Газик, натруженно завывая двигателем, пробился почти к самому фургону, у которого стоял инспектор Сурин.
Садовников подошел у фургону и открыл дверцу кабины. Внизу под сиденьем рядом с местом водителя в неестественной позе лежала молодая женщина. На голове ее зияла рана, лицо было залито кровью. Мураш быстро осмотрел убитую и попросил вызвать машину чтобы отправить труп в морг. Потом они с фотографом занялись кабиной. Кинолог оказался не у дел. Почтовый фургон был, видимо, оставлен с вечера, а за ночь навалило столько снегу, что собака проваливалась в нем по самую морду, беспомощно барахталась в сугробе и след, конечно, взять не могла. Пока осматривали кабину, Сурин рассказал Садовникову все, что знал сам. Подошел Мураш, отряхивая снег с дубленки, сказал:
— Пойдемте, посмотрим кузов.
Они открыли заднюю дверь. Садовников поднялся наверх и остановился. Почти у самого входа на груде бандеролей лежал молодой мужчина, опутанный веревками, голова его была прострелена.
— Алексей Вячеславович, — позвал Мураш. — Смотрите. — Он показал на убитого. На кисти левой его руки было отчетливо написано шариковой ручкой: «КОТ-127».
— Забавно, — сказал Алексей.
— Да, редкое факсимиле — согласился Мураш.
— Может быть, он и паспорт нам свой оставил для полного удовольствия? — пробормотал Садовников, осматривая внутренние стенки фургона.
— Не думаю. Но кое-что здесь еще есть. Обратите внимание на веревку, которой связан убитый. — Мураш чуть приподнял ее пальцем. — Видите, как слабо она натянута и как ровно. Создается впечатление, что человека не связывали, а он сам как бы вращался вокруг своей оси, наматывая веревку.
— Думаете, инсценировка? А зачем же тогда это? — Алексей показал на рану в голове убитого.
— Я ничего не думаю. Просто обращаю ваше внимание на некоторые любопытные факты. Думать — это ваша обязанность.
— Спасибо и на этом, Михаил Родионович.
Садовников спустился вниз. Врач только что закончил осмотр убитых.
— Ну и как? — спросил Алексей.
— Смерть в обоих случаях наступила вчера примерно около шести вечера. Причины такие: у девушки — от ударов тяжелым и острым предметом по голове и выстрела в лицо; у парня — от двух выстрелов в височную область. Остальное покажет вскрытие.
— Добро, — кивнул Садовников.
Привычной толпы любопытных у фургона не было. Малочисленное население Староканавской улицы по приказу Сурина к машине не приближалось. Но у ближних домов люди стояли. С ними уже разговаривали следователь прокуратуры Веретенников и Малов.
Прежде всего хотели они поговорить с Карагальцевой. Но тут сразу ждала неудача.
— Глуховата я, — объяснила Полина Сергеевна. — Поэтому телевизор включаю на полную мощность…
Не видел и не слышал ничего и Арсентий Фомич. Малов с Веретенниковым обходили жителей Старой Канавы, выслушивая неутешительные для себя ответы. Только один из них — Александр Михеевич Симаков — немного помог им.
— Скучно мне одному по вечерам сидеть, — рассказывал он. — Вот и брожу иной раз по соседям. Вчера тоже заходил к Мастерковым. Со стариком-то их мы с мальчишек знакомы. Вон там они живут, — показал он в окно, — где улица поворачивает немного. Иду вечером, значит, не поздно еще было. Смотрю, машина по нашей улице едет. Потом остановилась, свет погас. Вышел человек из кабины. Я еще подумал: «К кому бы это гости пожаловали?» А он развернулся и в обратную сторону…
— Как он выглядел-то? — спросил Малов.
— Да обыкновенно, как все шоферы. В телогрейке, в шапке, сапогах. Росту не очень высокого.
— А в руках у него ничего не было? — спросил Веретенников. — Сумки или мешка какого-нибудь…
— Не видел, — сконфузился Александр Михеевич. — Машина его загораживала.
ПРИЕХАВ в отдел, Садовников сразу же поднялся к Малову. В кабинете, кроме подполковника, находились еще несколько сотрудников уголовного розыска.
— Подобьем бабки, — сказал Малов, когда все расселись.
— Значит, так, — Алексей достал блокнот, — фургон принадлежит автобазе управления связи. Убитыми, вероятно, являются водитель и оператор связи, которая обычно сопровождает груз. По предварительному заключению, у женщины смерть наступила в результате удара острым тяжелым предметом по голове и выстрела в лицо, а у мужчины только в результате выстрелов.
— Личности убитых изучаются, — вставил капитан Гришин, оперуполномоченный уголовного розыска. — Похищена сумка с деньгами почтовых отправлений, пистолет, принадлежащий оператору связи. По мнению эксперта, смерть наступила вчера вечером.
— Ко мне заходил Мураш, — перебил его Малов, — и рассказал, что веревка завязана каким-то уж очень диковинным узлом. Он такого за всю свою практику не встречал…
— Нам бы этот узел развязать… — сказал Алексей. — Предполагаю, что преступление было совершено вчера вечером и не на Старой Канаве, а в каком-то другом районе города. Иначе жители окрестных домов что-нибудь да слышали бы. Улочка там тихая, и шум мотора, выстрелы, возня, борьба так или иначе привлекли бы внимание. Тем более, что живут там, в основном, старики, люди любопытные и бессонницей страдающие. Думаю, что захват машины был осуществлен не одним преступником. Расправиться с водителем и сопровождающим его оператором одному человеку просто невозможно. А после убийства, преступники, захватив деньги и, может быть, еще что-нибудь, что — пока выясняется, скрылись. Но, честно сказать, никаких сформулированных версий пока не имею. Думаю…
— Будет лучше, если мы подумаем все вместе, — ответил подполковник. — Что еще?
