У подножия Жирафа стоял сам профессор Тарзанов с плакатом:
ЭТО ВСЁ ДЛЯ ТЕБЯ, МОЯ ЛЮБОВЬ ЛИЗА В.!
Где-то в поднебесье над ним с оглушительным, но мелодичным звоном хлопал ушами сам чудо-зверь.
– Это просто грандиозный концерт на небесах какой-то! – пробормотал тогдашний царь Бронсонии Бабуин III.
И приказал арестовать профессора Тарзанова, как возмутителя общественного спокойствия. А заодно и красавицу Лизу В. (которая, кстати, тогда ещё Тарзанова не любила).
Но просидели в кутузке они не долго. Царь очень скоро понял, какую огромную услугу оказал Бронсонии влюблённый в Лизу В. Тарзанов.
Слух об Умопомрачительном Жирафе быстро облетел всю планету, и тысячи туристов со всех концов света ринулись посмотреть на него. Туристы платили большие деньги и вскоре очень обогатили бронсонцев.
Тарзанов был объявлен национальным героем, представлен к ордену Почетного Бибигона и женился на Лизе В. (которая, кстати, тогда уже Тарзанова любила).
Бывает же иногда поначалу несчастная любовь, которая кончается счастьем!
И вот уже более трёх лет Металлический Умопомрачительный Жираф радует и удивляет бронсонцев и иностранных туристов.
В Жирафе есть астрономическая обсерватория, диетический ресторан, институт металлов и сплавов и больница, где больных лечат пятисекундным умопомрачением от всех болезней.
Но самый удивительный способ использовать чудесные возможности Жирафа открыл шеф полиции Бронсонии полковник Линк.
Однажды полковник лично преследовал преступника Зайца Сыротрикила по металлическим закоулкам и лестницам Жирафа (представляете, сколько в нём закоулков и лестниц?!) и споткнулся о какой-то рычаг. Рычаг повернулся… и тут началось такое!
Жираф начал медленно наклоняться. Все его обитатели в панике бросились вниз, чтобы не упасть на землю. В ресторане загремела посуда, в больнице – пробирки…
«Я был в ужасе, – писал потом полковник Линк. – Но недолго. Меня давно бы не было в живых, если бы не мой природный дар избегать опасности, будь то меч, револьвер или землетрясение.
Только я подумал: “Ну всё, сейчас как брякнусь с высоты, эдак, полтора километра!” – как сразу же догадался повернуть обратно рычаг, о который споткнулся.
Жираф почти мгновенно пошёл на поправку, то есть стал медленно выпрямляться. И выпрямился.
Правда, я упустил преступника. Второй раз в жизни».
Видимо, досада от этого упущения заставила полковника Линка вдвойне сосредоточиться и сделать открытие. Он стал преследовать убегающих уголовников при помощи Умопомрачительного Жирафа.
Полковник настоял на том, чтобы вся мебель, посуда и прочая утварь в помещениях Жирафа были прикреплены к своим местам, а всем служащим и посетителям выдавались либо ремни безопасности, либо парашюты. А сам устроил свою контору на самой макушке чуда.
Теперь, получая сообщение об ограблении или ещё о чём похуже, полковник сверху в телескоп высматривал убегающих злодеев и в нужный момент командовал: «Пристегнуть ремни безопасности! Надеть парашюты!»
После этого он нажимал на рычаг, Жираф начинал наклоняться в какую угодно сторону (оказалось, что создание Тарзанова может наклоняться очень низко и гораздо быстрее, чем в первый раз).
Наклонившись, Жираф мог достать носом до любой окраины Мефа (вспомните, что рост его – три с половиной километра). Затем Линк прыгал либо на головы убегающих преступников, либо на крыши преступных машин или конных фургонов.
Теперь вы понимаете, каким образом полковник Линк задержал международных грабителей Телизера и Нафу?
Когда злоумышленники всё-таки очнулись, полковник приказал им кричать: «Да здравствует Умопомрачительный Металлический Жираф! Да здравствует профессор Тарзанов! Да здравствует Лиза В.!»
Телизер и Нафа завопили изо всей силы. А что поделаешь? А то ведь пристрелит ещё.
Глава двенадцатая,в которой детективная компания срочно поднимается на умопомрачительного металлического жирафа, а Семён Семёнович вспоминает детство
Через полчаса после кошмарной перестрелки в трактире «Хлеб и сердце» Семён Семёнович К., Пёсик Фафик и полковник Линк поднимались в лифте на самый верх Умопомрачительного Металлического Жирафа.
– Знаете, полковник, – сказал Семён Семёнович, – я боюсь высоты. По-научному это называется гипсофобия.
– Ги-псо-фобия… – повторил Пёсик Фафик. – Какое собачье слово! – и тихонько заскулил.
– Вы её, высоты, и не заметите, если не будете подходить к окнам. – Линк вхолостую щёлкнул спусковым крючком кольта возле своего уха.
– Я и глубины боюсь… Не знаю, как это называется по-научному… – Семён Семёнович заметно нервничал, и его как будто прорвало. – Когда я был в первом классе, меня отдали в бассейн, учиться плавать. А я всегда ужасно боялся глубины, а там надо было ещё и прыгать в эту глубину, с тумбочки.
