Букар, храбрый воин и великолепный кавалерийский командир, по свидетельству Тита Ливия, был «человек горячий и неутомимый» (XXIX. 32). Он внимательно следил за действиями людей Масиниссы, выжидая удобного момента для атаки, а когда убедился, что противник потерял осторожность, действовал быстро и решительно. Масесилии налетели как ураган на разбредшихся по равнине масилиев, разогнали вооруженное охранение, захватили огромное количество пленных и домашнего скота. Масинисса чудом остался в живых и с пятью десятками воинов укрылся на вершине горы. Букар отослал в Сигу добычу и пленников, а заодно и большую часть своих воинов, поскольку считал, что война подходит к концу. Под его командованием осталось 200 всадников и 500 пехотинцев (Liv. XXIX. 32). С этими силами военачальник продолжил охоту на Масиниссу.
Сын Галы понимал, что ловушка вот-вот захлопнется. Со своим маленьким отрядом он осторожно спустился с горы, но наткнулся на вражеские дозоры, потерял много воинов и был вынужден укрыться в узкой лощине. Букар приказал перекрыть все выходы из лощины, но Масинисса хорошо знал местность и потайными тропами сумел вывести своих людей из западни. Букар ринулся в погоню и около города Клупея настиг беглецов. На широкой равнине произошел кавалерийский бой, в котором нумидийцы сражались с нумидийцами. Воины Букара взяли в кольцо всадников Масиниссы и забросали дротиками, отрезав все пути отступления. Лишь пятеро наездников сумели вырваться из окружения, одним из них был Масинисса. Букар приказал своим всадникам рассыпаться по равнине и гнать беглецов к широкой и бурной реке. Это не остановило Масиниссу и его людей, они с разгона бросились в бушующий поток. На глазах Букара двое масилиев пошли ко дну, на противоположный берег выбрались всего три человека. Был среди них Масиниса или нет, военачальник Сифакса не знал. Неизвестно, по какой причине Букар пришел к выводу, что царевич погиб, и прекратил преследование. Возможно, нумидиец просто не захотел переправляться через реку.
Это был один из ключевых моментов Второй Пунической войны. Если бы Букар продолжил погоню и прикончил Масиниссу, исход африканской экспедиции Сципиона был бы иным. И судьба Карфагена сложилась бы иначе. Но военачальник проявил преступную халатность, и Масинисса спасся от верной смерти. Тем не менее Букар вернулся в Сигу победителем и доложил Сифаксу о гибели его врага. Особую радость это известие вызвало в Карфагене: пунийцы не скрывали своего ликования. Но, как вскоре выяснилось, торжество оказалось преждевременным.
Масинисса был ранен, но не убит. Несколько дней он отлеживался в пещере, залечивая раны, в то время как двое его воинов добывали все необходимое разбоем и охотой. Как только Масинисса почувствовал себя лучше, он покинул убежище и отправился в Цирту. Сначала к нему примкнули лишь 40 наездников, но когда по Восточной Нумидии распространился слух, что сын Галы жив, его войско увеличилось до 4000 всадников и 6000 пехотинцев (Liv. XXIX. 32). В итоге Масинисса занял Цирту, после чего начал совершать набеги на земли масесилиев и владения карфагенян.
Узнав о том, что его противник жив и вернул царство отца, Сифакс впал в ярость. Не доверяя военачальникам, он собрал большое войско и лично выступил в поход. Узнав о вторжении, Масинисса занял позиции в гористой местности между Циртой и Гиппоном Регием, намереваясь здесь встретить вражескую армию. Согласно данным Аппиана, войско Масиниссы насчитывало до 20 000 человек (App. Lib. 11).
Сифакс был опытным военачальником. Накануне решающей битвы он составил план действий, предусматривающий не только разгром вражеских отрядов, но и пленение Масиниссы. Для этого царь разделил свое войско на две половины: одну возглавил сам, командование над другой передал сыну Вермине. Согласно замыслу Сифакса Вермина должен был обойти вражеские позиции и в разгар боя атаковать масилиев с тыла. Ночью царский сын со своим отрядом незаметно покинул лагерь, сам Сифакс выступил на рассвете. Он сознательно не скрывал своей армии, двигаясь по открытой местности и привлекая к себе внимание противника. Рассчитав время, когда Вермина должен обойти вражеское войско, Сифакс приказал трубить наступление и повел масесилиев в атаку.
