НАПРОТИВ ОЗЕРА ЛЕМАН
Роскошная савойская вилла.
Оч. большая гостиная, камин.
Кухня полн. оборуд, посуд/м., стир/м., ТВ.
4 сп, 2 ван, 2 душ.
Уч-к 3 га.
Свободна в августе.
Тел.
2.1
Ворота открыты, Поль поворачивает с дороги на съезд, проезжает ворота, поднимается чуть по аллее, останавливается позади и слева от другой машины, совершенно нового бежевого «Ситроена ZX», багажник открыт, под крышкой склоненный мужчина, который даже не обернулся.
Поль выходит из машины, весь в поту, так устал, что даже не думает рассматривать этот большой дом, он снимает очки, отцепляет от них солнцезащитные стекла, кладет их в карман синей рубашки поло, серо-бежевые штаны прилипли к ягодицам, вновь надевает очки, смотрит на мужчину, согнувшегося под крышкой багажника «ZX», подходит к нему, обращается.
Я господин Сен-Сабен, говорит Поль, а вот моя. Жанна, его жена отошла, заинтересовалась парком. Мы немного запоздали, продолжает Поль, вы, наверное, господин Тарти? Мужчина выбирается из-под крышки багажника «ZX». У него какие-то особенные очки, что делают его черные глаза огромными, изумленными, а в руке большой разводной гаечный ключ.
Поль медлит, протягивает руку мужчине. Мужчина не пожимает руку Полю, обходит «ZX», открывает дверцу, давит на гудок, поднимает голову. На балконе появляется женщина. Жанна, слыша гудок, оборачивается и видит женщину, появившуюся на балконе. Я ее представляла себе не такой, говорит она себе.
Женщина держит в правой руке моющее средство «Сиф», в левой губку «Спонтекс» с красной абразивной стороной и вогнутыми боками, как раз по форме ладони: стало быть, левша. Она чуть растрепана, улыбается. Поль устало смотрит на розовый куст. Розовый куст, что растет под балконом. Розовый куст вьется вверх до самого балкона. Отупевший с дороги Поль думает, что из-за балкона куст не может расти выше. Побеги вьются по низу балкона, а потом обращаются вспять. К тому же так, под балконом, куст никогда не видит дождя. Или, точнее, он его видит, но не чувствует на себе. У него красные розы. Я заканчивала уборку в ванной, сверху кричит им госпожа Тарти, сейчас спущусь.
Жанна принимается доставать легкий багаж. Не сейчас, говорит ей Поль. Мужчина с изумленными глазами и гаечным ключом в руке неподвижно стоит и пристально рассматривает асфальтовую дорожку. Жанна опускает сумку, которую хотела достать из багажника. Мужчина внезапно оживает и быстро шагает к открытой двери, слева от розового куста. Поль идет следом и останавливается на пороге.
Мужчина в глубине гаража возится со стиральной машиной. Поль стоит в тени на пороге гаража. Мужчина высовывает голову из барабана стиральной машины. Поль оборачивается, глядит на свою машину, стоящую возле «ZX», на Жанну, смотрящую на «ZX». Я предпочитаю свою, говорит он себе. Выходит из тени, солнце все еще жарит, возвращается к Жанне. Я предпочитаю нашу, говорит он Жанне, а ты? Жанна, смотревшая на «ZX», но не видя ее, думала о другом, пожимает плечами, или вообще не думала ни о чем, изнуренная долгой дорогой.
Поль, словно только сейчас заметив, что гараж загроможден, говорит себе, ну и ладно, оставлю ее во дворе. Поставлю ее сюда, говорит уже Жанне, указывая на участок газона между домом и изгородью соседей. Жанна подходит к нему — длинная широкая юбка в цветочек, белая блузка — и, понизив голос, ему признается: Я ее представляла себе совсем иначе. Поль первый раз смотрит на виллу. По телефону у нее был старческий голос, продолжает Жанна.
По большой лестнице к ним спускается женщина их возраста, разведя в стороны руки в знак приветствия или как бы говоря: Я сожалею, или же приветствуя и говоря: Я сожалею. Жанна не прочь съязвить: вы сами занимаетесь уборкой? Госпожа Тарти, склонив голову, протягивает руку. Жанна пожимает руку, пахнущую «Сифом», что напоминает ей о ее собственной руке по утрам в субботу. Правую руку. Поль замечает: Хм, амбидекстр. Госпожа Тарти долго трясет руку Жанны, лепеча любезности. Затем руку Поля, недолго.
Хорошо доехали? Да.
Не очень жарко? Нет.
Нашли легко? Да, ну так.
Пойдемте осматривать.
Поль ненавидит осматривать, когда он измотан. И даже когда не измотан. Еще будет время все осмотреть. А когда он осмотрит все, то сразу начнет скучать. Он будет скучать, даже осматривая. Чаще всего он скучает, даже осматривая. Он уже начинает скучать. Если бы он не был так измотан, он бы уже заскучал невыносимо. Ему хочется им сказать: Осматривайте без меня, но Жанна ему говорит: Ну, пойдем?
