Царским правительством были определены льготы для переселенцев. Им выделялось до 50 десятин земли. Колонисты освобождались на восемь лет от налогов, а для устройства жилища на новом месте каждая семья получала по 125 рублей и по мере хлеба в зерне на одну душу в месяц до первого урожая.
Прибыв на новое место, некоторые переселенцы вселились в покинутые ушедшими ногайцами мазанки, другие начали строить себе жилье. Выделенная земля являлась целинной, и лишь небольшая ее часть была обработана ногайцами. Поэтому поселенцев ожидали тяжелые испытания.
Если некоторые села, возникшие на месте бывших ногайских аулов, считались болгарскими колониями, то в Бодае поселились в основном украинцы. Первые годы для поселенцев выдались неурожайными. И лишь через пять лет они порадовались отменному урожаю. Основным занятием хозяйственной деятельности на новом месте являлось как земледелие, так и скотоводство. Половина выделенной земли отводилась под пастбище. Здесь разводили лошадей, волов, коров. А овцы, привезенные из Бессарабии, обеспечивали не только пропитанием. Из овчины шили кафтаны, тулупы, из шерсти вязали носки, рукавицы. Еще переселенцы занимались садоводством, научились выращивать виноград. Один куст давал от тридцати и более фунтов винограда, с пяти кустов получали ведро вина.
Благодаря прилагаемым усилиям и стараниям жизнь поселенцев стала налаживаться. Излишки сельскохозяйственной продукции: зерно, овощи, фрукты, вино – реализовывались на проводимых ярмарках в городах Ногайск, Мелитополь, Бердянск.
Первая мировая война, а затем революции 1917 года в России перевернули привычный уклад в селе. Большевики, которые захватили власть в стране, начали изымать у крестьян излишки зерна для голодающих жителей Петрограда и Москвы. Если вначале население добровольно сдавало зерно, то, когда его стало не хватать для собственных нужд, начало прятать. Большевики отправили по селам продотряды (продовольственные отряды), которые насильственно изымали хлеб.
Пламя Гражданской войны докатилось и до приазовских степей. В 1918 году здесь побывали австро-германские войска и отряды гетмана Скоропадского. На смену пришло войско батьки Махно, а затем белогвардейские части сначала генерала Деникина, а затем генерала Врангеля. В селах шла принудительная мобилизация мужчин. Кто смог, тот спрятался, кто не смог, вынужден был служить. В октябре 1920 года сюда пришла Красная армия.
Село Дмитровку (в 1920 году оно получило новое название) тоже не обошли социальные и военные потрясения. Длившаяся почти три года Гражданская война давала о себе знать. Экономика почти полностью была разрушена, сельское хозяйство пришло в упадок. Нечем было обрабатывать землю, так как лошадей реквизировали во время военных действий как красные, так белые. Не хватало и посевного материала.
1921 год на селе выдался тяжелым. Сказывались последствия послевоенной разрухи. Личные хозяйства большинства жителей Дмитровки были слабыми, хотя имелись и богатые крестьяне, у которых были скот и инвентарь для обработки земли. Весна этого года выдалась засушливой, урожай был очень плохим, крестьяне остались без хлеба. Начался ужасный голод.
Не было двора в селе, который не обошла бы эта трагедия. Многие люди умирали на дороге в поисках пищи. Живые не в силах были хоронить мертвых. Оставшиеся дома разворовывались и приходили в негодность. Истощенные люди оставляли своих детей на вокзалах, в других общественных местах в надежде, что их возьмут на воспитание в детские дома. Так продолжалось до середины 1922 года. Постепенно жители Дмитровки стали оправляться от пережитого.
5 марта (в некоторых источниках упоминается 22 июня) 1922 года в семье крестьянина Степана Софроновича Петрова и его жены Натальи Даниловны Лазаренко родился сын Василий. У Василия были две старшие сестры Клавдия (1913 г.) и Вера (1918 г.). В 1925 году родился младший брат Степан. Когда Васе было три года, его мама умерла от кровотечения после неудачно сделанного аборта. Вскоре отец женился на молодой женщине Александре Филипповне. У них родилась дочь Елена.
По случаю радостного события в семье Петровых (появления сыновей) Степан Софронович посадил во дворе возле дома два дубочка. Ухаживал за ними, поливал, и деревья принялись в засушливой приазовской степи. Отец как-то сказал своим близким: «Сколько будут расти дубки, столько будут живы мои сыновья».
Не думал не гадал Степан Петров, что вскоре придется ему разлучиться с сыновьями не по своей воле. Его арестовали чекисты. О том, что случилось, имеется две версии. Василий Петров рассказывал, что его отца во время Гражданской войны насильно мобилизовали в белогвардейскую часть. Служил он в Мелитополе. Однажды, будучи начальником конвоя, спас жизнь молодому красноармейцу, которого хотели убить. Он буквально отвел шашку, занесенную над его головой, одним из сослуживцев. Через десять лет бывший красноармеец «отблагодарил» своего спасителя. Случайно встретив Степана Петрова на улице, он тут же сообщил об этом в ГПУ (Государственное политическое управление).
