– И чего делать?
У меня не было ответа. Я смотрел на Осколок, который лежал вот тут, буквально у моих ног. И вместе с тем был невероятно далек. А душу жгла горькая обида.
– Ничего, идем дальше.
Вот как раз уходить оказалось сложно. Точно ты намыл огромный самородок золота, но неловким движением уронил его в бурную реку.
Моя жизнь вообще частенько любила позубоскалить на эту тему. Мол, вон, смотри чего есть, но я тебе это не дам! Вот только никогда прежде подобное не ощущалось столь болезненно.
Я боялся, что именно этой малости мне и не хватит. Как это часто бывает. Но видимо Вселенная решила, что на сегодня с меня довольно. Поэтому протянула подачку.
Как там писалось: «Вначале было слово?». Я был вынужден с этим согласиться. Правда, слово оказалось не вполне понятным и больше походило на междометие, которое кричал разгневанный мужик. Аккурат из дальнего коридора. Именно это я услышал прежде всего.
А потом различил уже знакомый шелест, издаваемый Хтонью. Только на этот раз звук был другим. Не таким, когда нечисть приближалась ко мне. Грохот заполнял коридоры, словно некто невероятно сильный лупил со всей дури в гонг.
– Там вроде драка? – удивилась Алена.
– Драка у пьяниц возле «Красного и Белого», там – битва.
И мы поспешили вперед. Точнее я всячески подгонял Алену, которая потела, фыркала, но продолжала тащить чемодан без ручки. Меня, то есть. Нет, беру все свои слова в отношении пустомели назад. Правильно говорят, что человек раскрывается в самые критические моменты. Митя с лешачихой бился, Гриша кинулся на кикимору, Алена… не бросила меня в темном коридоре, хотя ей явно этого хотелось, если судить по злому лицу.
Но несмотря на все невзгоды, мы выбрались из тоннеля в залу. Можно даже сказать почти вывалились, потому что выбрались в залу на высоте метров в пять. Хтони проще, она может залезть на любой уступ, нам же это дается куда сложнее. Правда, не хочу сказать, что мы горели желание поскорее спуститься вниз. Лично меня вполне устраивало то, как все складывается.
Хотя бы потому, что Хтонь жестко отхватывала. Несмотря на внушительные габариты. Эта длинная переваренная сосисина извивалась под градом ударов, тогда как здоровенный полуголый рубежник метался, будто укушенный бешеной собакой, и месил нечисть.
Даже теперь меня, соединенного хистом с Аленой, словно окунули в ледяную воду ужаса и паники. Хорошо, что ноги не работали нормально, а то я точно бы попытался сбежать. Что там творилось в голове у приспешницы – непонятно. Однако она продолжала весьма внимательно смотреть на происходящее с помощью моего рубежного зрения. Да что там, она прям конкретно залипла.
Как я понял, шоу внизу могло растянуться на часы. На рубежника по какой-то причине не действовала природная магия нечисти. Хотя чего это по какой-то? Лично я знал, почему так происходит. Хтонь же кроме своей психофизической активности больше ничем похвастаться не могла. Рубежник оказался слишком быстрый для нее. Хотя даже не так. Он был обуян такой яростью, что, наверное, и сам не представлял, где окажется в следующий момент.
Короче, поставили бы тут кресло, да принесли ведро попкорна, я бы еще остался, чтобы понаблюдать, как долго будет происходить подобное избиение. Но мне поскорее хотелось оказаться снаружи и вдохнуть свежего воздуха. Поэтому я осмотрелся и заметил еще не прибранные Хтонью рюкзак и оружие. То, что нужно!
– Посмотри, вон там, меч! – крикнул я рубежнику. – Мать твою. Меч! Меч!
Алена будто бы даже спросила, что я хочу. Словно не понимала ни слова. Однако я не обращал на нее внимания.
Я орал так, что грозил сорвать голос. И наконец сражающийся меня услышал. Он устремил свой взгляд в нужном направлении, а затем вихрем понесся к оружию. Нечисть даже не сразу поняла, почему ее перестали лупить.
А когда повернулась к обидчику, рубежник уже поднял перед собой меч.
Не скажу, что все прошло замечательно. Клинок вибрировал в руках воина, как бутылка у алкоголика после сильной пьянки. Почему? Все очень просто. Это был мой артефакт и полностью он подчинялся только одному человеку – своему хозяину. Который не умер, а вполне еще жив, пусть и слегка помят и отравлен.
Однако пришлось работать с тем, что было. Даже несмотря на тремор обеих конечностей, рубежник помчался навстречу нечисти. Точнее, они оба рванули друг к другу. Только с разной степенью успешности.
Меч с функцией перфоратора прошел сквозь «железную кожу» Хтони с невероятно приятным хрустом. Так восхитительно не хрустят даже чипсы с солью под пиво. Руки рубежника ходили ходуном, но он продолжал беспорядочно рубить нечисть. А в какой-то момент отбросил уже явно надоевшее ему оружие и стал рвать тело гигантской змеи-ящерицы на части.
Это продолжалось почти так же долго, как бесполезный кулачный бой, который нам пришлось смотреть прежде. Но ни у меня, ни у Алены не было ни духу, ни желания вмешиваться в это побоище. Только когда рубежник поднялся над истерзанной тушей нечисти, измазанный ее кровью, и заорал так, что дрогнули своды пещеры, я улыбнулся.
– Кто это?! – спросила Алена.
