Мальчик слушает свист ветра, раздающийся над бетонной платформой, и не понимает, почему они стоят так далеко от остальных. Хотя догадывается о причине. Многие из их деревни, что на окраине Минска, знали: отец был настроен антикоммунистически и много чего говорил против красных. Те, кого они раньше считали друзьями, сейчас начали осуждать таких «врагов народной революции».
О том, что зачистка начнется сегодня, отец узнал накануне вечером от священника. Так что утром, когда станция открылась, он и Андрей были первыми в очереди у кассы и взяли билеты до Константинополя. У отца с собой путевые бумаги, разрешение на приобретение турецких ковров и других товаров, пригодных для ввоза. Эти документы должны быть достаточно надежны, чтобы помочь выбраться из России…
Отец крепко держит деньги в кармане – это на взятку таможенникам. Вероятно, они заберут все.
Его дыхание вырывается из легких и превращается в пар… Пар валит и из трубы поезда. Он приближается, проступает сквозь серость: неповоротливый силуэт, единственный фонарь над скотосбрасывателем которого прорезает туман конусом света.
Андрей смотрит в сторону других пассажиров и замечает подходящего к ним человека.
– Пап, – шепчет мальчик по-русски, оглядываясь на высокого, худого мужчину с винтовкой на плече, одетого в зеленую шинель с красными пагонами и черную шапку, – этот человек из Красной гвардии?
– Андрей, – отец сжимает плечо сына и заставляет его отвернуться от солдата, – не смотри на него.
– Петр? Петр Раяновский?
Они оборачиваются. Перед ними стоит кузен отца – Дмитрий, он обнимает одной рукой супругу, Василису, коренастую, бледную, светловолосую женщину, в желтом платке. Ее нос красный от холода. Она протирает его и умоляюще смотрит на отца.
– Пожалуйста, Петр, – шепчет она ему, – у нас больше нет денег! Если ты заплатишь солдатам…
Дмитрий облизнул губы.
– Они ищут нас, Петр. Потому что я выступал вчера на собрании. У нас есть билеты на поезд и ничего больше. Ни рубля! Может быть, за взятку они нас отпустят.
– Дмитрий, Василиса, если бы я мог чем-то помочь, то помог бы. Но сейчас нам важна каждая копейка. В первую очередь я должен думать об этом мальчике. Мне нужно оплатить путь до… нашего пункта назначения. Нам предстоит очень долгое путешествие.
Поезд с громким пыхтением движется к станции, проявляется внезапно, от него сильно несет угольным дымом. Андрей даже немного подпрыгивает, когда видит, как двигатель яростно выпускает струи пара.
– Пожалуйста! – просит Василиса, заламывая руки. Милиционер смотрит в их сторону… и еще один, затем третий выходит из дверей станции. У всех винтовки.
Поезд движется мимо платформы, замедляясь. Но Андрею кажется, что он никогда не остановится. Милиционер обращается к Дмитрию, в его голосе слышится рык:
– Вы! Вы должны ответить на несколько вопросов, – он снимает винтовку с плеча.
– Дмитрий, – произнес отец тихо, – сохраняй спокойствие, ни звука!
Поезд все еще содрогается. Но вот он наконец-то останавливается окончательно, и Андрей чувствует, как руки отца подталкивают его в спину, как он поднимается по железной лесенке, чуть не падая на голову Петра, который карабкается следом.
Они врываются в прокуренный вагон, сквозь окна которого ничего не видно из-за слоя жира и копоти, находят место на деревянной скамейке, и, пока отцовская рука протягивает билеты контролеру, Андрей умудряется протереть платком стекло достаточно, чтобы видеть Дмитрия и Василису. Они разговаривают с милиционерами. Василиса плачет, размахивает руками. Дмитрий стоит неподвижно, качает головой, заслоняя собой жену.
Спор продолжается, пока вооруженные люди хмурятся над проездными бумагами.
