Пэм с ноткой беспокойства в голосе и крепче прижалась к нему.
— Если хочешь, можешь спуститься вниз, — заметил Келли. — Пойдёт дождь, и подует сильный ветер. Да и качка будет изрядной.
— Но нам не угрожает опасность?
— Нет, если только я не выкину какую-нибудь глупость. Но попытаюсь не сделать этого, — пообещал он.
— Можно, я останусь здесь и увижу, что произойдёт? — спросила Пэм, явно отказываясь уходить от него, хотя Келли не знал почему.
— Ты промокнешь, — снова предупредил он.
— Ничего страшного. — Она весело улыбнулась и ещё крепче прижалась к его руке.
Келли сбавил скорость, и яхта, ушла с режима планирования. Спешить было некуда. После того как дроссели отвело назад, исчезла необходимость управлять яхтой обеими руками. Он обнял девушку одной рукой, её голова тут же опустилась ему на плечо, и, несмотря на приближающийся шторм, в мире все стало снова прекрасно. По крайней мере, так подсказывали Келли его эмоции. Разум говорил ему о чем-то другом, и эти две точки зрения никак не могли примириться друг с другом. Здравый смысл напоминал ему, что девушка, сидящая рядом с ним, была... Кем? Он не знал этого. Чувства подсказывали Келли, что это не имеет никакого значения. Именно такая девушка требовалась ему. Однако он принадлежал к числу людей, которыми управляли лишь эмоции, и разгорающийся внутри конфликт заставил его смотреть на горизонт недовольным взглядом.
— Что-нибудь случилось? — спросила Пэм.
Келли открыл было рот, но напомнил себе, что находится на яхте один на один с прелестной девушкой. И на этот раз он позволил своим эмоциям одержать верх.
— Я испытываю некоторое замешательство, но... нет, ничего не случилось.
— Я могу рассказать тебе...
Келли отрицательно покачал головой:
— Не надо. Чем бы это ни было, может обождать. А сейчас успокойся и наслаждайся прогулкой по морю.
Через мгновение их настиг первый порыв ветра, который накренил яхту. Келли повернул штурвал и вернул её на прежний курс, потому что порыв ветра отбросил яхту на несколько градусов влево. Первые капли дождя, предупреждающие о приближении ливня, быстро сменились сплошными полосами, двигающимися по поверхности Чесапикского залива подобно занавесям. Через минуту видимость уменьшилась до нескольких сотен ярдов, а небо потемнело, словно наступили сумерки. Келли проверил, включены ли у него ходовые огни. Волны стали бить по корпусу всерьёз, подгоняемые ветром силой узлов в тридцать. Ветер и волны били прямо в лицо, и он решил двигаться вперёд, хотя сейчас яхта находилась на хорошей якорной стоянке и такая же стоянка появится теперь только через пять часов. Келли ещё раз взглянул на карту, затем включил радиолокатор, чтобы проверить координаты. Глубина — десять футов, песчаное дно обозначено на карте как «твёрдое», а потому должно хорошо держать якоря. Келли повернул «Спрингер» носом к ветру и сбавил обороты настолько, чтобы винты лишь удерживали яхту на месте, уравновешивая силу ветра.
— Встань к штурвалу, — сказал он, обращаясь к Пэм.
— Но я ничего в этом не понимаю!
— Все в порядке. Тебе ничего не нужно понимать. Удерживая яхту в устойчивом положении, поворачивай штурвал в ту сторону, куда я тебе скажу. Мне нужно пройти вперёд, чтобы сбросить якоря. Справишься?
— Только ты будь поосторожней! — попросила она, стараясь перекричать ветер. Волны теперь достигли пяти футов, и нос яхты то взлетал вверх, то опускался вниз. Келли ободряюще пожал ей плечо и пошёл на бак.
Разумеется, нужно было проявить осторожность, но туфли у него были на специальных нескользящих подошвах, и Келли знал, что делает. Держась рукой за леер, он обошёл надстройку и через минуту был на баке. Здесь к палубе были прикреплены два якоря, Данфорт и второй, с поворачивающимися лопастями, оба побольше, чем требовалось для такой яхты. Келли сбросил первым Данфорт и дал Пэм знак повернуть штурвал чуть влево. Когда яхта сдрейфовала примерно на футов пятьдесят к югу, Келли сбросил второй якорь. Оба каната были уже закреплены на нужную длину, и, проверив, что все в порядке, Келли вернулся на ходовой мостик.