В общем, через несколько месяцев наступил экзамен для начинающих – проплыть весь бассейн, двадцать пять метров, с глубины до мелкого места.
Из всей группы в пятнадцать детей только двое, я и мальчик по фамилии Усачёв (не тот, который Андрей Усачёв, известнейший и любимый детский поэт и сказочник, а другой, просто Усачёв), переплывали бассейн поперёк, по мелкому месту, десять метров туда, десять метров обратно, отталкиваясь от дна ногами. Потому что боялись глубины и плавать не научились.
На трибуне сидели родители. Моей маме было очень стыдно, что я такой трус. И мне тоже.
Мама до сих пор вспоминает этот позор, хотя я уже давным-давно взрослый.
А через три года я поплыл сам, когда мы всей семьёй были на Чёрном море, и забыл про глубину.
А моя мама, увидев, куда я заплыл, ужасно перепугалась, что я уже не такой трус, как три года назад, в бассейне. Вот и пойми тут – то она стыдится, что я трус, то она боится, что я не трус… К чему я всё это говорю?
Пёсик Фафик, продолжая поскуливать, потёрся о ноги Семёна Семёновича, как кот.
– Страхи из себя выговариваете. Начали со страха высоты, а закончили страхом глубины, – сказал полковник Линк. – А мы уже приехали.
Они вошли в небольшое помещение на самом верху Умопомрачительного Металлического Жирафа, и полковник сразу прильнул к окуляру изрядных размеров телескопа в бронзовой оправе.
Кругом располагались пульты с лампочками, кнопками и блестящими рычагами.
Семён Семёнович и Пёсик Фафик уставились на мощную спину полковника, как будто хотели на ней что-то прочитать.
– Ничего подозрительного не вижу, – наконец пробормотал Линк.
– А можно мне взглянуть? – спросил Фафик.
– Почему бы и нет? – пожал плечами полковник.
Фафик забрался на высокий круглый стул на металлической треноге и уставился в блестящий глазок большой трубы.
– Ну что там? – через несколько минут не выдержал поэт.
– Знаете, Семён Семёныч, там, на самой окраине, возле мусорного ящика ошивается кот – ну вылитый наш сосед Базилёвс, такая же физиономия наглая! А больше ничего примечательного.
Тут поэт и полковник почти одновременно захихикали какими-то тоненькими голосами, а в дверях конторы-обсерватории появился агент и хозяин трактира «Хлеб и сердце» Фигрек с забинтованной головой.
На плече его сидела большая бабочка с крыльями, похожими расцветкой на старинную географическую карту.
Глава тринадцатая,В которой говорится о бронсонских бабочках (сведения из уже известной книги «Бронсония как она есть» Савелия Мартышко, авантюриста)
Бронсония славится множеством видов бабочек.
Местные жители используют их природные качества в своих целях.
Эти прекрасные чешуекрылые насекомые в Бронсонии – настоящие друзья человека, словно собаки. Собаки иной раз завидуют бабочкам, когда люди обращаются к услугам бабочек, а не собак.
Впрочем, завидуют не только собаки.
Всем известны так называемые почтовые голуби. К их лапкам привязывают бумажки с любовными посланиями, счетами, ультиматумами и просто обыкновенными письмами, и они летят по нужному адресу. Но при этом очень много едят.
В Бронсонии приспособились использовать на должности почтовых голубей почтовых бабочек. Это специальный вид бабочек-постников, которые, становясь взрослыми, совсем не питаются.
На крыльях бабочек-постников с рождения появляется узор в виде какой-нибудь буквы трулюлюйского алфавита – самого распространённого в стране.
Почтмейстеры ловят их сачками, дрессируют и держат наготове.
Самый удачливый в ловле постников почтмейстер получает годовую премию и прибавку к жалованью.
Рекорд в этом нелёгком деле установил ещё восемьдесят три года назад скромный почтмейстер Очаговский – 10357 особей. Очаговский до сих пор жив и принимает поздравления.
Огромный вклад в дрессировку бабочек-постников внёс великий учёный-зоолог Сваммергук, за что ему на родине при жизни установили памятник в виде золотого крылатого академика.
Принцип работы почтовых бабочек очень прост. Когда надо отправить послание, почтмейстер выпускает по очереди постников с узором нужной буквы на крыльях, и они летят по адресу друг за другом.
Прилетев по адресу, постники так же друг за другом садятся на специально приготовленные цветы, и письмо можно читать.
Поэтому у жителей Бронсонии на окнах в горшках или во двориках на клумбах всегда много цветов.
Не обходилось, конечно, без досадных недоразумений. И всё из-за ветра.
Ветер может перемешать летящих по адресу бабочек-постников, перепутать буквы так, что ничего не поймёшь или поймёшь совершенно неправильно.
Самое известное недоразумение с почтовыми бабочками лучше всего описывается в книге профессора Тарзанова «101 несчастная любовь».
«Однажды, – повествует Тарзанов, – очень стеснительный граф Де Лоримур, губернатор провинции Квилибрия, наконец решился признаться в любви баронессе Гудберг.
Решался шестьдесят четыре с лишним года и решился.