В это время в медотсек принесли третьего раненого. Его огромное тело безжизненно лежало на носилках, то и дело почти сливаясь с ними. Со свисающей правой руки на каменный пол упало несколько багровых капель. Бойцы поставили носилки на пол операционной и вопросительно посмотрели на доктора.
– Под вашу ответственность, – угрюмо произнёс сержант. – Командующий, разумеется, в курсе и велел передать, что в любом случае поддерживает ваше стремление помочь всем вернувшимся с задания. Ещё он добавил, что при всём уважении воскрешать мёртвых современная медицина ещё не научилась. Поэтому вам лучше сосредоточить своё внимание на живых.
– Спасибо, сержант, – невозмутимо ответила Кира.
Она на секунду задумалась и вместо стандартной включила ускоренную программу биорегенерации для второго раненого. На экране монитора пошёл обратный отсчёт времени до её окончания.
– Сержант, вы нам очень помогли. Но я прошу вас и ваших людей остаться ещё ненадолго, – сказала Кира. – Нам с Андреем скоро опять понадобится помощь. Все ребята в спецназе, как на подбор, очень мощные, а этот раненый – особенно. Вдвоём нам его не перенести в биорегенератор.
– Так он же мёртв, – недоумённо пожал плечами сержант.
– Мы же с вами договорились, что я сама решу, кто из раненых мёртв, а кто – нет? – невозмутимо напомнила Кира.
Сержант счёл за благо промолчать. Пожав плечами, он увёл своего бойца за пределы медотсека и плотно закрыл за собой дверь. Ему явно не хотелось быть свидетелем того, как вчерашняя практикантка, отчего-то возомнившая себя доктором, будет пытаться оживить мёртвого бойца. Зачем всё это? На симпатичного санитара, что ли, впечатление хочет произвести? Похоже он и так готов выполнять всё, что скажут. Но даже ему понятно, что этого бойца уже не спасти. В любом случае командующий прав – пусть пробует, если силы девать некуда. Только смысла в этом нет никакого. Эту бы энергию да в мирных целях…
* * *
Кира что-то прикинула в уме и решительно приступила к работе. Уже привычными движениями ей удалось избавиться от лохмотьев, в которые превратился фотохромный комбинезон. После первого взгляда на тело этого бойца, пришлось на секунду остановиться, чтобы не упасть в обморок. Такого Кира не видела ещё никогда – даже в морге, где до войны ей приходилось бывать довольно часто.
От многочисленных пулевых ранений грудная клетка выглядела не иначе, как кровавое месиво. Оставалось только догадываться, в каком состоянии находились сердце, крупные сосуды и лёгкие. Кожа на обеих руках оказалась вспорота и местами обуглена, обнажая глубокие повреждения на рельефных мышцах. Левая бедренная кость похоже была перебита огромным металлическим осколком, который торчал поперёк ноги. Вдоль краёв зияющей резаной раны виднелись багровые потёки запёкшейся крови. Правая стопа держалась лишь на нескольких связках и окровавленных кожных лоскутах. Она совершенно неестественно стояла на поверхности хирургического стола, выделяясь на белом фоне своей мертвенной синевой.
Когда первый шок от увиденного немного прошёл, Кира смогла взять себя в руки, чтобы приступить к реанимации. По какой-то непонятной причине она была уверена, что у этого искалеченного бойца есть шанс выжить. Однако предстояло сделать нечто совершенно нестандартное, чтобы вернуть практически мёртвого спецназовца с того света. После недолгого раздумья Кира прикусила губу и кивнула самой себе. Похоже она согласилась со своими же доводами, которые так и не решилась высказать вслух. Да и зачем это делать? Окончательное решение придётся всё равно принимать в одиночку, чтобы потом на своих же плечах ощутить всю тяжесть ответственности за последствия. В любом случае хуже этому бойцу сделать уже не получится, а вот спасти его вполне можно попытаться.
Кира быстро ввела пациенту стандартную противошоковую смесь. Подумав секунду, она повторила эту манипуляцию. Потом из прозрачного шкафа был мгновенно извлечён набор кардиореанимации. Высоковольтным разрядом Кира несколько раз пыталась запустить давно остановившееся сердце. В паузах она отчаянно проводила непрямой массаж сердца, а Андрей – искусственную вентиляцию лёгких, поднося прозрачную маску к лицу раненого. Время от времени оба с надеждой оглядывались на экран кардиомонитора, на котором по-прежнему от края до края тянулись разноцветные прямые.
Глотая слёзы, Кира поставила систему с кровезаменителем. Светящаяся жидкость быстро заполнила прозрачные трубки и потекла по венам. В этот момент прозвучал зуммер окончания ускоренной программы реанимации второго раненого.
Кира нервно смахнула слёзы и подбежала к биорегенератору. Открывая дверцы, она устало улыбнулась. Боец уже открыл глаза и, казалось, чувствовал себя вполне сносно. По крайней мере, он даже попытался самостоятельно встать с ложа. Однако тонкая женская рука мягко остановила его и вернула в горизонтальное положение.
– Вам ещё рано самому вставать, – тихо сказала Кира и уже громче добавила в сторону двери: – Ребят, помогите пациенту. Нужно перенести его на кровать в соседней палате. Справитесь?