Осмотр с гидом.
Поль тащится сзади, слушает комментарии, но не слыша, это возможно, когда измотан, решительно ни на что не глядя, ничего совершенно не видя.
Затем госпожа Тарти спрашивает: Вы, наверное, умираете от жажды. Предпочитаете, чтобы я сварила вам кофе? Поль отвечает: С удовольствием, но прежде стакан воды, большой. И поправляет себя: Если позволите. Простой или с газом? Что есть, но очень большой. Будьте как дома, говорит госпожа Тарти. Ну да, как же. Вода в холодильнике. Полю хотелось бы оказаться дома. Он дорого бы дал, чтобы. Но он и так уже очень дорого дал, чтобы оказаться здесь. Стаканы у вас здесь, слева. Здесь, подтверждает Поль. Да, подтверждает госпожа Тарти, готовя кофе в машине «Мулинекс» на двенадцать чашек.
Четыре она ставит на низкий столик напротив ветхого телевизора. Поль сразу же отметил, что он ветхий. Ему не терпится остаться одному, чтобы его испробовать. Он считает чашки, говоря себе: Нас ведь только трое.
Мужчина с выпученными глазами входит через дверь, которая выходит в коридор, который выходит на лестницу, которая ведет в гараж. Оттуда он и пришел. Ну, починил? спрашивает госпожа Тарти. Мужчина издает невнятный рык. Садись, говорит госпожа Тарти, выпьешь с нами кофе.
Чашки керамические. Поль ненавидит непрозрачность, весомость, матовый звук керамических чашек. Особенно стук, когда их ставят на блюдце. Это словно точильный камень, тяжелый камень, который надо сдвинуть, или, точнее, звук, который издает огромный камень, когда его сдвигают, если, конечно, могут.
Она бы могла, эта госпожа Тарти, подвинуть или приблизить кожаное кресло в, скажем, английском стиле, стоявшее рядом с камином. Который, кстати, не чистили. Жанна это отметила. И речи быть не может, чтобы его чистила я, думает она. Обойдемся и без огня. Хотя Поль, по вечерам, даже летом, когда идет дождь.
Госпожа Тарти разливает по чашкам крепкий кофе. Забыла. Идет за сахаром, предлагает его. Никогда, говорит Жанна. Поль говорит: Да, два. Затем, вместо того чтобы придвинуть кресло, она садится по-турецки на пол, помешивает, пьет, закуривает сигарету «Мальборо», громко дышит, оживляется, задает вопрос Полю, который закуривает свою, вместо него отвечает Жанна, она тоже берет сигарету, Поль дает ей прикурить, Жанна прерывает свой ответ, Поль смотрит на нее, Поль обожает давать прикуривать женщинам, особенно Жанне, госпожа Тарти смотрит, как Поль дает прикуривать Жанне, как ей бы хотелось, чтобы Поль, ну да ладно, она ждет, когда Жанна закончит свой ответ, но вместо нее заканчивает Поль, то есть вместо себя, как бы давая понять: Впредь не отвечай вместо меня; госпожа Тарти говорит: Да-да, и потом, ведь я, видите ли, — и с этого момента начинает рассказывать свою жизнь.
Голова Поля гудит, диван качается, последствия семи часов в дороге. И еще: с языком этой женщины что-то не так. Что-то не ладится с речью у госпожи Тарти. Глагол пропадает то здесь, то там, всплывает чуть дальше, в другой фразе, словно госпожа Тарти, говоря слишком быстро, теряет глаголы, находя их позднее, пытаясь восстановить смысл фразы, пройденной и уже давно полузабытой, смысл, который таким образом, даже в силу такого образа, но Поль уже не пытается понимать и, впрочем, осознает, что ему наплевать. Он смотрит на полурасстегнутую белую рубашку, белое нижнее белье, белые шорты, скрещенные загорелые ноги, позолоченные босоножки. Перед ним — сорокасемилетняя бессвязность в ювелирных украшениях, а рядом с ним — этот мужчина.
Мужчина-аквариум сидит неподвижно, уставившись в выключенный телевизор. Наконец воцарилась тишина. Основательная. Надо бы нарушить. Надо будет. Надо. Все, нарушена. Госпожа Тарти говорит: Надеюсь, я ничего не забыла. Супермаркет совсем рядом. Выходя, сверните налево. Затем еще раз налево. Затем первая улица направо. Потом: Ах, да, шезлонги. Робер, ты ведь искал ключ от подсобки? Мужчина-рыба что-то булькает, затем встает и начинает кружить по комнате. Никак не найти этот ключ, говорит госпожа Тарти.
А чек, когда его выписывать? спрашивает Жанна. По завершении срока? Сейчас? Предпочитаете сейчас? Вопрос приводит госпожу Тарти в полную растерянность. Она смотрит на Поля, как если бы Поль. Поль смотрит на Жанну и говорит ей: Проще всего, как бы говоря ей: Да, выпиши прямо сейчас. Нет никакой спешки, отвечает госпожа Тарти. Чтобы к этому не возвращаться, говорит Поль.