– Андрей, – бормочет отец, – не смотри…
Но Андрей не может отвести взгляд. Высокий милиционер прячет документы куда-то и взмахом винтовки приказывает идти за ним.
Дмитрий качает головой, размахивает билетами. Поезд вздрагивает, звук свистка как взрыв…
Василиса старается тянуть мужа к поезду. Солдаты вскидывают винтовки. Андрей вспоминает, как Дмитрий пришел на его десятый день рождения, улыбаясь, как принес в подарок вырезанную из дерева саблю.
Свисток поезда разрывает воздух. Милиционеры кричат. Один из них сбивает Василису на колени и тычет в нее винтовкой. Лицо Дмитрия становится белым, когда он хватает за ствол оружия. Тогда боец наставляет винтовку на него и стреляет.
Поезд дергается, начиная движение, а Дмитрий спотыкается.
– Папа! – кричит Андрей.
– Не смотри, сын!
Но Андрей не может не смотреть, он видит, как Василиса замахивается на солдат, еще два выстрела. Она вздрагивает, падает на Дмитрия. Двое умирают на платформе, пар, вырывающийся из-под колес, укрывает их, так же как и укрывает их полог прошлого. Поезд, как время, мчится вперед…
Эндрю Райан покачал головой:
– Рабочая милиция… – с горечью пробормотал он. – Революция для бедных. Чтобы спасти нас всех… для холодной смерти на железнодорожной станции.
И это было только начало. Во время путешествия с отцом он видел и более ужасные вещи. Райан опустил голову, рассматривая снимки Хиросимы. Безумие, но не многим страшнее, чем разрушения, которые творит социализм.
Он всегда мечтал создать нечто способное пережить любую кару, которую эти маленькие безумцы решат обрушить на его голову.
Если бы только отец мог быть здесь и видеть, как он поднимается из тени, великолепный, не знающий страха, последний оплот свободы.
Восторг.
Часть перваяПервая эпоха Восторга
Паразиты ненавидят три вещи: свободный рынок,
свободную волю и свободных людей.
- Эндрю Райан
1
Нью-Йорк, Парк-авеню1946
Почти год спустя…
Билл МакДонаг поднимался в лифте на верхний этаж «Эндрю Райан Армс», но чувствовал себя так, словно тонет в море. В одной руке он держал коробку с трубопроводной арматурой, в другой – ящик с инструментами. Менеджер по обслуживанию отправил его так поспешно, что даже не назвал проклятое имя клиента. Но мысли Билла сейчас были совсем в другом месте – в маленьком офисном здании в Нижнем Манхэттене. Утром он оторвался от своей обычной возни с сантехникой, чтобы сходить на собеседование. Хотел получить место помощника инженера. Конечно, зарплата изначально была бы ниже, но эта должность могла открыть перед ним более амбициозное направление. Они смотрели на Билла без малейшего интереса с того самого момента, как он вошел в инженерную фирму «Фибен, Либен и Кифф». Собеседование проводили два сопливых идиота, один из которых Фибен-младший. Когда они пригласили его войти, вид у них был скучающий, и слабый проблеск интереса потух полностью, стоило ему только начать рассказывать о своем происхождении. Билл изо всех сил старался использовать американские фразеологизмы, чтобы подавить акцент, но тот все равно вырывался. Они искали энергичного, молодого парня, воспитанника Нью-Йоркского университета, а не лихого кокни1, который начал свой путь в стенах Восточной лондонской школы инженерного и механического дела.
Уже после того как ему отказали, Билл вышел за дверь, но прекрасно слышал их разговор: «Очередной англичашка-технарь…»
Все правильно, он был простым технарем. Обычным механиком, который в последнее время трудился вольнонаемным сантехником. «Маленькая грязная работенка по завинчиванию труб у больших шишек». Бываешь в пентхаусах богатых ребят. На самом деле ничего постыдного здесь нет.
