Но, в конце концов, Елена достигла своей цели и теперь ее жизнь похожа на сказку. Она ловит рыбу в знаменитых амстердамских каналах, гуляет с собакой и собирается в пику чопорным голландцам посадить на балконе репчатый лук…
Психотерапия — благо или зло? (Е.В. Золотухина-Аболина)
Золотухина-Аболина Елена Всеволодовна закончила в 1975 г. философский факультет Ростовского государственного университета.
В настоящее время является доктором философских наук (с 1990 г.), профессором кафедры истории философии и философской антропологии философского факультета РГУ. Академик Академии гуманитарных наук.
Елена Всеволодовна работает в русле философской антропологии, этики, экзистенциальных проблем философии. В настоящее время ее очень занимает тема сознания. Именно экзистенциально-этическая проблематика и вопросы о работе с человеческим сознанием привели ее к сюжету психотерапии.
От автора
Когда некоторое время назад мне предложили принять участие в написании книги, посвященной психотерапии, я усомнилась и задумалась.
Действительно, я — не психотерапевт и не его пациент, стало быть, не нахожусь в том сложном взаимодействии, изнутри которого наиболее естественно обсуждать тему терапии.
Более того, по отношению к психотерапии у меня нет ни страстной любви, ни активного неприятия, что позволило бы, размахивая интеллектуальным оружием, отстаивать некую конкретную позицию: то ли «Ура!» психотерапевтам, то ли «Ату!» их.
Я — философ, т. е. существо в некотором роде отстраненное, рефлексивно-критическое, то самое, что, прищурив глаз, оценивает: «С одной стороны, оно, конечно, так, но, с другой, оно, судя по всему, эдак…»
Поразмышляв подобным образом, я поняла, что мои практические слабости (отсутствие пристрастий и личного опыта общения с психотерапевтами), быть может, как ни странно, пойдут только на пользу предложенному мне делу. И без меня найдутся люди, которые со всем пылом сердца прославят психотерапию или обвинят ее в никчемности. Моя же задача — попытаться быть «третейским судьей», посмотреть на психотерапию глазами философа, учесть все «за» и «против», выявить условия и ограничения, при соблюдении которых работа с человеческой душой дает зерна, а не плевелы.
Хороша ли психотерапия? Хорошая — хороша, а плохая — весьма дурна. Важно только отличать первую от второй. Но именно этот вопрос нередко остается не проясненным.
Стоит также определиться со следующими вопросами:
• Кто действительно нуждается в профессиональной помощи терапевта?
• От какого состояния и к какому приходят (должны приходить) люди в результате лечения?
• Каким, по идее, должен быть психотерапевт, чтобы он помог человеку, а не навредил?
• Все ли действующие и общепринятые методики хороши для разных человеческих характеров?
• Какие мировоззренческие концепции особенно «психотерапевтичны»?
• Как влияет на наше психологическое здоровье современная пресса и телевидение?
• Может ли человек выступать для себя психотерапевтом и как ему в этом способны помочь специалисты?
Обсуждению этих сюжетов и посвящено дальнейшее изложение. Разумеется, окончательных ответов на поставленные вопросы нет, да и быть не может, но я сочту свою задачу выполненной, если хотя бы прорисую контуры возможных решений.
1. Кто нуждается в психотерапии?
Согласно общепринятой точке зрения, к психотерапевту на прием приходят невротики. Слово «невротик», родившееся вместе с психоанализом и тесно связанное с психотерапией, стало в последние десятилетия широко известно во всем мире. Шутки типа «ежедневный невротизм истощает организм» весьма популярны в интеллектуальных кругах, где немалая часть публики, полушутливо вопрошает: «Да кто из нас не таков?»
Невротика обычно представляют нервным тревожным субъектом, то мрачным, то истеричным, заламывающим руки, конфликтующим с окружающими, утопающим в неадекватных реакциях, иногда подозрительным, иногда пристающим к другим как пиявка. В общем, довольно неприятная личность. Хотя и страдающая.
В то же время невротичность считается как бы неким симптомом неординарности и тонкости восприятия. «Художники — они невротитки… Ученые? — Да психи, ей-богу… А политики… — все как один «с приветом»! Вы только посмотрите: вон тот ручонками крутит и крутит, а этот пьет по ночам — внутренние конфликты решает, а у самого знаменитого, вы слыхали, Эдипов комплекс!»
Впрочем, не стоит зазнаваться! Отечественный рабочий класс вместе с бывшим колхозным крестьянством в наши дни также не лишены невротизма. Потому что плохо им, гадко-прегадко и очень часто жить не хочется….
