– Господа китайцы тоже любят музыку, – сказал Мик.
– Это какие-то неправильные китайцы, чу, – сказал Дик.
– Я по радио слышал, – сказал Вик, – на этот концерт приедут тысячи китайцев. Говорят, что даже император приедет.
– Морковь тебе, приедет он, – ответил Мик.
– Хватит про политику, – сказала Мел. – Может, вы музыку включите?
– Это тебе морковь, – сказал Вик. – Император тоже человек. А музыки у нас нет. Это арендная тачка без лицензии на музыку.
Дальше путешествие напоминало кошмар. Самый ужасный индрим, который можно было только себе представить. Хотя китайцы по случаю концерта распорядились по всей трассе построить огромных кормоблоков, на всех все равно не хватало. Сотни людей штурмовали кормоблоки, сотни задниц окружали водоточки – люди пили прямо из желобов – о кружках забыли, да и не хватало на всех кружек. Машины ползли медленно – черный «Хуанхэ» как будто застыл перед «мерсом».
– Вот кому хорошо, – сказал Вик, – у них там и корм и вода синтезируются прямо из бака с пыльцой. Можно сутками не вылезать из этого долбаного «Хуанхэ».
Все устали и пропотели, как будто команда кикболистов после всемирного чемпионата. О приятном сексе уже никто не заикался.
Наконец выключили солнце, и машины остановились. Закон запрещал передвижение по ночам.
Мик порылся в багажнике и вытащил костер.
– Посидим? – спросил он. – С прошлого года костер остался.
– У меня свой есть, – сказал Дик, – только маленький, вьетнамский.
– Эти вьетнамские костры просто фигня, – сказал Вик. – Там пишут, что они на трех чуваков, но только это вьетнамские чуваки, а таких, как мы, там поместится чувака полтора, не более.
– Морковь с ним! – сказал Мик. – Побереги для другого раза.
Они положили костер прямо у машины и некоторое время сидели, попивая из фляги разбавленную водкилу, которую из-под своего сиденья достал Вик.
– Здорово! – сказала Мелисса. – Хочется спеть что-нибудь.
– Пой, – сказал Мик и бросил в рот сигу.
Мелисса вытащила из своего рюкбэка маленькую «Ямаху» и расстелила на коленях клавиатуру.
– Про морковь? – спросила она.
– Нет, – ответил Мик. – Что-нибудь печальное.
– Хм, – сказала Мел, взяла пару аккордов и запела «Нефритовую девочку». Песня была старая, из индрима «Павильон наслаждений». Слушали ее молча, а Клар даже пустила слезу. Никто не заметил, как дверь стоявшего поблизости «Хуанхэ» приотворилась.
– Слышите? – сказал вдруг Мик.
И все услышали, как в «Хуанхэ» кто-то подыгрывает мелодии на флейте.
– Китайцы, – сказал Вик.
– Точно, чу, – кивнул Дик.
Мел закончила петь. Умолкла и флейта. Все смотрели на «Хуанхэ», на приоткрытую дверь. Вдруг с другой стороны «Хуанхэ» вышел пожилой китаец в форме старшего евнуха и приблизился к компании.
– Госпожа Цань Бао просит девушку, игравшую на «Ямахе», подойти к ней, – сказал евнух.
– Не бойся, – сказал Мик.
– Кхм, – сказала Мел, встала и пошла к «Хуанхэ». Она остановилась перед дверью и поклонилась.
– Это ты играла? – спросил ее из темноты молодой женский голос.
– Да, госпожа.
– Ты едешь на концерт?
– Да, госпожа.
– Хочешь поехать со мной? Ты будешь мне петь.
– Госпожа, я еду не одна.
В глубинах «Хуанхэ» помолчали, а потом дверь с легким шипением закрылась, и Мел вернулась к своим спутникам.
– Зря ты это, – сказал Вик. – Китайцы обидчивы.
Уснули они у костра, постелив спальные пакеты. Засыпая, Мик увидел, как Вик возится с Клар. «Запал парень», – подумал он и уснул.
Утром раздался сигнал включения солнца, все проснулись и принялись прогревать моторы. Воздух, немного очистившийся за ночь, снова наполнился тяжелым запахом паленой пыльцы. Еще час ушел на то, чтобы машины тронулись.
– Долго нам еще пилить, чу? – спросил Дик.
– Сегодня вечером приедем, – ответил Вик. Глаза у него были на полвосьмого – еще бы – Клар оказалась похотливым цветочком.
И этот день прошел как предыдущий. Вот только прогноз Вика не оправдался – к вечеру они одолели только полпути. Измотанные ползаньем по национальной трассе, Вик, Мик, Дик, Мел и Клар снова примостились у костра.
– Спой, Мел, – попросил Дик, но Мел помотала головой и кивнула в сторону «Хуанхэ», как будто приклеившегося к «мерсу».
Вик скрутил косяк, а Мик достал буквонайзер и погрузился в работу. Ему не нравилось, что «Хуанхэ» так нарочито волочится рядом. При желании китайцы могли подняться в воздух и уже через минуту были бы на концертном поле.
– О чем пишешь, чу? – спросил Дик.
– Обо всем этом, – сказал Мик. – О том, как мы едем на концерт и «Хуанхэ» торчит перед нами как морковь.
– Смотри, – сказал Вик.
Они посмотрели в сторону «Хуанхэ». Давешний евнух снова ковылял к ним.
– Госпожа Цань Бао просит юную девушку спеть, – сказал китаец.
– Юная девушка, к великому своему сожалению, не может, – сказал Мик. – Она пила мало воды сегодня и поэтому сильно охрипла.