Но эта работа приносила не так уж много денег, пока он вкалывал на «Ремонт Чиновски». Потребовалось бы немало времени, прежде чем Билл смог бы собрать достаточную сумму, чтобы организовать свою большую подрядную компанию. Он нанимал двоих ребят время от времени, но у него не было никаких крупных заказчиков и инженерной фирмы, которую он так часто себе представлял. Да и Мэри Луис дала ясно понять, что не очень заинтересована в браке с прославленным сантехником.
«У меня было достаточно парней, которые считали себя первым сортом только из-за того, что могли починить толчок», – сказала она, красивая девушка из Бронкса Мэри Луис Фенсен, и ушла. Но она не была такой уж умной, на самом деле. Впрочем, все же задурила ему голову.
Телефонный звонок раздался сразу, стоило только Биллу переступить порог квартиры. Из трубки донесся лающий голос Бада Чиновски. Он требовал оторвать задницу от дивана и двигать в Манхэттен, на Парк-авеню. Местный мастер ушел в самоволку, вероятно, напился где-то, а какому-то богатею в пентхаусах понадобился сантехник. «Быстро тащи свой ленивый зад сюда! У нас в трех ванных комнатах работа не закончена! И прихвати свои тупые гаечные ключи!»
Он позвонил Рою Финну и Пабло Новарро, отправив их вперед себя, и сменил плохо сшитый костюма на старый, грязный рабочий комбинезон.
– Англичашка-технарь… – буркнул МакДонаг, поправляя лямки.
И вот он здесь. Билл жалел, что не выкурил сигарету, прежде чем войти: курить в таких шикарных хоромах без разрешения нельзя. Он, хмурясь, покинул лифт, чувствуя, как ящик с инструментами хлопает по боку, и оказался в прихожей пентхауса. Эта комнатка, со стенами, отделанными деревом, была немногим больше кабины лифта. Единственное, что здесь бросалось в глаза – это дверь, искусно выполненная из красного дерева, с латунной ручкой, на которой был выбит орел, да небольшая металлическая сетка рядом с ней. Бил подергал за ручку. Заперто. Он пожал плечами и постучался. Ожидание здесь пробуждало в нем легкую клаустрофобию.
– Здраствуйте? – произнес он. – Сантехник! От Чиновски! Здраствуйте?
«Да не теряй же ты эти «в», сволочь!» – сказал он себе.
– Здравствуйте!
Треск. И из сетки полился низкий, сильный голос:
– Вы тот третий сантехник?
– Эм, – Билл повернулся на звук и бодро рявкнул, – да, сэр!
– Нет необходимости кричать в интерком!
Что-то щелкнуло внутри двери, и, к изумлению Билла, она не распахнулась, как должна была бы, а въехала в стену по самую ручку, ее край оказался стальным, а на полу проходил специальный металлический бегунок. Дверь с секретом: дерево снаружи, внутри броня. Словно местный обитатель опасался, что кто-то попытается стрелять через нее.
За дверью никого не оказалось. Билл вступил в коридор, на стенах которого висели изящные старинные полотна. Одно из них, возможно, кисти голландского мастера, если МакДонаг все правильно помнил из своего похода в Британский музей. На украшенном мозаикой столе как бриллиант светилась лампа Тиффани2.
«У этого франта денег немерено», – отметил Билл.
Он прошел дальше по коридору в просторную гостиную. Здесь несколько роскошных диванов купались в мягком свете камина, разнообразие картин и ламп поражало. В углу стоял рояль, отполированный практически до состояния зеркала. На замысловато украшенном столике высилась антикварная китайская нефритовая ваза с огромным букетом экзотических цветов. Билл никогда не видел таких цветов раньше, да и подобной резьбы, как на этом столике…
Он рассматривал лампу, которая больше походила на золотую скульптуру с сюжетом погони сатира за обнаженной молодой женщиной, когда внезапно прямо у него за спиной раздался голос:
– Те двое уже работают, главная ванная вот здесь.