Пэм нервничала до тех пор, пока он не сел снова на крытую винилом скамью, — все вокруг было уже мокрым, в том числе и одежда. Келли поставил дроссели в нейтральное положение и позволил ветру сдвинуть «Спрингер» назад футов на сто. К этому моменту якоря впились глубоко в дно. Келли нахмурился. Вообще-то следовало разнести их пошире, но в такой ситуации и одного якоря было вполне достаточно. Второй поставлен просто для страховки. Удовлетворённый, он выключил дизели.
— Я мог пробиться через шторм, но предпочёл не делать этого, — объяснил он.
— Значит, мы остановились здесь на ночь?
— Совершенно верно. Ты можешь теперь спуститься к себе в каюту и...
— Ты хочешь, чтобы я ушла?
— Нет, я хочу сказать, если тебе здесь не нравится... — Её рука поднялась к его лицу. Он едва расслышал её слова через ветер и дождь:
— Мне здесь нравится. — Каким-то образом в её словах он не нашёл противоречия.
Через мгновение Келли задал себе вопрос: почему на это потребовалось столько времени. Все признаки были налицо. Произошла ещё одна короткая дискуссия между эмоциями и здравым смыслом, и здравый смысл снова потерпел поражение. Здесь нечего бояться, с ним на яхте ещё один человек, такой же одинокий, как и он сам. Это так легко забыть. Одиночество не говорит тебе, что ты потерял, всего лишь указывает на то, что чего-то не хватает. Потребовалось нечто вроде этого, чтобы дать определение пустоте. Её кожа была мягкой, мокрой от дождя и все-таки тёплой. Все это так отличалось от купленной страсти, которую он пробовал дважды за последний месяц, причём каждый раз он уходил прочь, испытывая чувство отвращения.
А это было совсем другое. Это было настоящее. Здравый смысл пискнул последний раз, что такого не может быть, что он подобрал девушку на обочине дороги и знаком с ней всего ничего. Эмоции ответили, что это не имеет значения. Словно чувствуя конфликт у него в душе, Пэм стянула через голову лифчик. Эмоции победили.
— Они мне нравятся. — Его рука протянулась к её грудям и нежно коснулась их. Ощущение тоже было приятным. Пэм повесила лифчик на штурвал и уткнулась лицом в плечо Келли, прижимая его к себе руками и очень женственно беря инициативу на себя. Каким-то образом он почувствовал, что её страсть отнюдь не животного свойства, и это преображало все. Келли не знал, что это, но не пытался найти причину, не в этот момент.
Они встали. Пэм поскользнулась, но Келли подхватил её и встал на колени, чтобы стянуть с неё шорты. Затем наступила её очередь расстегнуть его рубашку, но сначала она положила его ладони себе на груди. Его рубашка долго оставалась на месте, потому что ни один из них не хотел двигаться, но потом она сняла рубашку — сначала один рукав, затем другой. Теперь наступила очередь джинсов. Келли сбросил ботинки вместе с опустившимися на них джинсами. Они обнялись, покачиваясь на неустойчивой палубе, под потоками дождя и порывами ветра. Пэм взяла его за руку, отвела от панели управления и уложила на палубу, затем опустилась на него. Келли попытался сесть, но она не дала ему подняться, наклонилась вперёд, и он почувствовал, как её бедра начали двигаться с нежным неистовством. Келли не был готов к этому, как он не был готов ко всему, что произошло сегодня, и его стон, казалось, прозвучал громче грома. Когда его глаза наконец открылись, её лицо было всего в нескольких дюймах от него, а улыбка походила на улыбку каменного ангела в церкви.
— Извини меня, Пэм, я...
Она прервала его хихикнув:
— У тебя всегда получается так хорошо?
Шли минуты. Руки Келли обняли её стройное тело, и они лежали так на палубе, пока не закончился шторм. Келли боялся шевельнуться, боялся нарушить положение, казавшееся таким нереальным. Затем подул холодный ветер, и они спустились вниз. Келли достал полотенца, и они вытерли друг друга. Он попытался улыбнуться ей, но боль вернулась к нему, ещё более острая из-за наслаждения, испытанного за последний час, и теперь наступила очередь Пэм почувствовать удивление. Она сидела рядом с ним на палубе салона и, когда положила его лицо себе на грудь, ощутила, что по нему текут слезы, отчего её грудь снова стала мокрой. Пэм не задавала вопросов. Для этого она была достаточно сообразительной. Она только прижала его к себе и молчала до тех пор, пока он не успокоился и его дыхание снова не стало размеренным?
— Извини, — сказал он через некоторое время и попытался встать, но она не пустила его.
— Ничего не объясняй. Но я хочу помочь тебе, — прошептала она, зная, что уже помогла. Она заметила это почти с первого мгновения, когда села в его машину: сильный мужчина, только страдающий. Он так резко отличался от всех остальных мужчин, которых она знала. Когда он снова заговорил, она ощутила его слова у себя в груди.