– Не могу сказать, – смутился Семён Семёнович. – Он сам в строку откуда-то выскочил. В стихах так бывает.
– Значит, стихи – это тоже в своём роде детектив?
– Всегда, полковник.
– Стихи всегда пахнут тайной, как любовь – сумасшествием! – протявкал Пёсик Фафик.
Лиза В. отвернулась и уставилась в бок Медведя.
– Я слышала, как Заяц Сыротрикил сказал своим ряженым цыганам: «Чёрт бы побрал моего полоумного дядюшку Бабуина III!» – громко произнесла она.
Глава двадцатая,в которой Заяц Сыротрикил оказывается ещё кое-кем, а зелёные монахи запускают в небо лягушек
– Что вы сказали?! – теперь уже полковник Линк готов был свалиться вниз. – Выходит, что Заяц Сыротрикил – племянник книголюбивого государя?
– Выходит, – кивнула Лиза В.
– Постойте, постойте… – Линк вытащил из кармана фотографию виртуоза-балалаечника анфас, а также авторучку и лезвие для безопасной бритвы.
Лезвием он поскрёб фотографию, да так, что появилась дырка. Потом полковник что-то подрисовал и затряс головой:
– Он самый! Павиан! Великий князь Павиан! Я старею, наверно, – не мог сразу опознать! Я же не раз видел его физиономию на видеокадрах, когда изучал дело. Всего-то маленькая деталь – а какая перемена лица! Смотрите!
Он показал всем фотографию. На ней усы у Зайца Сыротрикила уже не загибались кверху, как у художника Сальвадора Дали, а опускались вниз, до конца подбородка, как у запорожца Тараса Бульбы.
– Гений перевоплощения! – Линк почтительно снял шляпу и снова надел её, потуже. – Днём он великий князь, вечером – герой концертных залов, а ночью – разбойник больших и малых дорог!
– А нам он говорил, что его фамилия Заяц, а Сыротрикил – прозвище с детства, – вставил дотошный Фафик.
– Этот человек смог бы вас убедить даже в том, что он Белоснежка и одновременно семь гномов! Теперь вдвойне понятен его интерес к библиотеке царя Бабуина. Заяц-Павиан считает себя законным наследником этого сокровища.
– А ещё он говорил своим ряженым цыганам о каком-то специальном снаряжении, которое спрятано в Аль-Строчинских горах у зелёных монахов, – сказала Лиза В.
– Значит, у него там бункер-лежбище и склад в какой-нибудь пещере. Недаром в своё время Павиан бежал к зелёным монахам от гнева дядюшки.
Он должен заглянуть в свои закрома, чтобы взять инструменты для раскопок, и это добавит нам времени. У нашего уголовно-августейшего клиента там всё что угодно может быть, даже экскаватор… Кстати, они уже под нами, Аль-Строчинские горы, – полковник простёр руку, словно откидывая покрывало.
Внизу вздымались огромные каменные глыбы. Некоторые из них напоминали гигантские узловатые пальцы, а некоторые – не менее гигантские кулаки.
– Похоже на Кордильеры, – сказал Семён Семёнович.
– О, вы бывали в Кордильерах? – спросил Линк.
– Нигде я не бывал, кроме пещер моей фантазии. Бронсония – наш с Фафиком первый выезд за границу. Я Кордильеры в кино видел – «Золото Маккены» называется.
Между тем Летающий Резиновый Медведь заметно снизился, и теперь среди скал можно было повсюду рассмотреть то ли юрты, то ли вигвамы. Из них выскакивали маленькие фигурки в зелёном, что-то кричали и размахивали руками.
– А вот и аборигены – дети гор. Сейчас, как водится, лягушек на парашютах будут запускать, – сказал Кабанов-Семипильский. – Их хлебом не корми – дай только по любому поводу лягушку запустить.
– Уже запустили! – раздался голос Фигрека.
Ему за шиворот шлёпнулась довольно большая лягушка на красном парашютике.
Фигрек сначала съёжился и замер, а потом пошарил под рубахой и вытащил парашютистку.
– Какая симпатичная! – сказала Лиза В.
– Ква! – сказала лягушка.
Фигрек повертел её в руках, понюхал и отпустил вниз.
Больше ни одна лягушка так высоко не залетела.
А Пёсик Фафик выпросил у полковника подзорную трубу и принялся поподробней рассматривать столь симпатичных ему зелёных монахов. Он не отрывался от окуляра до тех пор, пока Аль-Строчинские горы не сменились песками Делонской пустыни.
Глава двадцать первая,в которой Лиза В. рассказывает историю о трубачах и лимонах, а потом происходит снижение
– Осталось совсем немного, надо лететь в ту сторону, – вытянул руку путешественник и авантюрист.
– Вы весь дрожите от нетерпения, Семипильский. – Полковник Линк несколько раз с разной силой хлопнул Медведя ладонью по боку – он таким способом подсказывал летающему зверю нужное направление. – И Семён Семёнович с Фафиком дрожат. Вам надо отвлечься. Сейчас бы музыку послушать, но боюсь, что скоро виртуоз Павиан сыграет вам на балалайке совсем другого калибра…
– Да уж, музыканты – очень своеобразные люди, – подхватила Лиза В. – У меня дядя трубач, и сын его, мой кузен, тоже играет на трубе. Так вот дядя ест, например, макароны и вдруг как брякнет: «Макароны – это ля-минор…»
Говорят, что духовики – ну те, кто на духовых инструментах играет, – когда дуют в трубы, флейты, валторны и тому подобное, постепенно выдувают из своих голов мозги.
