Янтарный кокон вокруг нас тоже растаял, превратившись в россыпь золотистых искорок.
Мы стояли посреди грота, покрытые толстым слоем каменной пыли, грязные, уставшие, но, чтоб его, победившие. В проломе снова сиял спасительный, яркий дневной свет. Ветер, доносивший запах свободы, шумел в верхушках деревьев.
— Кажется, сработало, — я вытер рукавом пот со лба, оставляя на лице черную грязную полосу.
Арина не ответила. Она смотрела на меня, тяжело дыша, и в ее глазах было чистое, неподдельное, детское изумление. Как будто я не стену сломал, а достал из шляпы живого кролика.
Свод состоял из таких массивных плит, что все равно оставил узкую лазейку наружу, откуда пробивался свет.
— Пошли, — буркнул я, не давая ей времени задать лишних вопросов и прийти в себя. — Пока эти Первые не придумали для нас еще одну головоломку.
Мы выбрались из грота через узкую, заваленную щебнем расщелину на поверхность. Свежий лесной воздух после давящего мрака и пыли подземелий ударил в легкие. Яркий солнечный свет заставил зажмуриться, и на несколько секунд я ослеп.
Свобода. Она пахла хвоей, прелой листвой, влажной землей и озоном после близкой грозы. Я сделал несколько шагов по усыпанной иголками земле, глубоко вдыхая этот густой, живой воздух, и чуть не рассмеялся от дикого, пьянящего облегчения.
Мы сделали это. Мы выбрались.
И я тут же замер, холодок бежит по спине, сменяя эйфорию.
Из-за стволов вековых сосен, бесшумно вышли люди. Десяток хмурых, бородатых мужиков, которые двигались с ленивой уверенностью. Закаленные в боях вояки в практичных кожаных доспехах, потертых и засаленных, без единого блестящего элемента. Арбалеты в их руках были нацелены на нас, и я не сомневался, что болт уже лежит в ложе. На их небольших деревянных щитах, притороченных к спинам, не было ни орла, ни хитрой лисьей морды. Там был грубо нарисован клыкастый вепрь — герб нашего ближайшего соседа, барона Кривозубова.
Отлично, союзник. Или нет?
Командир отряда, ветеран с перебитым носом и глазами-буравчиками, вышел вперед. Он смотрел на меня. И его взгляд не оставлял никаких сомнений: они ждали нас и знали, что мы выйдем именно здесь. А это означало, что-либо у них есть чертовски хороший разведчик, либо кто-то очень хотел, чтобы мы сюда попали.
— Стоять, «Безумный барон», — сказал он с кривой, неприятной ухмылкой. В его голосе не было ни злобы, ни уважения. Только деловая констатация факта, как у судебного пристава, пришедшего описывать имущество. — Попался.
Глава 4
Я медленно поднял руки на уровень плеч, показывая, что они пусты. Шаг вперед. Арина зашипела за спиной, но я ее проигнорировал. Сейчас либо мой язык окажется острее их арбалетных болтов, либо можно заказывать панихиду.
— Стоять-то мы будем, куда ж мы денемся, — ответил я максимально спокойно, обращаясь к командиру. — Позвольте поинтересоваться… эм…
— Его зовут глеб, — подсказала Арина.
— Глеб, кхм… а что такая уважаемая компания делает в лесу в столь ранний час? Грибы ищете?
Его глаза чуть сузились. То, что я знаю его имя, его явно удивило. Мелочь, а приятно.
— Умный, значит, — он дернул подбородком, не теряя уверенности. — Инквизиция за твою голову хорошую цену дает, барон. И Орловы, говорят, не поскупятся. А мы люди простые. Нам деньги нужны.
— Анализ подтверждает. Его мотивация — финансовая выгода. Рекомендация: предложить более выгодные условия, — встряла Искра.
— Заткнись, — прошипел я мысленно, сосредотачиваясь.
Я сделал еще один шаг. Арбалеты в руках его людей не дрогнули.
— Я понимаю. Деньги — вещь хорошая. Но давай подумаем вместе, Глеб. — я сделал паузу. — Сейчас вы можете сдать меня. Орловы или Инквизиция щедро заплатят, спору нет. А потом, став сильнее благодаря поддержке этого вашего Ордена, они придут за вами. Орловы — ваша давняя беда. И моя тоже. Вы им мешаете. Как думаешь, надолго ли хватит денег, которые вы за меня получите, когда они решат окончательно прибрать к рукам земли вашего барона?
Глеб молчал. Он смотрел на меня, в его глазах-буравчиках крутились шестеренки. Он был не дурак, судя по всему, взвешивал плюсы и минусы.
— Это все разговоры, барон. Пустые слова, — выдавил он, правда без прежней уверенности.
— А вот это не слова, — я перешел в наступление. — Знаю я про ваш Дубовый лесок на границе земель, который Орловы у вас отжали. Знаю, что ваш барон из-за этого спать спокойно не может, а сунуться боится — у Орловых и людей больше, и Орден за спиной маячит.
Желваки на скулах Глеба напряглись, а перебитый нос, кажется, стал еще более кривым. Попал, прямо в болевую точку. Его вояки за спиной тоже переглянулись. Тема для них была, видимо, наболевшая.
