Но три мировые мегацивилизации сосуществуют и ведут непрерывное соперничество уже многие столетия и даже тысячелетия: Китайская, Западноевропейская и Мусульманская (полиэтническая). В их мегавойнах, порой кровавых, а порой — бескровных, непрерывно решаются судьбы мира, народов и индивидов, они определяют прошлое и будущее планеты. То одна, то другая из них вырывается вперед, иногда на долгие столетия, но ни одна пока не в силах одержать окончательную победу.
Важно задуматься об истинных, глубинных причинах этих прорывов, разгадать секрет лидерства, приводящий к гегемонии сегодня одной, завтра другой цивилизации.
Для нас, русских, смысл этих раздумий в том, что мы, находясь на периферии западной цивилизации и имея длинный ряд принципиальных отличий от нее, обречены остро и непрерывно переживать ситуацию выживания. Таково наше постоянное (экзистенциальное, онтологическое) состояние. Мы знаем об этом из истории и собственного опыта.
Как периферийная цивилизация мы, подобно другим таким же (еврейской, японской, индийской и др.), не можем всерьез претендовать на мировое господство, но можем крайне важным, иногда решающим образом воздействовать на баланс сил. Что в очередной раз способно обеспечить наше выживание и прогресс. Таким образом, наше цивилизационное отставание для нас смерти подобно, а цивилизационный прорыв сулит мир и благоденствие.
Разгадать секрет цивилизационного лидерства и воспользоваться этим — значит во многом решить вековечную для русских задачу борьбы за жизнь.
Попробую вовлечь читателя в этот труд, помня о том, что все познается в сравнении.
ГЛАВА 1. КАК ОДИН НЕМЕЦ ПОВЕРНУЛ ХОД ИСТОРИИ
История мировой культуры есть история конкуренции и борьбы цивилизаций, каждая из которых прочно ассоциируется с той или иной расой, суперэтносом или этносом.
Наиболее наглядным и близким нам по времени воплощения этот тезис становится, когда мы берем в рассмотрение судьбу великих цивилизаций (мегацивилизаций), таких как Западноевропейская, Китайская или Исламская. При этом будем, опять-таки, иметь в виду, что сравниваются не географические или конфессиональные системы, а культуры расы (Западная Европа), этноса (Китай) и этнического конгломерата (мир ислама). То есть биосоциальные космосы.
Не секрет, что примерно до XVI века цивилизационное первенство в мире прочно держали китайцы. И в миропонимании, и в проникновении в тайны природы, и в познании законов гармонии, красоты, и в технологиях производства и быта. Ими были изобретены фарфор, бумага (в том числе туалетная), печатная книга и гравюра, шелк, порох, ракеты, бильярд, сейсмограф, компас, румпель, многоярусная мачта, ткацкий станок, плуг, передовые агротехники, чугун, висячие мосты, бумажные деньги, спички и множество других необходимейших для человечества вещей, жизнь без которых непредставима. Китайская доогнестрельная артиллерия и осадная техника поражают воображение. Секреты обработки камня (в т. ч. твердейшего нефрита) и слоновой кости — уму непостижимые. Достижения китайцев в области мысли эстетической, философской, политической, военной, медицинской удивляли всех даже в том очень дозированном виде, в каком китайцы позволяли себя узнавать некитайцам. Импульсы китайского национального гения, проникая до отдаленнейших мест планеты, зачастую воспринимались как чудо, всюду будили восхищение, обожание, стремление приобретать, коллекционировать и подражать.
Весь остальной мир тщетно пытался проникнуть в китайские секреты, тщился подделывать их технологии. Так, к примеру, мастера фаянсовой посуды в Персии, Нидерландах или Германии вплоть до конца XVIII века, а местами и позднее, копировали формы китайских керамических ваз, блюд, мисок и тарелок, украшая их орнаментом в китайском стиле, но… достичь высоты первообразцов так и не могли.
Интересно, что китайцам подражали в том числе и другие азиаты — японцы, корейцы, вьетнамцы, монголы. Как и европейцы, они пытались догнать далеко ушедшую вперед цивилизацию Китая, но тоже не могли. Те же японцы, к примеру, буквально всеми видами искусства обязаны великому континентальному соседу, даже такой традиционной для японцев отраслью, как нэцке, своего рода визитной карточкой нации. Но на поверку даже самое слово «нэцке» означает в переводе — «китайская вещь». Китайская культура была не расовой, как европейская, а сугубо национальной, этнической. Китай всегда оставался самодостаточной вещью в себе, страной чудес.
Цена китайских артефактов была порой непомерно высока. Известно, например, что Людовик Четырнадцатый выменял у курфюрста Саксонии Августа Сильного «фарфоровый кабинет» из примерно 300 предметов (мне довелось его лицезреть на выставке в Национальном музее керамики в Севре) за два полка вооруженных драгун, которыми Август мог распорядиться как угодно: бросить в бой, использовать в охране и т. д. То есть, по сути, один европейский властитель расплатился с другим за хрупкие китайские предметы человеческой кровью, жизнями подданных.