А лет в десять я от кого-то услышала, что духовики боятся лимонов. Им, мол, даже от одного вида лимонов становится кисло, у них выделяется слюна, засоряет мундштуки труб и мешает играть.
Когда дядя и кузен принялись в очередной раз трубить и дудеть, я, конечно же, стала показывать им разрезанный лимон. Вертела его у них перед носом, сжимала так, что брызгал сок…
Дяде хоть бы что, а кузен морщился и действительно пускал слюни в мундштук и фальшивил.
– Это весьма в твоём духе, – сказал Семён Семёнович.
– Да уж! – согласилась Лиза В. – Особенно если учесть, что дело было на концерте и половина слушателей из-за фальшивой игры брата побежали в кассу требовать обратно деньги за билеты…
– Здесь, полковник! – завопил Кабанов-Семипильский. – Вон оно, это место! И там кто-то копошится!
Линк достал из кармана пиджака маленькую подзорную трубу, раздвинул её, прильнул глазом к окуляру и несколько раз хлопнул Резинового Медведя по боку.
Чудо света Бронсонии начало снижаться.
– О! – воскликнул полковник, не отрывая от глаза окуляра. – Наш друг Заяц-Павиан уже здесь. И его подопечные, Телизер, Нафа и Козловский, тоже… Копают… Это большая удача, что мы летим не с солнечной стороны, а наоборот. Их не накроет тенью Медведя, и они нас не заметят раньше времени. Очень увлечённо копают… Фигрек, спускаетесь по лестнице первый и по моей команде накрываете их сетью. Я надеюсь, сеть при вас?
– Всегда, полковник! – Агент быстро снял с себя толстый пояс и нажал на нём кнопку.
Из пояса выскочила широкая тонкая прочная сеть и забилась на ветру.
– Я спускаюсь вторым, – Линк сбросил верёвочную лестницу, – и держу злодеев на прицеле. Остальные остаются на Медведе и сидят тихо!
Медведь уже снизился настолько, что можно было различить лица четырёх человек внизу. Они с огромной скоростью разбрасывали лопатами песок.
Рядом стоял большой автомобиль-фургон.
Концы усов Зайца-Павиана смотрели в землю.
Агент и полковник уже повисли на верёвочной лестнице, как обезьяны, один за другим.
Фигрек держал наготове сеть, Линк целился из своего кольта.
– Ой, как я боюсь! – пискнула Лиза В. и тоже полезла вниз.
– Куда ты, несчастная?! – прохрипел Семён Семёнович и устремился за своей любовью.
– А я как же?! – проскулил Пёсик Фафик и прыгнул на плечи сказочнику.
Глава двадцать вторая,в которой происходит решающее сражение, а потом кое-кто появляется
Заяц Сыротрикил, он же Павиан, и его шайка очень увлечённо копали песок, когда один за другим раздались четыре визгливых выстрела.
В руках злоумышленников вместо лопат остались только расщеплённые пулями куски черенков.
Затем Зайца, Телизера, Нафу и Козловского накрыло сетью. Они забились в ней, как караси.
Полковник Линк и агент Фигрек уже спрыгнули на четвереньки на песок и слегка увязли в нём руками и ногами.
Заяц-Павиан ловко разрезал кривым бабуинским кинжалом сеть, вынырнул из неё и выхватил огромный револьвер…
– Ай! – раздалось сверху.
И оттуда упала Лиза В. и вцепилась зубами Зайцу в руку с револьвером.
– Уу-уу!.. – И оттуда же свалился Пёсик Фафик и вцепился зубами Зайцу в руку с кинжалом.
– А-а-а!.. – завопил Заяц и выронил револьвер и кинжал.
БУХ! Это на песок шлёпнулся Семён Семёнович.
Надо сказать, что Лиза В. случайно сорвалась с лестницы и от страха укусила первое, что попалось на глаза.
Пёсик Фафик испугался её крика, тоже сорвался и тоже от страха укусил.
А Семён Семёнович упал с лестницы, потому что потерял сознание. Но тоже от страха – за Лизу В.
Линк и Фигрек наконец вырылись из песка, бросились к вопящему гению преступного мира и мигом надели на него наручники.
Потом они с трудом разжали зубы ополоумевшим от страха Лизе В. и Пёсику Фафику.
Потом ещё больше опутали сетью Телизера, Нафу и Козловского.
Шайку накрыли в буквальном смысле слова.
Тогда по лестнице начал спускаться Кабанов-Семипильский. И тут Летающий Резиновый Надувной Медведь издал победный свист.
– Ты жив? – спросила Лиза В., приподняв голову лежавшего навзничь Семёна Семёновича.
– Ты жива? – спросил Семён Семёнович, тут же придя в себя.
– А мы тут с Лизой подвиг совершили, – скромно сказал Пёсик Фафик. – Нас теперь, наверное, орденами наградят.
В это время опутанные сетью Телизер, Нафа и Козловский хором на три голоса запели песню:
– И вот на скамье подсудимы-ых
Молоденький мальчик сиди-ит!..
Агент Фигрек принялся запихивать их в фургон.
Полковник Линк, по-птичьи склонив голову набок, рассматривал скованного и дважды укушенного Зайца-Павиана.
– Хорошо поют! – сказал шеф полиции. – Опять тюремная самодеятельность будет блистать… Что мне с вами делать прикажете, Ваше Высочество?