Какая радость вновь открыть для себя этот неистовый роман о свободе после #MeToo, когда во Франции и США с 2017 года участились призывы к сообщениям и доносам о сексуальных преступлениях. Мы не верим своим глазам. И даже задаемся вопросом, опубликовало бы издательство Gallimard подобный текст, если бы сегодня какой-то неизвестный человек отправил бы его по почте: «Я не рассказывал, как в пятнадцать лет кончил прямо в 107-м автобусе, по дороге из Нью-Йорка?» (Цитата из романа «Болезнь Портного») #BalanceTonRoth!!! (По аналогии с #BalanceTonPorc, «сдай своего насильника», французский вариант движения #MeToo. – Примеч. пер.) Не говоря уже о романах «Грудь» (1972), где Дэвид Кепеш превращается в гигантскую женскую грудь, и «Профессор Желания» (1977), где повествуется о любовной жизни того же персонажа, профессора литературы, «прилежного днем и распутного ночью». Герой даже мечтает навестить еще живую «проститутку Кафки»! Новое появление таких произведений во Франции – не случайность, а послание надежды для всех либертарианцев. Мистер Рот в свои восемьдесят четыре года через Атлантику обращается к нам с мольбой: не подвергайте цензуре грудь, как это делает Facebook.
Не запрещайте мужское сексуальное желание. Насильников, конечно, арестовывайте, но, ради всего святого, не кастрируйте мужчин.
Номер 25. Трилогия «Вернон Субутекс» Виржини Депант
(2015)
Если прочесть одну за другой книги «Покорность» Уэльбека и «Вернон Субутекс» Депант, то возникнет понимание, что у них есть нечто общее (кроме одного года публикации): оба главных героя, Франсуа и Вернон, безответственны. Они не были запрограммированы на то, чтобы вести себя как свободные люди. Вернон Субутекс владеет в Париже музыкальным магазином под названием «Револьвер». В 2006 году магазин разорился и закрылся. Через несколько лет рокер становится бомжом. Виржини Депант рассказывает, что происходит, когда панк не умирает в возрасте двадцати семи лет, как Курт Кобейн, Джим Моррисон, Дженис Джоплин, Джими Хендрикс или Эми Уайнхаус: неотвратимое падение. Он с умным видом всю жизнь повторял известный панк-лозунг No Future («будущего нет»), и вдруг это осуществляется. Друзья Вернона не могут ему помочь: они все умерли или обуржуазились и у них жены, дети, тоскливая работа. Вернон открывает для себя безработицу, минимальный доход от солидарной активности, неустроенность. В скором времени у него больше не остается ни кредитной карты, ни квартиры, ни невесты: он «собачий панк» без собаки. Не принимает ли себя Депант за Чарли Чаплина с его бездомным героем? Здесь ее стиль менее сленговый и синкопированный, чем в романе «Трахни меня», просто потому, что «Трахни меня» был написан на двадцать два года раньше. Боже мой, сколько же нам стукнуло! «Вернон Субутекс» – альбом зрелости, как говорят критики рок-музыки о Sticky Fingers группы Rolling Stones. «После сорока все смахивают на разбомбленный город». В удивительно классической прозе Депант описывает последствия умирания пластинки для целого пласта общества. Книг о старении рокера очень мало (я знаю только одну: «Последний из Savage» Джея Макинерни); это первая социальная драма о кризисе в музыкальной индустрии. Для бывших подростков, увлеченных виниловыми пластинками, дематериализация подобна мечте, которой приходит конец. Все, что принадлежало Вернону, он продает на eBay, за исключением «видеозавещания» известного друга, записанного как-то ночью под кайфом в его доме. Его последний шанс? Виржини Депант – писательница в стиле постпанк, кинорежиссер в стиле хардкор, просексуальная феминистка, а отныне еще и воинствующая лесбиянка, теперь же она осваивает новый арсенал бальзаковской романистки. Она рисует галерею зловеще реалистичных портретов своей эпохи. Ее роман кишит идея ми: так, она наглядно объясняет, как реалити-шоу обратили молодежь к конкурентному индивидуализму («смерть побежденным»). «Вернон Субутекс» – широкое полотно нынешней реальности. Мы догадывались, что Депант сумеет его написать, но не знали, что ей это удастся с таким изяществом.
Совпадение публикации создает феномен переклички между некоторыми недавними романами. Я проглотил третий том саги о Верноне Субутексе Виржини Депант сразу после третьего эпизода приключений Рассела Кэллоуэя («Яркие, драгоценные дни» Джея Макинерни). Господин Субутекс проникся чувством к парижским терактам 2015 года, второй герой переживает кризис субстандартного кредитования 2008 года в Нью-Йорке. Оба писателя реабилитируют публицистический роман, в котором быстро перевариваются текущие события. Немного напоминает просмотр телеканала BFM TV, где Депант и Макинерни комментируют новости вместо Аполлин де Мальерб и Эрика Брюне. Правила для романа с продолжением установили Дюма, Бальзак и прежде всего Эжен Сю: читатель знает события, даты, этапы; задача писателя – подняться выше и отразить их с новой силой. Суть проекта состоит не в том, чтобы от чего-то ускользнуть, а в том, чтобы погрузить воображаемые прототипы в известное всем бедствие. Смотреть, как мелкие исторические события борются с большими. Сравнивать себя с персонажами. От романа-зеркала мы перешли к роману-селфи.
