И вот тут-то и началось. Несмотря на недавнюю, такую ошеломительную победу, среди моих «ополченцев» снова начал расти парализующий страх, который я с таким трудом пытался из них вытравить. Первая эйфория сменилась тревогой, а потом и откровенным испугом.
— Сотни воинов… — шептались они по углам. — Латники… Маги огненные… Да мы и мгновения не продержимся…
— Говорят, Волконский поклялся всех на кол посадить…
— А барон наш… он, конечно, молодец, хитро придумал с засадой… но супротив такой армады… что он сможет сделать?
Я случайно, проходя мимо группы крестьян, которые что-то оживленно обсуждали, услышал, как один из них, понизив голос, сказал:
— А может, этот наш барон-то… того… безумный? Что он еще придумает? Полезет на стену с голыми руками?
«Безумный барон»? Хм, а что, звучит. Даже с некоторой долей романтики. В моем прошлом мире меня скорее называли «занудным аналитиком». А тут — «Безумный барон». Прогресс, однако.
Но шутки шутками, а ситуация действительно становилась критической. Страх — это как ржавчина. Он разъедает волю, парализует разум, превращает даже самых смелых людей в дрожащих трусов. И если я не смогу снова переломить эти настроения, не смогу предложить им что-то, что снова зажжет в их глазах искру надежды, то все наши предыдущие усилия ничтожны. Мы просто не сможем выстоять из-за того, что сами сдадимся еще до начала боя.
Я смотрел на своих «соратников», ивидел в их глазах немой вопрос: «Что дальше, барон? Сможешь ли ты придумать еще одно чудо? Или это был твой единственный фокус, и теперь нам всем крышка?»
Придумаю. Обязательно.
Прошел день. Сутки относительного затишья, если не считать того, что лагерь Волконских, судя по донесениям наших немногочисленных «разведчиков» (в основном, это были те же подростки, что и раньше, только теперь они передвигались по лесу с такой осторожностью, будто у них под ногами минное поле), разрастался, как раковая опухоль. Похоже, наш «дорогой сосед» действительно решил собрать все свои «резервы» и устроить нам показательную порку.
И я все больше убеждался, что чисто оборонительной тактикой нам эту войну не выиграть. Да, мы можем еще раз устроить им «веселую жизнь» у Черного Ручья. Можем заманить их в еще пару-тройку ловушек. Можем даже отсидеться за стенами этого нашего «замка», который, если честно, больше походил на сарай с претензиями. Но что дальше? Рано или поздно они нас просто задавят числом. Или возьмут измором. Или притащат какие-нибудь осадные орудия — а Борисыч, кстати, с ужасом в голосе сообщил, что, по слухам, у Волконского они имеются, какие-то «камнеметы» и «тараны». И тогда нам всем точно придет «полярный лис».
Нет, нужно было что-то более радикальное, что снова застанет их врасплох, что нанесет им такой урон, после которого они, может быть, и не откажутся от своих планов полностью, но, по крайней мере, задумаются, а стоит ли овчинка выделки.
И в моей голове, которая, кажется, после попадания в этот мир начала работать с удвоенной, а то и утроенной скоростью, начал формироваться новый еще более дерзкий, еще более рискованный, чем предыдущий план. Такой, что, если бы я озвучил его своим генералам в прошлом мире, они бы меня точно в сумасшедший дом упекли. Без права переписки.
А что, если… не ждать, пока они придут к нам? А самим нанести им «визит вежливости»? Ночью. В их собственный лагерь. Маленькой, хорошо подготовленной диверсионной группой. Не вступать в открытый бой, Боже упаси. Цель — посеять хаос. Уничтожить их припасы — жратву, фураж для лошадей. Поджечь шатры командиров — пусть побегают с голыми задницами. Вывести из строя те самые «осадные орудия», если они у них действительно есть. А если очень повезет… попытаться «нейтрализовать» их ключевых магов. Или хотя бы самых ретивых командиров.
Правда, с магами вышла неувязочка. Во время нашей первой стычки я, краем глаза и своим «магическим зрением», успел-таки «просканировать» тех двоих наемников, которые были с авангардом Волконского. И то, что я увидел, меня, мягко говоря, не обрадовало. Их «магические конструкции» были на порядок сложнее и мощнее, чем все, что мог «собрать» наш Елисей. Это были настоящие «боевые машины», отлаженные и смертоносные (только эффект неожиданности смог сыграть нам на руку). Я недооценивал местную магию. Это было целое искусство, со своими «школами», «традициями» и, видимо, очень серьезными «специалистами». Так что идея «ликвидировать» магов противника, по крайней мере, на данном этапе, выглядела слишком уж авантюрной. А вот устроить им «короткое замыкание» в их «энергосистеме» или «испортить пару важных деталей» в их «артефактах» — это, может быть, и получилось бы.
Такая вылазка потребует от моих людей невероятной смелости, граничащей с безумием. Скрытности, как у ниндзя. И удачи, такой, чтобы сам черт позавидовал. Но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Или, в нашем случае, не выживает.
А что? Мне же придумали кликуху — «Безумный барон»? Нужно оправдывать прозвище.