— Надпись на руке, — вступил Садовников. — Синей шариковой ручкой написано…
— Интересно. Только почему «сто двадцать семь»?
— Может быть, эта цифра как-то связывала преступника и убитого? Какие-то воспоминания, свои счеты…
— Возможно, возможно… Если это кличка, то нам крупно не повезло. Очень уж она популярная.
— Случай, конечно, редкий, когда убийца на месте преступления свою подпись оставляет, но, если учесть, что тут действительно может иметь место сведение счетов или какая-то старая связь, версию эту нужно отработать. Тем более, что ничего другого, более существенного у нас в руках пока нет. Может быть, что-то появится, когда закончатся все экспертизы. Пока же, давайте займемся «Котами». Вы, Алексей Вячеславович, проверьте, кто из «Котов» в данное время на свободе, чем занимается. Заодно запросите о самочувствии «Котов», находящихся в местах лишения свободы. Может, кто-то освободился досрочно или, не дай бог, самовольно, заявился в родные края. А вы, капитан, поезжайте на автобазу. Поговорите с народом, с начальником. Если выяснится что-то важное, докладывайте немедленно. Необходимо предупредить всех, кого следует: надо усилить внимание постов на вокзале, в аэропорту, на автобусных станциях. Максимум внимания ко всем подозрительным личностям. И еще. Нужно срочно сориентировать всех участковых инспекторов. Пусть проверят своих подопечных. В этом деле нельзя пренебрегать ни одним, даже малейшим шансом. Случай, как вы понимаете, не рядовой, потому и внимание к нему максимальное.
Выйдя от подполковника, Садовников направился подбирать сведения по «Котам», а Гришин сразу же поехал на автобазу.
Алексей подготовил телеграммы в колонии и занялся выяснением личности «Котов», пребывающих на свободе. Выяснилось, что один из них трудится агентом по снабжению в строительно-монтажном тресте, который ведет работы почти на всей территории Европейской части страны, и постоянно находится в разъездах. В отделе кадров треста сказали, что сейчас интересующий его работник пребывает в очередном отпуске и по профсоюзной путевке две недели отдыхает в санатории на Черноморском побережье Кавказа. Второй «Кот», он же Котищев Станислав Федорович — в городе, работает подсобником в «Гастрономе» и, как сообщила заместитель директора, сегодня — на своем рабочем месте. Садовников решил, не откладывая дела в долгий ящик, навестить Станислава Федоровича, тем более, что они с ним были старыми знакомыми.
«Гастроном», расположенный на одной из центральных улиц города, был переполнен. Садовников обогнул здание и зашел во двор. Здесь было безлюдно, валялись какие-то старые ящики, бумага, солома. У высоких, обитых железом ворот стоял, прислонившись к стене, невысокий хилый мужчина в черном полушубке и лениво жевал соленый огурец.
— Как бы тут Станислава Федоровича повидать? — спросил Алексей.
— Кота, что ли? — Мужичок перестал жевать и глянул на Садовникова.
Он нырнул в дверь и скрылся в катакомбах «Гастронома». Минут через пять из двери выглянул Котищев.
— Вот уже не ожидал увидеть, — искренне удивился Станислав Федорович и без особой нужды поправил на себе серый рабочий халат. Чувствовалось, что он и удивлен, и немного испуган. — Сколько лет мы с вами не виделись, гражданин начальник?
— Да, порядочно. Пожалуй, с тех пор, как я тебя в этом в этом самом «Гастрономе» и взял.
— Бежит время. А вы не очень изменились, вроде и не стареете.
— Где уж там! Времени не хватает, да и коллеги твои стареть не дают.
— Это вы бросьте, гражданин начальник. Мои коллеги нынче люди праведные. А что было, то быльем поросло…
— Что ты заладил: гражданин начальник, гражданин начальник! Ты не под следствием, я не на допросе. Зашел вот узнать, как живешь что поделываешь, все-таки, как ни говори, а крестник ты мне.
— Ну что ж, ежели вы ко мне, как крестный папаша пришли, почему и не потолковать. Только не здесь, пойдемте вниз, там комнатка у нас есть, вроде для отдыха.
Они спустились по темной лестнице в подвал. Прошли узким коридором мимо каких-то мешков, ящиков, пакетов и очутились в маленькой комнатке, где стоял стол, несколько табуреток, диван с выпирающими пружинами и шкаф. В комнатке было чисто.
— Садитесь, — пригласил Котищев. — Здесь и поговорим.
В бытность свою карманным вором Станислав Федорович славился фантазией, виртуозностью и дерзостью при выполнении своих «профессиональных» обязанностей. «Работал» он чаще всего в этом «Гастрономе». Но приходил сюда только раз в день: ко времени возвращения людей с работы. Тогда, да и теперь, здесь густо клубились очереди, вспыхивали короткие перепалки покупателей. Естественно, что в такой обстановке люди не так бдительно охраняли свои карманы и сумки. Этим и пользовался «Кот». Он занимал очередь в кассу, и пока она продвигалась, успевал потолкаться в двух, а то и в трех очередях. «Гастроном» хотя и был на самообслуживании, тем не менее товары повышенного спроса здесь отпускали продавцы и писали на маленьких бумажках записки для касс. Обшарив карманы нескольких посетителей, «Кот» брал любой подвернувшийся под руку товар, расплачивалс