Евнух кивнул и ушел в «Хуанхэ». Мел взглядом поблагодарила Мика. Вдруг дверь «Хуанхэ» снова открылась. Из его бездонной черной утробы выскользнула тонкая высокая фигурка в жемчужно-сером. Ее волосы были уложены в придворную прическу, а лицо казалось будто нарисованным на папиросной бумаге – белой и тонкой. В руках девушка-госпожа держала запотевший кувшин, при виде которого у всей компании моментально пересохло горло. Девушка-госпожа подошла – нет, она скользнула к ним, не касаясь пластфальта, и протянула кувшин Мел.
– Пей, – сказала девушка, и Мик не мог оторваться от ее лица, от тонких запястий и пальцев-паутинок, с легкостью державших тяжелый глиняный кувшин, – пей и пой.
– Спасибо, госпожа, – сказала Мел. – Можно я угощу своих друзей?
– Угощай, – ответила девушка-госпожа из «Хуанхэ».
Содержимое кувшина тут же разлили по кружкам, и это был самый холодный и самый свежий арбузный сок, который только можно было найти в Поднебесных Штатах. Девушка-госпожа из «Хуанхэ» увидела буквонайзер на коленях Мика.
– Ты поэт? – спросила она.
– Писатель, – ответил Мик.
– О чем ты пишешь?
– Я пишу порнуху, госпожа, – ответил Мик. – Я продаю ее на улице.
– Дай мне прочитать твою самую удачную порнуху, – сказала девушка-госпожа.
Мик с поклоном протянул ей буквонайзер, открытый на «Путешествии по Эмме». Девушка-госпожа положила буквонайзер на ладонь и начала читать. Пока она читала, все молчали, потягивая арбузный сок. Потом китаянка вернула буквонайзер Мику и сказала:
– Ты настоящий поэт. Жаль, что ты не китаец. Я хотела бы сделать с тобой секс так, как здесь написано.
– Я не китаец, госпожа, – сказал Мик.
– Я вижу.
Она щелкнула пальцами, и евнух вынес ей кресло. Цань Бао села и повернулась к Мел:
– Теперь ты можешь петь?
Мел достала из рюкбэка свою «Ямаху» и развернула клавиатуру. Снова появился евнух. Он нес лаковую шкатулку, из которой Цань Бао достала длинную сякухачи.
– Сначала «Нефритовую девочку», – сказала она. – Потом «Опадают листья кленов», если ты ее знаешь, а там посмотрим.
Они играли вместе так здорово, что люди из других машин перестали разговаривать и делать секс – они слушали, не смея приблизиться к «Хуанхэ».
Это была прекрасная ночь, но не все ее оценили. Как-то очень быстро всю компанию сморил крепкий сон.
Тогда Цань Бао встала, а евнух подхватил Мел под мышки и утащил в недра «Хуанхэ». Цань Бао улыбнулась, присела над спящим Миком и набрала в буквонайзере: «Будь осторожен. Зло среди вас».
– Она подсыпала в сок снотворное! – догадался утром Дик.
– Китайцы! – сказал Мик и захлопнул буквонайзер, пока никто не увидел написанное девушкой-госпожой. Итак, Зло среди них. Но кто это? Дик? Клар? Вик? Или он сам? Ведь есть такие техники, при которых преступник внедряется в сознание постороннего человека и ждет урочного часа, чтобы перехватить управление телом и совершить задуманное. Разве не так было совершено покушение на Великого Ученого Криптографа Ли Сунь Ена? Разве не так ограбили Павильон сна на улице Пертуха и Вороны в прошлом году?
Зло среди них. Почему? Почему среди сотен тысяч людей, едущих сейчас на концерт, только их маленькая компания привлекла Зло? Случайность? Или закономерность?
Машины тащились как безногие калеки. Впереди уже виднелись башни стадиона, на котором завтра начнется концерт. Черная корма «Хуанхэ» по-прежнему висела перед «мерсом».
– Морковь ей в зад! – прошептал Вик. – Жалко, что я не китаец!
Поле было действительно огромным – на нем могли одновременно играть в кикбол четыре сотни команд – так уверял Дик, который знал про кикбол все. В любом случае поле было просто чудовищным, но к полудню оно почти заполнилось группками чуваков и цветочков. Они курили дрянь, дурь, жуть, кололи себе порно в брови, делали секс друг с другом по-разному, ели корм, закидывали шарики, пили водкилу, висколу, простое пиво или пиво-сироп, ходили в индрим, просто валялись на травке, то есть весело и с пользой ждали начала концерта.
На разогреве должны были играть клонированные манкизы – компания прибыла как раз к их саунд-чеку. Черный «Хуанхэ» в последний момент поднялся в воздух и исчез.
Мику надо было срочно уединиться, чтобы, подключившись к буквонайзеру, просканировать свою душу на предмет постороннего спящего разума. Но сделать это на концертном поле было совершенно невозможно. Оставалось только внимательно следить за членами своей группы, чтобы попытаться выяснить, кто из них – Зло.
Через час манкизы настроились и сыграли двухчасовой сет – ничего не скажешь, играли они хорошо, пара цветочков даже прыгнули голыми на сцену для приятного секса, но не манкизы были сегодня героями. Они были просто молодцами-огурцами.
Наконец манкизы устали развлекать публику и ушли. Тут же на сцену вышли какие-то чуваки и стали настраиваться.
– Это битлы, чу? – спросил Мик.
– Нет, – сказал Вик, – это ребята, которые им настраивают гитары.