Билл обернулся и увидел джентльмена, он стоял в пол-оборота к нему у арки, ведущей в следующую комнату. Серый костюм, черные волосы зачесаны назад. Наверное, дворецкий. Билл услышал голоса своих помощников, которые спорили о креплениях.
Он прошел через арку, а мужчина поднял трубку телефона, украшенного золотом и слоновой костью, отвечая на звонок. Телефон стоял на столе перед огромным окном, за которым красовались шпили Манхэттена. Стену комнаты, противоположную этой великолепной панораме, украшала фреска, выполненная в современном индустриальном стиле: крепкие люди строят башни, которые буквально вырастают из морских волн, за работой следит стройный черноволосый человек с чертежами в руках.
Билл прошел через арку. Он искал туалет, и заметил в конце коридора, поблескивающего сталью, белый кафель ванной комнаты.
«Вот оно, мое предназначение, – с досадой подумал Билл, – сортир. Замечательный, должно быть, сортир, один из трех. Моя судьба – поддерживать их туалеты в рабочем состоянии».
Но он тут же подловил себя: «Теперь никакого нытья, Билл МакДонаг. Надо играть теми картами, которые получил при раздаче, как учил отец».
Он уже было направился к двери ванной комнаты, когда услышал требовательный полушепот джентльмена, зарычавшего в телефонную трубку:
– Эйсл, мне не нужны оправдания! Если ты не можешь разобраться с этими людьми, я найду того, кому на это хватит мужества! Человека достаточно смелого, чтобы прогнать свору этих голодных псов! Они получат отпор!
Резкость голоса привлекла внимания Билла, но было там что-то еще. Он уже слышал эту характерную интонацию раньше. Может быть, в кинохронике?
Он остановился, обернулся и окинул джентльмена, прижимавшего телефонную трубку к уху, быстрым взглядом. Это был человек с фрески: лет сорок, прямая спина, средний рост, две тонкие полосы усов и черные мазки бровей, слегка раздвоенный подбородок. Даже костюм как на фреске. И это решительное, сильное лицо, лицо, которое Билл видел в газетах. Имя этого человека было написано над входом. Но МакДонагу никогда не приходило в голову, что Эндрю Райан может действительно жить здесь. Этот магнат владел существенной долей американского угля, нефтью и второй по величине железной дорогой. Билл всегда представлял, что такие люди тратят время за игрой в гольф в загородных поместьях.
– Налоги – это воровство, Эйсл! Что? Нет, не надо, я ее уволил. С сегодняшнего дня у меня новый секретарь, повысил кое-кого со стойки регистрации. Элейн нечто. Нет, Эйсл, мне не нужен никто из бухгалтерии. В том-то и проблема, подобные люди слишком заинтересованы в моих деньгах, у них нет сдержанности. Порой я задумываюсь, есть ли вообще хоть кто-нибудь, кому я могу доверять! Ладно, в общем, они не получат от меня ни центом больше, чем необходимо, и если ты не можешь позаботиться об этом, то я найду адвоката, который сможет!
Райан бросил трубку на рычажки, а Билл поспешил в ванную.
Унитаз нашелся на своем месте, он был не подключен, а так унитаз как унитаз, без всяких золотых сидений. Нужно всего несколько подходящих крепежей, пустая трата времени и сил посылать трех человек на такое дело. Но эти толстосумы любят, чтобы все было сделано еще вчера.
Билл работал, но знал, что магнат ходит взад и вперед по комнате рядом с ванной, порой бормоча себе что-то под нос.
Он стоял на коленях возле туалета, закрепляя гаечным ключом стыки труб, когда почувствовал постороннее присутствие. Билл поднял голову и увидел, что возле него стоит Эндрю Райан.
– Не хотел вас напугать, – рот Райана растянулся в едва заметной улыбке, – просто решил посмотреть как у вас тут дела.