Чуть позднее колесо повернулось или, точнее, сцена, площадка сменилась, теперь здесь распоряжаются они, здесь хозяйничают они, Поль и Жанна, Жанна и Поль с верхней ступени лестницы смотрят, как те двое садятся в «ZX», мужчина так и не промолвил ни слова, госпожа Тарти усаживается на место водителя, Жанна машет ей, Полю некому махать, он смотрит на Жанну, ему хочется ей сказать пару слов по поводу мужчины, он ничего не говорит, Жанна опускает руку, смотрит на Поля и спрашивает: Постелем до или после магазина?
2.2
На следующее утро Жанна нашла на дне горшка, на полке, за стеклянной витриной, ключ от подсобки, где были закрыты шезлонги, Поль теперь сможет читать в парке.
Поль осмотрел все комнаты, часть — вчера вечером, перед тем как подняться в спальню и лечь спать, остальные — сегодня утром, до завтрака, он даже вновь просмотрел взглядом утренним те, что уже осматривал взглядом вечерним, но ни одна не вызвала у него желание там читать.
Кроме парка, других вариантов не вижу, говорил он себе, завтракая на террасе, глядя на парк в тот момент, когда Жанна, с ключом в руке, пришла и сказала: Я нашла ключ от подсобки, а на вопрос Поля: Откуда ты знаешь, что он от подсобки, Жанна сказала: Так на бирке написано, а на запрос Поля, захотевшего посмотреть на бирку, Жанна показала ему бирку, как бы говоря: Я умею читать, и сказала ему: Теперь ты сможешь читать в парке.
Да, но шезлонги закрыты в подсобке, говорил он себе до того, как Жанна пришла и сказала: Теперь сможем читать в парке, Жанна ведь тоже намеревалась устроиться в парке, чтобы читать, и поэтому стала искать ключ от подсобки.
После завтрака Поль осмотрел туалет внизу. Все хорошо. Но без вентиляции, и унитаз опорожнялся плохо. У него был выбор между душевой внизу и ванной на втором этаже; возможно, ленясь подниматься по лестнице, он принял душ. Никаких замечаний. Не считая того, что душевой поддон опорожнялся плохо за то время, что Поль вновь осматривал душевую. Бреясь, еще до того, как принять душ, он смог, насколько позволила длина провода бритвы, осмотреть ее.
Он вышел оттуда обновленным, проходя через огромную гостиную, меблированную по-английски, белые занавески в синий цветочек, обои такие же, он сказал себе: Завтра приму ванну, затем обошел барную стойку кухни, осторожно, край очень опасный, глядя на шкафы светлого дуба, различную технику, затем вышел из кухни и оказался на круглой террасе.
В центре — круглый каменный стол, вокруг каменные скамьи, дугой поставленные с таким интервалом, чтобы можно было сбежать — но кто говорит о побеге? — чтобы не перешагивать через скамьи, прислоненные к холмику, бугорку, пригорку, устроенному в стиле пейзажного парка, который содержат кое-как, лишь бы пробуждать и поддерживать в глубине омытой души неясную и приятную меланхолию.
Кстати, он охотно бы задержался перед гортензиями, но собрался сказать кое-что Жанне, к тому же держал в руках книгу. Он свернул налево, прошел вдоль деревянной стены, а все стены шале деревянные, да и шале такое же, как и все шале, затем в конце галереи, увидев кота, сказал себе: Хм, вот и кот, а кот сказал себе: Хм, вот человек, он, Поль, спустился по лестнице в парк, ну вот, его ноги уже в траве.
Жанна поставила шезлонги под липами, один возле другого. Липы, посаженные молодыми и далеко друг от друга, с возрастом сблизились и теперь соприкасаются, образуя совместную тень.
В тени приятно. Жанна намазала себя кремом, она блестит, от нее пахнет приятно. Поль, приближаясь, чувствует приятный запах женщины не у дел. Она читает какой-то немецкий роман. Он растягивается рядом с ней и открывает Бернаноса.
Сразу же, от предисловия Мальро он готов взреветь, поднимает голову, смотрит на неработающий фонтанчик, на невключенный фонарик: светло даже ночью, экий садовый салон, ножки стула вдавлены в засохшие цветы, опавшие с высоких лип. Вон, один как раз падает и кружится.
Не решаясь беспокоить Жанну, беспокоить ее, когда она читает, а читает она лишь на каникулах, озабоченный этой историей с туалетом, он все же ее беспокоит, спрашивает: Ты пользовалась душем? Да, отвечает Жанна. Ты ничего не заметила? Да, заметила, отвечает Жанна. Так вот то же самое и в туалете. Я заметила, говорит Жанна, как бы говоря: Дай же мне почитать. Думая: И зачем я поставила шезлонги один возле другого?