– Не вопрос, – ответил сержант, заглядывая в приоткрывшуюся дверь.
Двое бойцов аккуратно прошли в операционную. Вместе они помогли пришедшему в себя спецназовцу подняться с ложа биорегенератора, наскоро вытереть гель с тела и накинуть халат. Потом раненого под руки перенесли в палату и под присмотром доктора уложили на кровать. Когда искусственный интеллект системы биомониторинга сообщил о том, что состояние пациента удовлетворительное, Кира с облегчением выдохнула:
– Пока отдыхайте и ни о чём не беспокойтесь, – сказала она бойцу, который упорно пытался улыбнуться сквозь гримасу боли. – Будет замечательно, если вы заснёте. До следующего сеанса биорегенарации десять часов. Я пока займусь вашими боевыми товарищами.
– Спасибо тебе, док, – еле слышно ответил боец.
Кира внезапно почувствовала ком в горле и смогла лишь кивнуть. В глазах ощущалось лёгкое жжение, а во рту – солёный привкус. Она так и не смогла ничего ответить. Только через несколько секунд всё-таки удалось справиться с волнением:
– Кто же вас так?
– Люди, – бесстрастно ответил спецназовец. – Они тоже хотели выжить, как и мы. Ничего личного.
– Понятно, – в ужасе прошептала Кира, всё ещё не веря своим ушам.
– Командир живой? Ему больше всех досталось.
– Мне кажется, что он жив, – совсем по-детски ответила Кира и чуть не расплакалась. – В любом случае я сделаю всё, чтобы спасти его. Извините, мне нужно идти, – сказала она дрожащим голосом, нервно шаря в карманах в поисках носового платка.
– Конечно, док, иди, – также тихо сказал раненый спецназовец. – Только пусть он выживет, ладно?
Кира снова не ответила. Она лишь до боли закусила нижнюю губу и аккуратно закрыла дверь палаты. Носовой платок не пригодился. Слёзы остановились сами собой, как только в поле зрения оказался её безнадёжный пациент.
– Биорегенератор готов, – сообщил санитар, выводя Киру из тяжёлых раздумий. – Ложе обработано, гель заменён – всё точно по инструкции.
– Спасибо, Андрей, – с благодарностью ответила Кира и тут же обратились к сержанту: – Снова требуется ваша помощь. Теперь нужно этого раненого перенести со стола в биорегенератор.
– Сделаем, док, – заметно помрачнев, ответил сержант.
Он уже не пытался возражать, хотя это поручение явно пришлось ему не по душе. Казалось, сержант был рад тому, что уже через несколько минут сможет вернуться в свой отсек. Пусть эта зарвавшаяся практикантка теперь пытается удовлетворить свои непомерные амбиции без лишних свидетелей. Когда она поймёт, что воскрешать мёртвых ей явно не под силу, придётся давать подробные объяснения командующему. Ему будет крайне интересно узнать, насколько целесообразным являлось использование высокотехнологичного оборудования в данном конкретном случае. Ведь пациент был уже давно мёртв. Эта недо-доктор сама же на вчерашнем совещании говорила, что медикаментов для биорегенератора в бункере осталось максимум на полгода. При этом она продолжает тратить их направо и налево. Такими темпами скоро придётся интоксикацию от антирада переносить по старинке, то есть в жутких мучениях и с непредсказуемым результатом. Лучше бы ранеными занималась, чем бессмысленные опыты ставить.
Помрачневший было сержант вдруг припомнил, что уже скоро покинет медотсек, и с этой приятной мыслью почти весело кивнул рядовому. Сначала они вдвоём попытались поднять неподвижное тело с хирургического стола. Однако из этого ничего не вышло. Спецназовец даже без снаряжения оказался слишком тяжёлым. Удивительно, что ещё недавно они без проблем донесли его сюда на носилках. Казалось, за время, проведённое в медотсеке, тело по какой-то причине стало ещё тяжелее. Это, конечно, сказки для детей, но факт оставался фактом – рост под два метра и почти сто килограмм сплошных мышц делали своё чёрное дело.
– Андрей, давай, все вместе, – обратилась Кира к санитару, и сама взяла раненого под плечо.
Только вчетвером им с трудом удалось переложить его со стола в биорегенератор. Сержант вместе с рядовым тут же ушли, и в медотсеке воцарилась относительная тишина.
Кира сразу закрыла прозрачные створки, но запускать стандартную программу реанимации почему-то не стала.
– Что случилось, Кира Владимировна? – с недоумением посмотрел на неё Андрей. – Вы же лучше меня знаете, что сейчас каждая секунда дорога, если мы хотим вернуть этого бойца с того света.
– В том-то и дело, Андрюша, что знаю. А ещё я просто уверена, что он жив. Иначе бы не просила принести его сюда. Биорегенерация – единственный шанс выжить для этого бойца. Но стандартная программа, не говоря об ускоренной, его гарантированно убьёт. Ведь она не учитывает индивидуальные особенности пациента. Когда я взяла его за руку, то пазл, которому уже много лет не хватало последней детали, внезапно сложился. У этого бойца уникальный, но очень знакомый энергопоток. И мне кажется, я знаю, как его восстановить. Поэтому попытаюсь сейчас быстро составить индивидуальную программу реанимации, которая должна помочь.