Билл был удивлен такой фамильярности в речах человека, что был столь важнее его, и этой смене тона. Еще минуту назад он рычал в телефонную трубку, а сейчас был спокоен, его глаза блестели от любопытства.
– Дело спорится, сэр, скоро закончу.
– Вы используете латунные крепления? Я думаю, те двое ставили оловянные.
– Что ж, я проверю, чтобы такого не было, сэр, – сказал Билл, переставая волноваться о том, какое впечатление он производит, – не хочу каждые две недели спасать ваш туалет. Олово ненадежно. А если вас заботит цена, то я вычту стоимость меди, так что нет причин для беспокойства, сквайр...
– И зачем вы это делаете?
– Видите ли, мистер Райан, никто не будет вычерпывать воду из уборных, в которых работал Билл МакДонаг.
Райан посмотрел на него, прищурившись, потирая подбородок. Билл передернул плечами и сосредоточился на трубах, испытывая непонятное замешательство. Он почти ощущал жар, исходивший от энергетики Райана. Слышал запах одеколона, дорогой и тонкий.
– Вот так, – сказал Билл, повернув гаечный ключ еще раз, наудачу. – Полный порядок, по крайней мере, с этими трубами.
– Вы имеете в виду, что все готово?
– Я посмотрю, что там ребята творят, но думаю, мы близки к завершению, сэр.
Он ожидал, что Райан вернется к своей работе, но магнат остался, наблюдая за тем, как Билл делает пробный спуск воды, еще раз убеждается в отсутствии протечек и чистит инструменты и оставшиеся материалы. В конце концов, он достал чековую книжку и записал стоимость работ. Не было времени для подсчетов, так что у него были развязаны руки. Хотелось бы Биллу быть из тех людей, которые могут просто так раздуть сумму, ведь ему надо отдать процент Чиновски, а Райан богат, но он так не поступал.
– В самом деле! – Райан смотрел на чек, подняв брови.
Билл просто ждал. Странно, что Эндрю Райан, один из богатейших, влиятельнейших людей Америки, лично возится с сантехником, разглядывая маленький счет. Но Райан стоял и смотрел то на счет, то на Билла.
– Вполне разумно, – наконец произнес он, – вы ведь могли растянуть время работы, чтобы увеличить сумму оплаты. Многие думают, будто могут пользоваться тем, что их клиенты богатые люди.
Билл был немного оскорблен.
– Я верю в то, что должен получать хорошую оплату, но только за ту работу, которую я выполнил.
Опять этот проблеск улыбки, появилась и исчезла. Внимательный, пристальный взгляд:
– Вижу, я задел вас за живое, – сказал Райан, – потому что вы, как я! Человек гордости и способности, который знает, кто он такой!
Долгий, оценивающий взгляд. Райан развернулся и вышел. Билл пожал плечами, собрал остатки своего добра и вернулся в комнату с фреской. Он ожидал, что его встретит кто-то из прислуги Райана. Но там был сам Райан, протягивающий ему чек.
– Спасибо, сэр, – Билл принял оплату и спрятал листок в карман, кивнул мужчине (был ли этот его взгляд, застывший на Билле, признаком безумия?) и двинулся к двери.
Он только вошел в гостиную, когда Райан окликнул его:
– Не возражаете, если я задам вам вопрос?
Билл остановился. Он надеялся, что все не повернется таким боком, что Эндрю Райан окажется педиком. В практике Билла было достаточно богатых извращенцев, которые пытались подкатить к нему.
– Где, как вы думаете, должны заканчиваться права человека? – спросил Райан.
– Его права, сэр? – философский вопрос, заданный водопроводчику? Старый франт точно сошел с ума, но МакДонаг решил ответить: – Права – это права. Это все равно, что спросить, без каких пальцев человек может обойтись. А мне нужны все десять.
– Неплохо, мне нравится такой ответ. Но, предположим, вы потеряли один или два пальца… Что вы будете делать? Станете считать себя непригодным для работы, будете полагать, что имеете право на подачку, так?