2.3
Накануне вечером, где-то в полвосьмого, то есть после отъезда госпожи Тарти и ее мужа часа через три, которые ушли на то, чтобы разобрать багаж и постелить постель, выбрать спальню, затем постелить, выбрать спальню, исходя из предпочтений относительно кровати, затем постелить, предпочесть ту или иную спальню, ту или иную кровать в той или иной спальне, затем постелить, чтобы не делать этого ночью, Поль и Жанна впервые услышали гудок теплохода.
Они расположились на террасе, отдыхая после поездки за продуктами, попивая «Форс-4», говоря о том и о сем, обсуждая итоги дня, выделяя два-три примечательных момента, постепенно привыкая к месту, наслаждаясь вечерним покоем.
Они оба встали, Жанна, несколько раз повторив: Что это? Поль — раздраженно ответив: Наверняка теплоход.
Оба встали, чтобы увидеть, посмотреть, удостовериться. Стоя, они могли видеть, что происходит за оградой, которая закрывает прохожим дом, а обитателям дома — дорогу, дом стоит в отдалении от дороги.
По ту сторону от дороги нечто вроде общественного парка, большая лужайка с тенью от высоких красивых деревьев, на берегу огромного озера, окруженного горами, пейзаж в духе Рильке, с дебаркадером, где дважды в день, утром около одиннадцати, вечером около полвосьмого, прибывает — так что видно между деревьев — теплоход.
Красивый, произносит Жанна.
Да, говорит ей Поль, добавляя: Лишь корабли вызывают у нас такое чувство, затем, смолкая, говоря себе: И самолеты тоже, не говоря уже о поездах и вокзалах, но все же не так, как корабли, может быть, потому что они более медленные, медленно отправляешься, медленно возвращаешься, когда возвращаешься, если вообще возвращаешься — теплоход причаливал медленно, — но поезда тоже отправляются медленно, прибывают медленно на вокзал, а вот самолеты, но самолеты летают, поезда едут, корабли плывут, мы не способны понять, какой способ передвижения доставляет нам такое, надо, чтобы поезда плыли, а самолеты ехали, вот они едут, и корабли тоже, а надо, чтобы летали, как самолеты, нет, нет, ни в коем случае, мне бы не хотелось, чтобы они летали, нет, вот что я люблю в кораблях, так это, говорит Поль.
2.4
На следующий день, пока наполнялась ванна, Поль осмотрел большую спальню на первом этаже, самую красивую из четырех, с наилучшим видом, напротив озера, также обставленную по-английски, с умиротворяющими гравюрами на стенах, ну, все зависит от того, что считать умиротворяющим, лесная чаща, сцены охоты, травля, безумный глаз лани, которую раздирают на части, такое не умиротворяет, вот разве что томные девушки, может быть, да и то.
Он принимает ванну. После чего спускает воду. Ванна опорожняется более чем медленно. Что ж, ладно, говорит он себе, не буду больше пользоваться ванной, и, не намереваясь больше ею пользоваться, согласно установке, приобретенной в результате двухэтапной муштровки, родительской и супружеской, говорит себе: Я прочищу ее, уберу за собой грязь, зная, что чем медленнее ванна опорожняется, тем больше грязи на ней остается. Он ждет, пока она опорожнится. В ожидании выходит на балкон.
Солнечно, жарко, берега озера заполонили купающиеся, женщины, мужчин мало, загорают на лужайке, дети кричат, ныряют, для пикника поставлены столы, на складном стуле сидит бабушка, по дороге проезжают машины.
Поль слушает весь этот гул. И вдруг чувствует запах. Спрашивает себя, откуда он идет. Одновременно видит там, на лужайке, как одна женщина, загорающая топлес, оборачивается, затем встает, с брезгливым видом отходит, волоча свое длинное полотенце, банное полотнище, видимо извещая остальных, призывая их в свидетели, другие загорающие встают и перемещаются поодаль.
Поль, на своем балконе, спрашивает себя, что согнало их с места. Раздумывая, опускает глаза. И видит, как из люка, у ворот виллы, извергается черноватая жижа.
Желтая вода затекает под решетку, заполняет канаву, растекается по дороге. Жара усугубляет, зловоние усиливается. Купальщицы убегают, бросая взгляды на шале. Жанна, читающая в парке, тоже почувствовала запах. Она встает, оставляет книгу на шезлонге, снимает очки, подбегает, взывая к Полю.
Я здесь, кричит ей Поль с балкона. Ты чувствуешь запах? спрашивает Жанна, задрав голову, с очками в руке. Сейчас у нее вид женщины, которая перепечатывает на машинке рукопись своего мужа, обращаясь к нему по поводу пунктуации в одном, сомнительном, на ее взгляд, месте.
Чувствую, отвечает Поль, чувствую. Откуда это, как ты думаешь? спрашивает Жанна снизу. Оттуда, отвечает Поль, указывая на люк возле ворот. Жанна со своего места не может видеть. Откуда оттуда? спрашивает она. Из люка возле ворот, отвечает Поль. По ту сторону? уточняет Жанна. Нет, отвечает Поль, по эту. Жанна спускается по лестнице, царапает руку, проходя слишком близко от розового куста, поворачивает налево, на полпути останавливается на аллее, видит, отступает, возвращается к Полю.