— Я знаю, как его вернуть, — я говорил тихо, но так, чтобы слышал только он. — Не силой, на которую у вашего барона сейчас людей не хватит, а тактикой. Чистой, красивой тактикой. Помогите мне добраться до безопасного места, и я дам вам детальный план. Как заманить их патрули в ловушку, отрезать, закрепиться на ключевой высоте так, что они потом полгода будут зубами скрежетать, а сунуться не посмеют. Мой план стоит гораздо больше, чем награда за мою голову.
«Фиксация. Ты используешь вербальную манипуляцию, основанную на предложении решения известной ему проблемы. Коэффициент убеждения повысился», — с неподдельным научным интересом прокомментировала Искра.
«Да-да, спасибо, профессор», — мысленно отмахнулся я и вперил взгляд в Глеба.
— И последнее, — я понизил голос еще на полтона, переходя к самому главному. К его личной шкуре. — Сдай меня, Глеб, — получишь мешок серебра на отряд. Поделите, пропьете, и все. Помоги мне — и твой барон вернет себе земли и получит преимущество на годы вперед. Как думаешь, за что он тебя щедрее наградит? За разовую подачку от чужаков или за решенную многолетнюю головную боль?
Наступила тишина. Глеб молчал, его глаза-буравчики уставились куда-то мне за плечо. С одной стороны — верная, хоть и не очень большая, награда и ноль проблем с Инквизицией. С другой — риск, но и куш такой, что можно до конца жизни в почете ходить. Его люди молчали, ожидая решения командира. Вся их ленивая уверенность испарилась, сменившись напряженным ожиданием.
Наконец он медленно выдохнул.
— Хитрый ты, барон. Хитрый, как сто лис, — он мотнул башкой, и на его губах появилась тень ухмылки, на этот раз не такой неприятной. — И говоришь складно. Ладно. Слушай сюда.
Он сделал несколько шагов в мою сторону, и его вояки едва заметно расслабились, опустив арбалеты на пару дюймов.
— Я тебя не видел. И мои люди тоже. Понял? Мы просто сопровождаем двух заблудившихся путников до городка под названием «Заблудший Путник». Там законы Империи — что дышло, куда повернул, туда и вышло. Место для таких, как вы, самое подходящее.
Я улыбнулся, принимая условия.
— Там я оставлю вас, — продолжил он, глядя на меня. — И у вас будут сутки, чтобы сгинуть. Через сутки я доложу барону, что видел твои следы, ведущие в сторону Путника. И на этом моя работа окончена. Дальше вы сами. Идет?
— Идет, — ответил я без малейшего колебания.
Глеб еще мгновение буравил меня взглядом, а потом коротко махнул рукой своим людям.
— Опустить оружие. У нас гости. Проводим их.
Наш почетный эскорт, если можно так назвать десяток мужиков, готовых в любую секунду продырявить тебе башку, двигался по лесу в напряженном молчании. Воины Кривозубова держались от нас на расстоянии вытянутой руки и еще одного хорошего прыжка. Смотрели на нас, как на двух бешеных хорьков в одной клетке — с любопытством, опаской и явным нежеланием совать пальцы внутрь.
Арина шла рядом, но мысленно была где-то далеко. Она пыхтела, как перегретый самовар, и я чувствовал, как от нее исходят волны праведного аристократического гнева. Быть спасенной — унизительно. Быть спасенной благодаря болтовне какого-то выскочки-барона, а не собственной всесокрушающей силе, — унизительно вдвойне. Наконец ее прорвало.
— Мы могли бы с ними справиться, — прошипела она так, чтобы слышал только я. Ее голос был похож на скрежет ножа по камню.
— Ага, могли бы, — не оборачиваясь, хмыкнул я. — И сейчас местные ежики восхищались бы нами. Десять арбалетов против двоих, один из которых только что провел сеанс экстремального строительства и еле дышит. Прекрасный расклад. Ты, принцесса, войну любишь, а я люблю математику. Иногда лучший бой — тот, которого удалось избежать. Особенно когда противник даже не собирался драться, а пришел поговорить.
Она что-то злобно фыркнула, но возразить, видимо, было нечего. Логика — упрямая вещь, даже для тех, кто привык решать проблемы огненным шаром. Остаток пути мы проделали молча.
Через пару часов лес поредел, и мы вышли на раскисшую от недавних дождей дорогу. А за ней, в низине, раскинулся «Заблудший Путник». Городок оказался именно таким, каким я его представлял. Кривые, как сабли, улочки, заваленные мусором. Покосившиеся деревянные дома, подпирающие друг друга, чтобы не свалится окончательно. И воздух… Это была незабываемая симфония запахов. Смесь жареного до углей мяса, прокисшего пива и конского навоза. Место, где у каждого есть секрет и никому нет дела до чужих проблем, пока у тебя в кармане звенит монета.
Глеб остановил свой отряд на окраине, у первого же грязного переулка.
— Дальше сами, — он сплюнул на землю, не сводя с меня своих глаз-буравчиков. — Сутки. Через сутки я доложу барону, что видел ваши следы. И мой совет, барон… не светись. Такие, как вы, тут долго не живут.
Я молча протянул ему кусок кожи, которую позаимствовал у него и вкратце рассказал что и где делать на территории баронства Кривозубовых. Слава моя шла впереди меня, поэтому он не ставил под сомнение мои знания, даже задавал ряд уточняющих вопросов. Когда он понял суть обороны, он просто развернулся и, не оглядываясь, повел своих людей обратно в лес. Через минуту они растворились среди деревьев, будто их и не было.