Можно сказать, что возникшее в чужих краях слово «невротик» стало в «окаянные дни» рубежа тысячелетий обыденной характеристикой не только «среднего западного человека», но и человека нашего, прежде вроде бы цельного и душевно чистого. Хотя был ли он когда-либо чистым и цельным? Может быть, это не более чем миф…Стоит лишь открыть любимые нами романы Федора Михайловича Достоевского, и появится целый психоневрологический санаторий, череда иллюстраций к более поздним работам З. Фрейда, Э. Берна, К. Хорни. Амбивалентные страсти, беспочвенные страхи, маниакальные стремлений, сверхценные идеи, сатанинская гордыня и жертвенная любовь — все это мы в полной мере находим у классика русской литературы. И заметим, что в большинстве своем речь идет вовсе не о клинических случаях, а об обычных людях из обычных российских городов — о мещанах, дворянах, разночинцах… Современный невротик так же разнообразен и многонолик, его можно встретить во всех общественных слоях, и, как и прежде, когда он был еще безымянным, он льет свои то видимые, то невидимые миру слезы.
Итак, невротики — это в представлении массового сознания целая армия разномастного народа, который душевно страдает и вольно-невольно превращает свою жизнь и жизнь своих близких в добротную репетицию преисподней.
Стоит заметить, что речь идет не о тех людях, кого однократно постиг жизненный удар, личностная катастрофа или житейское потрясение. Даже непрофессионалы, весьма далекие от психотерапевтических проблем, улавливают разницу между постигшим человека горем, которое надо, собравшись с духом, преодолеть, и ползучей внутренней заразой, капля за каплей отравляющей вроде бы нормальному и успешному человеку его дни и ночи, часы труда и отдыха. Невротизм — состояние длительное, труднооборимое, это хроническая психологическая хворь, нередко имеющая истоком давно забытые впечатления не совсем розового детства. Можно сказать, что в обыденном сознании невротик — это человек в чем-то психологически ущербный, надломленный, внутренне неблагополучный. И, конечно, он нуждается в помощи. Другой вопрос, где и как он может ее получить.
Западный невротик уже целый век аккуратно платит денежки, посещая своего психоаналитика или психотерапевта, проходит тренинги в группах поддержки или развития. Наш родной российский — реже посещает немногочисленных специалистов, он исповедуется друзьям и родственникам, пьет водку и читает книжки, надеясь найти в них ответ на свои больные вопросы. Но так или иначе смягчения своего внутреннего дискомфорта ищут все, ибо жить с болью в душе и проблемами в судьбе трудно.
Набросав несколькими штрихами портрет невротика, каким он сложился в глазах непросвещенной публики, попробуем более подробно и с учетом мнения профессионалов разобраться в том, какие именно люди действительно нуждаются в психотерапевтической помощи и почему. Условно разделим их на три группы.
Первая группа — это люди, которые переживают внутренний кризис в той или иной его форме. (Например, война, катастрофа, теракт, потеря близких, нахождение в плену или в концлагере, претерпевание больших страданий.) Они не невротики, но вполне могут стать ими, если не получат вовремя психологической помощи.
Мы, к сожалению, слишком хорошо знаем, что практически все, кто воевал в Афганистане и Чечне, нуждаются в профессиональной психотерапии, в восстановлении психологического равновесия, в новых стратегиях приспособления к жизни.
Дело это святое и необходимое. Я знаю, что в наши дни опознавать тела погибших вместе с родителями, ищущими сыновей, ходит психотерапевт. И тот же психотерапевт ведет работу с молодыми солдатами, вернувшимися из зон боевых действий ранеными и контуженными. Он помогает им скорее восстановиться, чтобы либо вернуться на передовую, либо суметь построить новую жизнь «на гражданке».
Конечно, на это можно возразить, что в прошлых войнах, которых человечество претерпело немало, никаких психотерапевтов не было, и ничего, выживали, справлялись. Справлялись, конечно. Но какой ценой? Вопрос о цене здесь очень важен. И потом, кто подсчитывал количество тех, кто «не справился»: спился, опустился, сошел с ума, получил нервное расстройство на всю оставшуюся жизнь? Образ угрюмого израненного вояки, яростного, припадочного, поистине «получеловека» проходит через многие литературные произведения.
В сущности, некоторые люди сами справляются и с ранениями, и с болезнями, выживают несмотря ни на что. Однако это не означает, что не надо никого лечить и ни за кем ухаживать.
Кроме того, в былые времена «психотерапевтическую работу» с находящимися в кризисе людьми отчасти проводили священники. Но это было возможно лишь при достаточно массовой и глубокой религиозности, чего давно нет в наши дни.
Вторая группа — это люди, которых миновали войны, землетрясения и катастрофы. Их психологический кризис носит личный характер и внешне взгляду может показаться почти беспочвенным. Это несчастная любовь, разбитые надежды, рухнувшие по каким-либо обстоятельствам жизненные планы. Это разочарование в себе — своих способностях и возможностях. Жил-жил человек, все у него складывалось «по уму», линия судьбы выплеталась без особенных проблем и вдруг оказалось, что он не в состоянии реализовать задуманное, что мечты — несбыточны, усилия — напрасны. И человек «входит в штопор», впадает в депрессию, теряет уверенность в себе, видит мир в черном цвете.