Поль, сверху, видит, как она возвращается. Поднимается по лестнице. Поль в растерянности. Поля всегда повергает в растерянность новая точка зрения на людей, даже очень близких, особенно очень близких. Поль никогда не рассматривал Жанну с такой точки зрения. Что это меняет? Ничего. На ней платьице в цветочек, синее в желтый и красный цветочек, цветочки разные, одни желтые, другие красные, ей идет. Полю нравится на нее смотреть в этом платье. Неизбежно это вызывает у него желание. Сейчас не время, говорит он себе. Если я заговорю с ней об этом, она мне скажет: Сейчас не время, или: Ты считаешь, что сейчас самое время? или: Ты действительно считаешь, что сейчас самое время говорить об этом? Что будем делать? спрашивает она снизу. Она встревожена. Не знаю, отвечает Поль сверху, позвоним Тарти, а что еще делать?
2.5
Поль, Жанна, госпожа Тарти были согласны. Обойдемся без телефона. Да. Телефон не нужен. Нет. Хочется покоя. Да. А с телефоном покой невозможен. Разве нет? Да. Полностью согласны. Я подумала оставить его подсоединенным, но потом представила, что еще придется высчитывать. Вы правы. Я его отсоединила. И правильно сделали. Госпожа Тарти его даже убрала перед приездом Поля и Жанны.
В итоге благодаря Жанне они обнаружили его под двумя старыми матрацами в подвале, рядом с котлом отопления. Его могли вообще не найти. Жанна догадалась. В таких вещах Жанна просто гениальна. Я знаю, где он, говорит она. И где же? говорит Поль. Жанна говорит где. Глядя на Жанну, которая говорит где, Полю смешно. У нее вид девчонки, учинившей каверзу. А еще ему смешно слышать, где спрятан телефон. Он идет за ним, говоря себе невероятно, ну нет, такого быть не может.
А вот и может. Он действительно был спрятан под старыми матрацами, рядом с котлом отопления. А тот работал. Ах, так вот что это за гул, который они слышали ночью, вот почему им было так жарко, говорит себе Поль в подвале.
Он возвращается с телефоном. Нашел? усмехается Жанна. Да, отвечает Поль. Как бы говоря: Тетка-то просто сумасшедшая. Он подсоединяет его, ухмыляясь. Розетка у ножки застекленного серванта со всякими чайниками, сахарницами, кувшинчиками. Кстати, ключ от подсобки был в одном из таких кувшинчиков.
Алло, говорит Поль, я хотел бы поговорить с госпожой Тарти. Ее нет, отвечает ему юношеский голос, странно напоминающий Полю голос самой госпожи Тарти, ну да ладно. А в чем дело? спрашивает предполагаемый молодой человек. Полю трудно избежать мысли о «Психо», сын, воспроизводящий голос матери, сын, убивший, ну, довольно. Сын, убивший, идентифицированный, ну, довольно. Сын, убивший, идентифицированный для того, чтобы мать, ну, довольно. Сын, убивший, потому что идентифицированный, ну, довольно. Мать, убившая сына, потому что, ну, довольно. Сын, убивающий себя, убивающий мать, ну, короче. Я арендатор ее дома, говорит он. Ах, произносит молодой человек, сейчас передам трубку отцу. Поль в смятении: Нет, нет, не стоит, я перезвоню. Слишком поздно. Молодой человек зовет отца. Папа! Затем передает трубку отцу. Это арендатор, изрекает он таким голосом, что Поль, нет, это явно она, говорит себе, я уверен, это она. Отец берет трубку.
Алло, раздается голос господина Тарти. Четкий, певучий. Поль ошарашен. Так, значит, вы говорите? спрашивает он. Говорю? переспрашивает господин Тарти, разумеется, говорю, почему вы спрашиваете? Ну, потому, что, когда мы виделись в прошлую субботу, мне показалось, говорит Поль. В прошлую субботу? переспрашивает господин Тарти, вы говорите — в прошлую субботу? Вы видели меня в прошлую субботу? Вы уверены? Подождите, где же это? Ну, у вас, здесь, говорит Поль, вы чинили стиральную машину.
Взрыв хохота на том конце провода, за ним следует приглушенный разговор. Господин Тарти, зажав рукой трубку, давясь от хохота, вероятно, рассказывает сыну, что Поль, увидев Робера, подумал, будто это он.
Нет, это был не я, говорит господин Тарти, это был Робер, он немой, немного слабоумный, но у него умелые руки, жена слегка эксплуатирует его, ну а кроме этого, у вас что-то конкретное? Здесь вот такое дело, говорит Поль.