Параллельно с этим я рассматривал и другие варианты. Психологическая война — это ведь тоже мое, родное. А что, если распространить слухи? О каком-нибудь «древнем проклятии Рода Рокотовых», которое кинется на головы всех, кто посягнет на наши земли? Или о том, что у нас есть некое тайное, могущественное оружие, которое мы приберегли на «черный день»? Главное — посеять неуверенность, страх, сомнение в рядах Волконских. Заставить их поверить, что мы — что-то опасное. Непредсказуемое.
И тут, когда я размышлял о «проклятиях», память реципиента (которая почему-то становилась все тусклее, если я к ней не обращался) подкинула мне любопытную информацию. Оказывается, в Роду Рокотовых действительно ходили какие-то смутные легенды о «проклятом мече предков». Или не о мече, а о каком-то артефакте… В общем, что-то такое, что приносило несчастья, но в то же время обладало какой-то силой. Бред, конечно, но почему бы и нет?
Я решил проверить эту «гипотезу» на Борисыче.
— Борисыч, — спросил я его как бы невзначай, когда мы обсуждали запасы продовольствия в замке. — А что ты знаешь о «проклятии Рокотовых»? Ну, там, легенды какие-нибудь, предания…
Старик посмотрел на меня с таким удивлением, будто я спросил его, не видел ли он вчера вечером летающую тарелку.
— О «проклятии»? — переспросил он, с легком налетом страха. — Откуда вы… откуда вы знаете, ваше благородие? Об этом… об этом же не принято говорить…
Ага, попал пальцем в небо, и, похоже, не промахнулся.
— Да так, — неопределенно махнул я рукой. — Слышал краем уха. Говорят, есть у нас какой-то артефакт.
Борисыч тяжело вздохнул и как-то весь ссутулился.
— Есть, ваше благородие, — сказал он тихо. — Вернее, был. Меч. Родовой. Говорят, когда-то он обладал великой силой. Исцелял раны, отгонял нечисть… А потом что-то случилось. То ли предок наш какой-то его проклял, то ли сам меч «сломался»… В общем, стал он приносить одни несчастья. И лежит он теперь в фамильном склепе. Под замком. Никто к нему не подходит. Боятся.
Исцелял раны, а потом сломался. Ну, прямо злая шутка какого-то далекого предка. Артефакт целителей, который превратился в проклятие. Интересно, интересно…
Тетка Аглая и братец Евлампий, которые тоже присутствовали при этом разговоре, услышав про склеп и «проклятый меч», как-то странно переглянулись и ухмыльнулись. Типа, вот еще одно безумство нашего «молодого барона» — полезть в склеп к проклятому артефакту. Ну-ну.
— Отведи меня туда, Борисыч, — сказал я косясь на «роджственников». — Я хочу на него посмотреть.
Старик попытался отговорить меня, но я был непреклонен. И вот, спустя какое-то время, мы с Борисычем, захватив с собой пару факелов, спустились в сырой, промозглый фамильный склеп Рокотовых. Место, прямо скажем, не из приятных.
В одном из пыльных саркофагов, на истлевшем бархате, лежал меч. Вернее, то, что от него осталось. Клинок был сломан посередине, рукоять потемнела от времени, но даже в таком плачевном состоянии в нем чувствовалась какая-то скрытая сила.
Я взял его в руки. Тяжелый. Холодный. Мое «магическое зрение» снова активировалось. Я увидел «схему». Сложную, запутанную «магическую конструкцию», которая сейчас была «разорвана». Я видел, как по «силовым линиям» меча все еще теплится слабая энергия, но она не может «замкнуть цепь», потому что… не хватает «детали», которая, видимо, и была тем самым «ключом», запускавшим весь «механизм».
Я закрыл глаза, пытаясь понять чего тут не хватает. Это было похоже на лектрическую схему с цепью. Был условный «-» и не хватало «+». Я представил его. Все покрылось рябью и перед глазами возник — небольшой, причудливой формы осколок, который должен был идеально вписаться в место излома клинка.
— Борисыч, — я открыл глаза. — У нас есть кузнец?
— Есть, ваше благородие, — удивленно ответил старик. — Дед Михей. Старый, ворчливый.
— Отлично, — я достал из-за пояса кусок пергамента, на котором я обычно делал свои тактические наброски, и кусок угля. И, стараясь как можно точнее воспроизвести то, что я «увидел», нарисовал на пергаменте эскиз недостающего «осколка». Даже приложил части меча, чтобы соблюсти размеры. — Передай это деду Михею. Скажи, чтобы выковал точь-в-точь. И чтобы быстро. Это очень важно.
Борисыч посмотрел на мой рисунок, потом на меня, потом снова на рисунок. В глазах его читалось полное недоумение. Но спорить он не стал. Взял пергамент и, покачав головой, пошел искать кузнеца. А я остался в склепе, один на один с «проклятым мечом» и своими мыслями. Что это? Еще одна безумная авантюра? Ладно, отложим этот нюанс, вернемся к нашим планам.
Когда я, вернувшись из склепа, начал осторожно, намеками, прощупывать почву насчет более активных, более рискованных действий — той самой ночной вылазки в лагерь Волконских, — я увидел в глазах своих людей страх. Даже у верного Борисыча, даже у деда Остапа, который только что восхищался моей «военной смекалкой».
Одно дело — защищать свои дома из засады, когда ты на своей земле, когда у тебя есть преимущество. И совсем другое — добровольно лезть в пасть льву, в самое логово врага, где их сотни, а нас — горстка.