Билл приподнял свой ящик с инструментами, раздумывая.
– Нет. Я найду дело, для которого хватит восьми пальцев или четырех. Проложу свой собственный путь. Найду приложение моим талантам, этого вполне достаточно. Но я не беру подачек.
– И каким же это талантам? Не то чтобы я считал, что для работы сантехником не надо обладать дарованием, но вы эту профессию имели в виду?
– Нет, сэр. Не эту. Я бы стал инженером. Использовал бы ум. Может быть, открыл мое собственное… мое собственное… строительное предприятие. Я уже, конечно, не так молод, но все еще представляю себе здания, которые хотел бы построить, – он замолчал, смутившись, что говорит о слишком личном с этим человеком. Но было что-то в Райане, из-за чего хотелось открыться и говорить.
– Вы британец. Но не из… аристократов, конечно.
– Самый что ни на есть настоящий, сэр, – Билл подумал, что сейчас получит от ворот поворот, потому следующие его слова прозвучали с оборонительными нотами, – вырос около Чипсайда.
Райн усмехнулся:
– Вас очень задевает вопрос вашего происхождения. Мне знакомо это чувство. Я тоже иммигрант, приехал сюда из России, когда был еще совсем молод. Я научился контролировать свою речь, создал себя заново. Человек должен сделать из своей жизни лестницу и не переставать подниматься все выше и выше. Если вы не поднимаетесь, то скатываетесь вниз по ступеням, мой друг.
– Но на этом восхождении, – продолжал Райан, спрятав руки в карманы пиджака и задумчиво прохаживаясь по комнате, – каждый сам определяет свои качества, понимаете? Да? Сам определяет, кто он есть!
Билл уже хотел извиниться и уйти, но это остановило его. Райан озвучивал то, во что МакДонаг отчаянно верил.
– Не могу не согласиться, сэр! – выпалил он. – Вот почему я приехал в США. Каждый может подняться здесь. Прямо на вершину!
Райан хмыкнул скептически:
– И да, и нет. Есть люди, которым не хватает кое-чего. И это не социальный класс, раса или убеждения, среди которых они родились и выросли и которые бы определяли это. Нет, это что-то внутри человека. И это что-то у вас есть. Вы настоящий хозяин жизни, вы индивидуальность. Мы еще поговорим об этом, вы и я…
Билл кивнул на прощание, ни секунду не веря в то, что они еще когда-то увидятся. Он полагал, что богатый парень допустил этот разговор лишь для того, чтобы побеседовать с «маленьким человеком», побыть этаким опекуном неразумного дитя, дабы доказать себе насколько справедливым и добрым он может быть.
Билл проверил работу Роя и Пабло, перед тем как выйти в холл и отправиться по своим делам. Это была интересная встреча, которая станет великолепной историей для паба, где никто, скорее всего, ему не поверит. Эндрю Райан? С кем еще ты водишься, с Говардом Хьюзом3? А твой старый приятель Уильям Рэндольф Херст4?
***
На следующее утро голова Билла МакДонага практически не болела, так что он легко поднял трубку трещавшего телефона, надеясь, что это звонят насчет работы. Ничто так не помогает отчистить голову, как труд.
– Это Билл МакДонаг? – раздался в трубке незнакомый, грубый голос.
– Верно, он самый.
– Мое имя Салливан. Я начальник службы безопасности Эндрю Райана…
– Безопасности? Так! Он сказал, что я что-то сделал, да? Так вот послушай, приятель, я не мошенник…
– Нет, нет! Ничего такого, он просто отдал распоряжение найти вас. Чиновски не хотел давать номер. Утверждал, что потерял его. Хотел получить эту работу сам. Мне пришлось выяснять все у друзей из телефонной компании.
– Какую работу?
– Ну, если вас это заинтересовало, Эндрю Райан предлагает вам должность инженера-строителя… Надо приступить к работе немедленно.