Я позвоню в мэрию и перезвоню вам, решает господин Тарти. Ах, нет, я забыл, ведь телефон отсоединен, вы звоните мне из кабины? Я его подсоединил, сообщает Поль. Ах вот как? удивляется господин Тарти. Так вы его нашли? Еще один взрыв хохота. Еще один приглушенный пересказ. Поль, одновременно забавляясь и досадуя, ждет. Эти два балбеса надо мной явно потешаются, думает он. Алло, возобновляет разговор господин Тарти. Да, откликается Поль. Ну так я позвоню в мэрию и перезвоню вам, решает господин Тарти.
Он перезванивает. Я возьму, говорит Поль.
Это не к мэрии, сообщает господин Тарти, я думал, но нет, надо звонить в аварийную службу, я перезвоню вам.
Он перезванивает. Я возьму, говорит Поль.
Я попал на автоответчик, сообщает господин Тарти, слушайте, мне очень неловко, но сейчас у меня нет времени, я должен уехать, моя жена в психиатрической клинике. Меня это не удивляет, говорит Поль. Что? спрашивает господин Тарти. Извините, я не понял, где ваша жена? переспрашивает Поль. В больнице, отвечает господин Тарти. Надеюсь, ничего серьезного, говорит Поль. Нет, говорит господин Тарти, хотя, ну да ладно. Слушайте, окажите мне любезность, я дам вам номер телефона, сейчас обеденный перерыв, а после обеда постарайтесь до них дозвониться, все им объясните, скажете, что это у меня, вам есть чем писать? Чем писать, чем писать, э-э, приговаривает Поль, да, у меня есть чем писать, ну, наверное, есть, подождите секунду, не кладите трубку.
2.6
Я пойду, говорит Поль. Давно пора, говорит Жанна, я умираю с голоду. Поль встает, Жанна, сначала собиравшаяся тоже пойти, остается лежать. На ней белое платье с маленькими черными цветочками, столь многочисленными, что оно кажется черным с цветочками белыми. Она читает «Степного волка». Впрочем, «Волк» ей не очень, она разочарована. И дело не в завлекающем названии, она знает эту книгу, читала в юности. А сейчас, в супермаркете, мимоходом увидела и купила. Если подумать, это как если бы в самом неожиданном месте она встретила одну из утерянных книг своей молодости. Книга устарела, думает она. Или же она сама, но это вряд ли. Или она перепутала ее с другой книгой. Да, это возможно. Поль ее тоже перечитал. Она рассчитывает потом спросить у него, что он о ней думает. Если она отважится, потому что всякий раз, когда она отваживается, она не находит слов, чтобы высказать то, что думает, это раздражает Поля, который страдает от противоположного. Поль легко находит слова, чтобы выразить и проанализировать свою мысль, которая очень быстро представляется ему совершенно бессмысленной, а Жанну раздражает, когда она видит, как Поль себя умаляет. Она смотрит на удаляющегося Поля. Для своего возраста он еще ничего, думает она.
Он поднимается по лестнице, идет по галерее вдоль стены, отделанной коричневыми древесными спилами, поворачивает направо, огибает закругления каменных скамей, проходит перед открытым окном гостиной, спускается по главной лестнице, обходит розовый куст, выходит на покатую аллею, расширяющуюся к воротам.
Перед оградой припаркован грузовик-цистерна светло-зеленого цвета, мотор работает. Водитель, молодой мужчина со светлыми волосами ежиком, одетый в футболку и джинсы, стоит, прислонившись к ограде, с таким видом, словно ждет, когда его отпустят. Он уже был готов вновь позвонить, когда увидел появившегося Поля. Он ждет, когда тот подойдет.
Поль выходит на солнечный участок, синяя рубашка поло, бежевые брюки. Он так и не переоделся. Словно для него переодевание имеет только нравственный смысл. Или, скорее, имеет уже лишь нравственный смысл. И потом, он чувствует себя хорошо в этой одежде, хорошо в смысле комфортно, удобно. Насчет прочего, старается на себя не смотреть. Он останавливается перед оградой, смотрит на молодого человека. С какого-то времени он крайне чувствителен к молодости мужчин. Женщин тоже, но здесь сейчас мужчина. Мужчина или женщина, он чувствителен к их молодости. Да еще грузовик. Откройте ворота, говорит Премини этаким тоном, не то что бы властным, но Поль.
Настежь открывает левую створку, подпирает ее, возвращается, чтобы открыть правую. Та заперта на щеколду. Поль пытается сдвинуть пластину, ломает ноготь. Держась за палец, вспоминает рекомендации госпожи Тарти: воспользоваться отверткой. Отвертка спрятана в ямке, справа, у живой изгороди. Поль идет за отверткой, находит ее довольно быстро, возвращается, поднимает красной рукояткой пластину. Премини ухмыляется. Поль обиженно, словно оправдываясь, ему говорит: Я не живу здесь, я на каникулах, затем относит отвертку на место. Возвращается, широко открывает правую створку.