Есть и другая версия. О ней говорила сводная сестра Василия – Зинаида Степановна. По ее словам, в период коллективизации в Дмитровке у отца забрали землю, скот и весь сельскохозяйственный инвентарь. Как тогда мрачно шутили: «Колхоз – дело добровольное, хочешь – вступай, не хочешь – расстреляем». Однажды Степан Петров взял в колхозе бутылку керосина для растопки дров. По доносу одного из родственников Петрова осудили и отправили на строительство Беломорканала. Дети остались у его матери (бабушки Софронихи, как ее называли).
Дело в том, что еще до ареста Степана Петрова его молодая жена уехала в свое родное село Денисово. С собой она забрала свою дочь Лену. Осенью 1932 года для крестьян наступили трудные времена. Быстро иссякли скудные запасы продовольствия. От голода люди стали пухнуть, умирать. Весной 1933 года старенькая бабушка отправила своих внуков Васю и Степу на поиски мачехи, чтобы прокормиться. Мальчики пошли пешком и заблудились.
Как оказалось, они пошли не в направлении Мелитополя, куда следовало идти, а в противоположную сторону. Голодные, со сбитыми ногами, они дошли почти до окраины Бердянска (а это 80 километров). Ели в основном траву и рыбу, подобранную на берегу Азовского моря. Добрые люди им подсказали: «Идите вдоль моря, никуда не сворачивайте и придете в Денисово».
Ослабевший от голода Василий не помнил, куда пропал его младший брат. Когда он дошел до Денисово и разыскал мачеху, то она сразу его не узнала. Перед ней стоял кто-то грязный, худой, со слипшимися волосами, похожий на привидение. Увидев его, она и еще несколько женщин бросились бежать. По дороге им повстречался знакомый старик.
«Дедушка, там какое-то страшилище!» – закричали женщины.
Старик оказался не из робкого десятка. Подошел поближе, посмотрел. Потом позвал женщин. Когда Александра Филипповна признала в «привидении» пасынка, то долго отмывала его в море. Она была хорошей поварихой, поэтому куховарила в рыбацкой артели. Это и спасло их от голода. Мачеха Александра Филипповна также шила сорочки, платья из мешковины. Люди расплачивались продуктами (кто что даст) – это тоже помогло выжить в трудное время.
В 1934 году вернулся из заключения Степан Софронович. Его досрочно освободили за примерный труд. Было тогда такое поощрение. Он сразу же увидел, что один из посаженных им дубков во дворе дома засох, и понял, что случилась беда. Отец долго искал младшего сына. Ходил по близлежащим селам, расспрашивал, не видели ли такого-то мальчика. Были слухи, что обессиленного от голода Степу подобрали какие-то люди, выходили его, потом он у них пас скот. А вот что случилось дальше, никто не знал.
Как видим, по поводу ареста Степана Софроновича Петрова существуют две версии. В Советском Союзе в 1930‑е годы была налажена разветвленная сеть слежения за «политически неблагонадежными и социально чуждыми элементами населения», как написано в одном из документов ОГПУ СССР. Кроме враждебных политических партий, организаций и союзов, имелся перечень явных и скрытых врагов советской власти. В числе последних был весь бывший офицерский и рядовой состав белых движений и армий. Степан Петров попал в этот список скрытых врагов советской власти.
Но думается, что, скорее всего, он был осужден за «хищение социалистического имущества». Статья все же была не политическая, а уголовная. А уголовные элементы, согласно существовавшей тогда теории, поддавались «перековке» (в отличие от политических оппонентов советской власти). Один из лозунгов тех лет гласил: «Если враг не сдается – его уничтожают».
В подтверждение «уголовной» версии можно привести и тот факт, что сын Степана Петрова – Василий – был принят в военное училище. В военкомате ему пришлось заполнить анкету, в которой указывалось социальное происхождение родителей и другие факты из их биографии. Думается, что если бы Василий в анкете указал политическую статью, по которой осужден его отец, то в училище не поступил бы.
Василий учился в семилетней школе в Дмитровке. Как многие мальчишки любил читать книги, как тогда говорили, «про войну». Особенно сильное впечатление на Васю произвел роман-эпопея «Цусима». Писатель Алексей Новиков-Прибой сам был участником Цусимского морского сражения во время Русско-японской войны 1904–1905 годов. В своей книге он показал героизм простых русских матросов, а также трусость и бездарность многих их командиров, которые привели к страшному поражению русского флота.
Мальчик плакал, когда читал о броненосце «Александр ІІІ», который встал во главе боевой колонны и повел ее на прорыв. На этот броненосец обрушился огонь двенадцати японских кораблей, а он, приняв на себя всю тяжесть артиллерийского удара, ценою своей гибели спасал остальные русские суда.
Вот как описывает писатель последние минуты этого корабля и его мужественного экипажа:
«К вечеру это была уже не война, а бойня.
Броненосец «Александр ІІІ», как и другие кора