Я повернулся к ней. В глазах приспешницы читалась масса эмоций. И я даже не сразу понял, какие из них преобладали. Будто бы она одновременно испугалась того рубежника внизу, но вместе с тем восхищалась его отвагой.
– Это мой друг. Анфалар из Фекоя, по прозвищу Безумный.
Глава 5
Анфалар подскочил ко мне, стиснув в могучих объятиях. Он даже не сразу обратил внимание на Алену, руку которой я благополучно разжал из-за грубых обжимашек Безумца.
Наконец спустя несколько долгих и мучительных секунд, рубежник перестал испытывать на прочность мои кости. Он чуть отстранился, продолжая держать меня за плечи, и серьезно произнес.
– Матвей, брат за брата…
Я покраснел от пяток до макушки. Пошутил, блин, на свою голову. Он теперь каждый раз это вспоминать будет? Но делать нечего, пришлось отвечать:
– За основу взято, Анфалар.
– Чертовски рад видеть тебя в добром здравии.
Вот это он погорячился. И не только на словах. Потому что рубежник тут же отпустил меня, и я благополучно грохнулся. Ноги по-прежнему выполняли декоративную роль.
– Матвей, ты где? – услышал я голос девушки. – Ты упал, что ли?
Вслед за вопросами я почувствовал, как меня ощупывают крепкие руки Алены. Ну да, наш союз прервался и теперь приспешница вновь стала самым обычным человеком. С другой стороны – как обычным? Почти суперженщиной. Меня она подняла на ноги и взвалила себе на плечи без всяких усилий.
А затем вытащила свой телефон и включила фонарик. Никогда не думал, что эта функция в современных смартфонах будет так популярна. Что интересно, приспешница посветила не на меня, а на рубежника.
– Матвей, че это за друг у тебя такой. Судя по махачу, он местный аналог Чака Норриса.
– Я не Чака Норриса, я Анфалар, сын Карфанара, первый защитник крепости Фекой.
Мне показалось или мой изнаночный кореш на мгновение… смутился? И явно хотел преподнести себя с лучшей стороны. Это ладно, он говорил на моем языке! Чего тогда не сообщил об этом в нашу первую встречу?
– Кто ты, воинствующая дева? – будто бы забыл про меня Анфалар.
– Я Алена, дочь Елены, носильщица этого недотепы.
– Алена, субординация! – напомнил я.
– Простите пожалуйста. И, Анфалар, на будущее. В присутствии девушки лучше говорить на знакомом ей языке. А тот тут бурчали что-то, как два таджика.
Непонятно, про какое там будущее говорит Алена, но Безумец кивнул и даже слегка поклонился. Мол, принято, так и будем действовать.
– Я не знал, что ты говоришь на нашем, на русском.
– Немного говорить, – кивнул Анфалар, манерой разговора теперь действительно напоминая мне какого-нибудь выходца из Средней Азии. – Язык сложный.
– Как ты здесь оказался?
– Брат за брата, – повторил фекоец.
– За основу взято, – поддакнула Алена
Чем произвела на изнаночного рубежника серьезное впечатление. Он опять поклонился Алене.
– Мы давать клятвы... Мы смешать кровь... Я чувствовать твой боль… страдать, что ты мучиться. Но ничем не мочь помочь.
Очевидно, что наш язык давался Анфалару с трудом. Ни о какой грамматике там речь не шла. И мне, сказать по-правде, было очень жаль моего товарища. Поэтому я махнул ему, чтобы он остановился и взял Алену за руку, соединяя хисты.
– Можешь говорить нормально, – сказал я на его родном языке. – Только давайте спустимся вниз.
Не знаю, дошло ли до Безумца, что я сделал. Но он радостно поглядел сначала на меня, затем на Алену, которая выключила фонарик, и опять кивнул. Когда с помощью Анфалара, мы спустились с верхотуры тоннеля, рубежник сказал все то же самое, но уже нормальным языком.
– Я понял тот ужас, который ты испытал. А потом ощутил, что твоей жизни угрожает настоящая опасность, сравнимая со смертью. И пришел.
– Как пришел?
Анфалар поглядел так, словно это меня называли Безумец.
– Проскользил по Скугге до ближайшего к тебе чура, заплатил и выбрался сюда. Жаль, что в этом мире нельзя скользить. Пришлось бежать. Мимо множества закрытых железных повозок, в которых ездят людей. Не помню, как они называются.
Ближайшая обитель чуров была, скорее всего, в Питере. Представляю это действо – здоровенный полуголый мужик ломится вдоль шоссе. Причем, учитывая нашу рубежную прыть, бежит, как чемпион мира по легкой атлетике.
– Правда, я не думал, что вас пленил… шушука.
При последнем слове Анфалар рассмеялся. И я даже понял почему. Дословно «шушука» переводилась на мой язык как «смешная крохотная земплеройка». Нет, я понимаю, что у меня извращенное чувство юмора. Но мне что-то было не особо весело. Да и крохотной эту нечисть можно назвать с большой с натяжкой. Вот и Анфалар подтвердил:
– У нас шушуки никогда такими большими не вырастают. С ними может справиться даже ребенок.
Угу. Из разряда – конопля тоже дерево, просто ему не дают вырасти. А тут Хтонь, уж извините, разгулялась. Мне это название, кстати, нравилось намного больше. Потому что «тебя чуть не убила Хтонь» – звучит круто. А «ты едва не стал жертвой Шушуки» – как пародия на какой-то дешевый боевик.