Ну, что произошло? спрашивает Премини. Поль по телефону уже три раза все объяснил. Он удивляется, что этому парню все не объяснили хотя бы один раз. И начинает сначала. Я просто, пускается в объяснения Поль, воспользовался ванной на втором этаже, и показывает пальцем вверх, на балкон, Премини смотрит на розовый куст, и когда захотел слить воду в ванне, то из люка вон там, он указывает на люк, Премини глядит на часы, стало извергаться говно. При слове «говно» Премини вздрогнул. Его удивило слово «говно» в устах этого элегантного мужчины. Удивление прошло, и он улыбнулся, тем более что Поль добавил: Хоть и знаешь, что гадок, но чтобы так. Поль обожает завоевывать расположение шутками, даже сомнительными, в особенности сомнительными. Чем сомнительнее, тем больше шансов, что вызовут антипатию. Поль и Премини усмехаются, балансируя на грани между патиями: анти- и сим-. Ладно, решает Премини, сейчас посмотрим, я заведу грузовик. Думаете, проедет? спрашивает Поль. Ну да, отвечает Премини.
Он залезает в грузовик, отжимает ручник, захлопывает дверцу, резко включает сцепление, разворачивается на дороге. Дорога сухая. На солнце следы уже высохли. Их еще видно, но уже не пахнет. Только около люка. Больше нигде. Вернулись загоральщики, загоральщицы. Поль со своего места видит их близко. Поля всегда смущает новая точка зрения. Он вспоминает себя наверху, как смотрел на них сверху, видит себя здесь, видит их отсюда, это его смущает, даже чуть беспокоит, он чувствует что-то вроде тревоги, словно слышит звонок.
Фонарь заднего хода, скрип тормозов, красный фонарь остановки. Грузовик, прямо напротив ворот, въезжает задом. Поль пятится, подавая знаки. Поль, видя сомнения Премини, подает знаки. Проходит, кричит он, проходит, едва-едва, но проходит, давайте, давайте же, я говорю вам, проходит. Премини, вообще-то ему плевать на знаки Поля, в зеркале заднего вида видит, как тот суетится, этакий бедолага, будто просит: Не оставляйте меня, не оставляйте, не уезжайте, возьмите меня с собой. Стоп, первая передача, он отъезжает, поворот колес, выправляет, подает назад, проходит, касается, подает назад, все, стоп. Гидравлика отключена, сжатый воздух выжат. Дверца. Он выпрыгивает из кабины, протискивается между передним колесом и столбом ворот. С трудом. Едва пролезает. Едва вписался, думает Поль. Премини, пройдя грузовик, предстает перед Полем.
Перед Полем переодевается. Надевает светло-зеленый комбинезон. Поль видит, как тот меняет кожу. Его смущает, как этот молодой человек меняет кожу. Словно осуществляя линьку наоборот, Премини на футболку и джинсы натягивает эту кожу, расстегнутую, как бы разодранную, и застегивает на животе. От паркеровского альтиста ничего не остается.
А кроме ванной, спрашивает он, все остальное тоже засорилось? Да, наверное, отвечает Поль, я все не осматривал, но наверное. Сейчас посмотрим, решает Премини.
Он отцепляет какой-то крюк сзади грузовика и поднимает крышку люка. Люк затоплен. На поверхности плавает. Пахнет сильно. Поль отступает. Премини стоит на месте, склонившись над. Ну вот и посмотрели, констатирует он.
Поднимается на грузовик, открывает клапаны, опускает рычаги, что-то свистит, начинает работать, насос включается, вибрирует, затем он отцепляет секции толстой гибкой трубы, собирает их, вставляет один конец в насос, погружает другой в яму, вновь поднимается на грузовик, поднимает рычаг, все начинает урчать, труба дергается от наполнения, дрожит всеми секциями, Поль представляет себе, что происходит внутри, в этом вареве, и спрашивает: Это надолго?
Что? отзывается Премини. Он не отрывает глаз от трубы, погруженной в яму. Я спрашиваю у вас, это надолго? кричит Поль ему на ухо. Шум такой, что два лица словно борются с шумом. И друг с другом. Одно кричит, чтобы быть услышанным, другое отказывается кричать, артикулируя. Две минуты, артикулирует Премини, показывая два пальца.
Поль, довольный, бежит к Жанне, чтобы предупредить ее, а кстати, почему он такой довольный? Почему я такой довольный? говорит он себе; подбегая к Жанне, чтобы ее предупредить, он доволен, словно у него такое чувство — какое чувство? — сейчас вспомню, такое чувство, как еще ребенком он извещал или ему поручали известить, но кого? и о чем? он, невинный go-between, бежал, как сейчас, и был рад прокричать, вот, именно это: За стол! — его посылали сказать остальным, что пора садиться за стол.
Ну, что? спрашивает Жанна, этот шум от грузовика? Она спокойно снимает очки. В этих очках она нравится Полю. Другая оправа, белая, нет. А эта, да, очень, она ей очень идет, с ней у нее такой вид, он целует ее и объявляет: Через минуту закончит, и сможем сесть за стол. Тем лучше, тем лучше, приговаривает Жанна, немного смущенная таким странным поцелуем. Интуитивно она чувствует, что этот пылкий поцелуй идет откуда-то. Поль туда возвращается.