На втором месте по уровню цивилизации стоял в средние века мусульманский мир. Медицина и фармацевтика, астрономия и оккультные науки, навигация и приборостроение, математика, химия и алхимия, каллиграфия, керамика (кроме фарфора), стекло, кожевенные изделия, ковроткачество и вообще текстиль (кроме шелка), ювелирное искусство и кулинария были прославлены по заслугам. Высочайшего класса достигла обработка металла (к примеру — «наследье бранного Востока», знаменитые булаты, секрет которых был разгадан только в России, но… уже в XIX веке) и т. д. Все это в изобилии текло на рынки Европы. Музей исламской науки и техники в Стамбуле лишь в малой степени отражает влияние мусульманской цивилизации на европейские страны, которые были поражены ею еще во времена первых крестовых походов. В IX–XIV веках европейцы были порядочными дикарями по сравнению с утонченной и высокоумной — высокотехнологичной и наукоемкой, как сказали бы теперь, — культурой Ближнего Востока. Искусство жить (собственно, цивилизация) у народов ислама стояло на порядки выше, чем в Европе и лишь частично могло быть усвоено завистливым Западом.
Но начиная с XVI века все меняется. Западная Европа стремительно вырывается в колонновожатые прогресса и, хотя еще в XVIII веке Китай производил примерно треть мирового промышленного продукта, но цивилизационное лидерство к этому времени уже прочно перешло к людям Запада и остается у них до сих пор. Теперь уже весь прочий мир завидует европейцам (в том числе создавшим США), дивится их чудесам и стремится перенимать у них новое.
Что же касается Китая и исламского Востока, то впечатление такое, что жизнь в Китае приостанавливается уже к концу XVIII столетия, китайцы перестают радовать и изумлять мир необыкновенными достижениями в науке, технике и искусстве. А мусульманская цивилизация в лице необъятной, поглотившей даже арабов, Османской империи и маргинализирующейся Персии просто замирает и даже начинает загнивать, откровенно капитулируя перед натиском европейских идей и технических прорывов[4].
Очень скоро, уже в XVIII–XIX веках, безусловное преимущество европейцев выразилось в серии ярких военных побед над Китаем и миром ислама, апофеозом чего явилось завоевание Северной Африки Наполеоном, Кавказа и Закавказья — Россией, могольской Индии — Англией и победы Англии и Франции над Китаем в т. н. опиумных войнах. Причем очень и очень заметную роль тут сыграла Россия, сумевшая вовремя модернизироваться, приобщиться к преимуществам и — главное! — к духу европейской цивилизации и нанести ряд сокрушительных поражений Турции и Персии, а у Китая без войны, но совершенно безнаказанно отхватить огромные территории, воспользовавшись его бедственным положением в ходе опиумных войн.
К числу глобальных побед европейцев я отношу также открытие и завоевание обеих Америк, что явилось яркой демонстрацией их цивилизационного преимущества. Всем остальным это оказалось не по силам[5]. Отнесение краснокожих американоидов к монголоидной расе, подтвержденное сегодня антропологическими и генетическими исследованиями, придает этому факту дополнительный оттенок.
Прошло уже два века, но даже сегодня Китай пока еще явно работает в догоняющем режиме, а мусульмане всего мира и вовсе ничем не радуют международное сообщество в плане новых технологий и индустриальных чудес. Никто не ищет ни самолетов, ни автомобилей, ни бытовой техники, ни электроники, ни вооружений арабского, персидского и т. д. производства. Никто даже не ждет от них новых чудесных ноу-хау. Страны ислама во многом живут традиционными промыслами, как столетия тому назад, в них царит тишина прочного застоя.
Переломный момент — XV–XVI века. Нельзя не озадачиться вопросом: что же случилось в эту эпоху и как получилось, что Европа так быстро, так очевидно и так надолго выиграла битву цивилизаций — конкурентную борьбу с противниками, имевшими казалось бы, все преимущества?
Секрет этот раскрывает история печатной книги.
Книгопечатание и прогресс
Лидерство цивилизаций обусловливается лидерством в сфере производства и передачи информации. Все остальные достижения — вторичны и зависят именно от указанного фактора.
Сегодня это может показаться банальностью. Но понимание данной простой истины утверждается ходом истории по мере того, как возникают очевидные преимущества у тех, кто точнее, быстрее, шире и дальше распространяет информацию, важную для понимания мира и человека.
Теоретически, уже изобретение письменности надо бы считать первой информационной революцией в истории антропосферы, далеко продвинувшей вперед свершившие ее народы. Однако владение письмом, при всей очевидной прогрессивности, еще не гарантировало этим этносам ни определяющих цивилизационных прорывов, ни глобального лидерства, ни исторического долголетия, ни даже элементарного выживания. Об этом свидетельствует судьба вымерших, исчезнувших народов, имевших когда-то свое письмо. Так, без следа исчезли самые первые изобретатели письма, еще пиктографического, 5500 лет до н. э. населявшие Балканы (Тэртэрийские надписи, т. н. культура Винча), а равно канувшие в вечность протошумеры, оставившие нам самые древние письменные документы (ок. 3300 г. до н. э., город-государство Урук на территории современного Южного Ирака) или ольмеки Центральной Америки (следы их так и не расшифрованной письменности восходят к 2000 г. до н. э.). Изобретение самого древнего из известных алфавитов (ок. 3100 г. до н. э.) не спасло Хараппскую цивилизацию дравидов Индостана, которых завоеватели-арийцы обратили в низшую из каст, чей долг служить всем остальным и не приобретать ни знания, ни состояния. Точно такая же судьба, по сути, ожидала народ инков, создавших империю и изобретших узелковое письмо еще ок. 2500 г. до н. э., но в итоге пропавших в испанском рабстве. Искусство письма не предотвратило и гибели древних троянцев, унаследовавших его, по-видимому, у критян несколько позднее 1800 г. до н. э. И т. д., и т. п.