В третьем томе бывший продавец грампластинок Вернон Субутекс стал деревенским диджеем. Он живет недалеко от Бордо с группой парижан, сбежавших из города: Виржини Депант, наверное, прочла последние романы Оливье Молена («Огни неба», 2011, «Плавательный бокаж», 2013, «Вечеринка окончена», 2016), которые высмеивали фантазию о возвращении к сельской жизни. Вернон устраивает вечеринки на природе, которые он называет «конвергенциями». Его утопия основана на том, чтобы танцевать без принятия наркотиков. Стала ли панк Депант последовательницей хиппи с тех пор, как она сделалась членом жюри Гонкуровской премии, заседая вместе с двумя общепризнанными хиппи Патриком Рамбо и Пьером Асулином?[4] Друзья Субутекса почитают его как Мессию. Сюда добавляется несколько интриг: убийство порноактрисы, наследство, выигранное в лотерею, продюсер, жаждущий мщения… Основной посыл книги расплывчатый. Речь идет о критике невыполнимых обязательств или о продвижении фестиваля «Праздник музыки»? Несмотря на свое террористическое название, «группировка Бют-Шомон» не перешла к насилию. В заключение… Не будем спойлерить концовку. В течение двадцати пяти лет Виржини активно использует арго, как это идеально делал Селин. Однако ее нигилизм смягчился. Она красиво стареет. И предвидит безысходность будущего – действие трилогии заканчивается в 2186 году. У леди Депант нет иного посыла, кроме борьбы за выживание, и нет ничего более волнующего, чем видеть то, как эта пессимистка начинает верить в человечество.
Номер 24. «Сентиментальные судьбы» Жака Шардона
(1934–1961)
Когда я был студентом и наглецом, мне вспоминается, что мы с друзьями часто подшучивали над книгой «Счастье Барбезьё» Жака Шардона. Такое название в наших глазах воплощало литературу для стариков, скучный роман о французской глубинке: мы говорили о нем ехидно, дребезжащим голосом, не удосужившись его прочесть. В 2018 году издательство Albin Michel переиздало в одном томе три книги Шардона по случаю пятидесятой годовщины его смерти, потому что да, Жак Шардон умер в мае 1968 года: он ничего не оставил на волю случая. И тогда я с редким наслаждением погрузился в роман 1934 года «Сентиментальные судьбы», сборник рассказов 1961 года «Женщины» (Соллерс украл его название в 1983 году) и антологию афоризмов 1937 года «Любовь – это гораздо больше, чем любовь». Прошло тридцать лет, бросающих мне прямо в лицо глупость моей молодости.
Не будем вращаться вокруг темы бункера: я знаю, что Шардон согласился на поездку в Германию, в Веймар, в октябре 1941 года по приглашению доктора Геббельса, что не помешало ему быть любимым писателем Франсуа Миттерана, Эмиля Чорана, Роже Нимье, Александра Виалатта и Патрика Бессона. В наши времена поспешного упрощения всего на свете следует напомнить основной принцип: можно быть великим писателем и плохим идеологом, несравненным стилистом и политическим кретином, крупным кинорежиссером и любителем приставать к детям, гениальным продюсером и сексуальным маньяком. Не вынуждайте меня писать то, о чем я не думал: это не обязательно сочетается; но порой оказывается, что одно идет в комплекте с другим. Жак Шардон – «автор великих романов о супружеской жизни», – говорится на красной заставке. И вправду в своем дебютном романе «Эпиталама» (который стал финалистом Гонкуровской премии в 1921 году) он дает ей весьма точное определение: «это любопытное соединение двух людей, которое никого не оставляет в покое». Большой том в семьсот страниц позволяет убедиться, что в стиле Шардона присутствует все: ясность, задумчивость и чувствительность. Я не видел трехчасовой фильм Оливье Ассайаса, поэтому в экранизации его «Сентиментальных судеб» Жан и Полина не ассоциировались у меня с лицами Шарля Берлен и Эммануэль Беар: я их идентифицировал сам. Портреты «Женщин» хрупки и трогательны, как картины, написанные акварелью. А все фразы типа «Любовь – это гораздо больше, чем любовь» хотелось бы запомнить наизусть (например, «Счастье других всегда вызывает жалость»). По мнению Шардона, счастье заключается не в том, чтобы обольстить, уложить в постель и исчезнуть; для него представляет интерес то, как остаться с одной женщиной, потому что это гораздо сложнее.
Номер 23. «D. V.» Дианы Вриланд
(1984)
Есть несколько способов стать феминисткой: писать манифесты, как Симона де Бовуар, добиваться легализации абортов, как Симона Вейль, показывать свою грудь, как Femen… но некоторые женщины пошли дальше, открыв новую манеру вести себя женственно, довольствуясь тем, чтобы жить свободно, легко и без воинственности.
В последней категории, – которую мы назовем «женщины-денди», – фигурируют Колетт, Брижит Бардо, Франсуаза Саган и Диана Вриланд. Девичья фамилия Дианы – Диэл, родилась она в Париже, отец ее англичанин, мать американка, а их избалованная дочь в 1930–1960-е годы совер