Премини спрыгивает с грузовика. Он только что выключил насос. Ну, что? спрашивает Поль. Нормально, все хорошо, отвечает Премини, сейчас проведем испытания. Испытания? переспрашивает Поль, уже видя себя принужденным тужиться в совсем непривычное для него время, затем размышляя о часовой точности кишечного транзита, Швейцария ведь напротив, затем о закрепляющем эффекте шоколада, богатого магнием, а мне он необходим, думает он. Да, говорит Премини. Открывайте все краны и спускайте воду везде. Их много, говорит Поль. Все, говорит Премини, ванные. Мне известна только одна. Душевые, говорит Премини. Две, говорит Поль. Две душевые, повторяет Премини, раковины — в общем, всё, вы все открываете и все сливаете, ясно?
Поль нуждается в помощи. Бежит к Жанне, ей объясняет. Она беспрекословно закрывает свою книгу, снимает очки. Поторопись, говорит Поль. Она торопится, и он тоже. Оба бегут. Жанна берет на себя первый этаж, Поль — второй. Он открывает все краны, выходит на балкон, зовет Жанну. Она выходит из кухни. Под балконом поднимает голову. Ты все открыла? кричит ей Поль. Да, все! кричит Жанна. Хорошо. Сверху Поль машет рукой Премини. Течет? кричит он. Премини оттуда кивает, поднимает большой палец. Можно уже закрывать? кричит ему Поль. Премини склоняется над люком, затем выпрямляется и, глядя на розовый куст, несколько раз поднимает скрещенные руки.
Поль закрывает все краны, спускается, выходит через гостиную. Забытый включенным телевизор шипит, антенна лежит на крыше. Телевизор, хоть и ветхий, мог пожаловаться лишь на плохой прием из-за частых помех, создаваемых пользователями частных частот; это в основном водители грузовиков встревали со своими сальными байками посреди какого-нибудь авторско-интеллектуально-высокохудожественного фильма, в котором на самом деле авторско-интеллектуально-высокохудожественного нет совсем или недостаточно. Он встречает Жанну на террасе. Ты все закрыла? спрашивает он. Да-да! отвечает Жанна. На миг испытав искушение пойти посмотреть, каков Премини, она разворачивается и возвращается в парк. Поль возвращается к Премини.
Тот снимает свой комбинезон. Снимая, поет. И не невесть что. Поль поражен. Редко услышишь, чтобы так пели. Особенно это. Удивляет Поля то, что Премини поет тему Паркера, крайне сложную, как и все темы Паркера, поет ее чисто, на удивление точно. Это его удивляет настолько, что он ему это и говорит.
Полагаю, вам уже говорили, говорит Поль. Что? спрашивает Премини. Вы чудным образом похожи на Джерри Маллигана, говорит Поль. Мне уже говорили, отвечает Премини, думая: Между нами, лучше я был бы похож на Чарли. На Маллигана великой эпохи, продолжает Поль, эпохи «Walkin’ Shoes» и «Bernie’s Tune», знаменитого квартета с Брукмейером. С Четом Бейкером, уточняет Премини. Да, точно, соглашается Поль. Нет, это все-таки был Брукмейер. Неважно, говорит Премини. Он изменился, и сильно, говорит Поль, теперь у него борода и длинные волосы. Я знаю, говорит Премини. Я летал в Нью-Йорк и слушал его там живьем, продолжает Поль. Вы летали в Нью-Йорк, чтобы слушать его живьем? спрашивает Премини. Поль усмехается. Нет, отвечает он, я был в Нью-Йорке и пошел его слушать. Ну и? спрашивает Премини. Поль задумывается, как бы заставляя себя просить. Полю нравится внезапная мысль, внезапное удовольствие от заинтересованности этого парня. Он все еще очень хорош, отвечает он, звучание уже не такое, но. Но что? спрашивает Премини. Он играл и на альте, отвечает Поль, и это меня удивило. Ах вот как, протягивает Премини.
Он сворачивает комбинезон. Поль продолжает думать вслух. Он вспоминает, как стоял там, рядом с Маллиганом, как обратился к нему, улыбается, вспоминая его любезность, как сказал ему: Я француз, здесь проездом, а Маллиган предложил ему остаться на следующий сет.
Премини идет вдоль грузовика, залезает в кабину, вылезает, возвращается с папкой в руке и обращается к Полю: Теперь ваша роспись.
Вы музыкант? спрашивает Поль, беря синюю ручку «Бик-клик». Где подписать? Там, внизу, справа, указывает Премини: Я играю на альте. Вы играете на альте? спрашивает Поль, подписывая. Да, отвечает Премини, восхищаясь росписью Поля. Вы играете просто так, для удовольствия или? спрашивает Поль возвращая ему ручку «Бик-клик». Время от времени, отвечает Премини, на буднях в барах, по городу, а каждое воскресенье в монастыре.