Сражение носило ожесточенный характер, на стороне Сифакса было численное преимущество, на стороне Масиниссы – хорошая позиция. Масесилии медленно поднимались по склонам гор, но масилии отчаянно отбивались, поражая врагов копьями и стрелами, забрасывая камнями и дротиками. Бой продолжался с переменным успехом до тех пор, пока в тылу у воинов Масиниссы не появился отряд Вермины. Масесилии с двух сторон набросились на вражеское войско, перебили и взяли в плен множество масилиев. Увидев, что пути отступления отрезаны, Масинисса собрал вокруг себя 200 всадников, разделил их на три отряда, после чего приказал идти на прорыв по разным направлениям. Один из отрядов был окружен и сдался в плен, другой попал в засаду и был уничтожен, лишь Масинисса сумел вырваться из окружения: в очередной раз его спасло прекрасное знание местности. Вермина устремился в погоню за врагом, однако Масиниса мастерски уходил от преследования, путал следы и в итоге настолько утомил сына Сифакса, что тот был вынужден вернуться к отцу.
Аппиан разъяснил читателям, почему Масинисса оставался неуловимым для своих врагов: «Сифакс и карфагеняне намного превосходили его численностью, но отправились они в поход с повозками и тяжелым багажом для всякого рода роскошной жизни, Масинисса же для всех был примером перенесения трудностей, у него была только конница и не было ни вьючных животных, ни продовольствия» (App. Illyr. 12). Царевич хорошо знал географию свой страны, что в сочетании с высокой мобильностью помогало ему регулярно уходить от погони.
Масинисса остался жив, но потерпел сокрушительное поражение и вновь лишился царства. Сифакс вступил в Цирту и сделал ее своей столицей. Однако поражение не сломило Масиниссу: с шестью десятками наездников он появился на побережье Малого Сирта, горя желанием продолжить борьбу за отцовское наследство (Liv. XXIX. 33). Но ситуация складывалась так, что в данный момент он не располагал для этого достаточными ресурсами. Изгнаннику оставалось только ждать, когда в Африке высадятся римляне, чтобы с их помощью возобновить войну с Сифаксом. Человеком, который отнял у Масиниссы любимую женщину и царство отца.
8. Римское вторжение в Африку. (204–203 гг. до н. э.)
По истечении консульских полномочий Сципиона в 204 г. до н. э. сенаторы продлили его командование над легионами, набранными для похода на Карфаген. При этом Африку никому из новоизбранных магистратов провинцией не назначили (Liv. XXIX. 13–14). Подготовка к экспедиции шла полным ходом, когда над головой полководца разразилась гроза, едва не стоившая ему карьеры.
Беда подкралась к Сципиону с той стороны, откуда он не ждал. И виноват в этом только Публий Корнелий, и больше никто другой. Дело в том, что Сципион смотрел на своих легионеров не как на солдат республики, а как на собственных воинов. Полководец проявлял большую расточительность и щедро раздавал деньги как рядовому, так и младшему командному составу легионов (Plut. Cat. Maior. 3). Соответственно и воины смотрели на своего командующего как на человека, от которого зависит их благосостояние. Все это видел квестор Марк Порций Катон, служивший под командованием Сципиона. Подобное поведение полководца сильно раздражало Катона, для которого непререкаемым авторитетом был Квинт Фабий Максим Кунктатор. Избрав Фабия объектом для подражания, Марк Порций и вел себя соответственно. Квестор стал открыто обличать Сципиона в том, что он «губит исконную римскую простоту, ибо воины, не зная нужды ни в чем, привыкают к удовольствиям и изнеженности» (Plut. Cat. Maior. 3). Примечательно, что Катон обвинял Сципиона не в нецелевом расходовании государственных средств, а в сознательном разложении армии. Дело стало принимать серьезный оборот.
Узнав о происках Катона, Сципион вызвал к себе поборника старинной добродетели и заявил, что, «на всех парусах идя навстречу войне, он отнюдь не нуждается в таком чрезмерно аккуратном квесторе – ведь не в деньгах, а в подвигах ему придется отчитываться перед римским народом» (Plut. Cat. Maior. 3). Марк Порций был вынужден замолчать, но, как только оказался в Риме, немедленно рассказал обо всем Кунктатору. Вдвоем они выступили против Сципиона, обвиняя полководца, «что он бросил на ветер огромные деньги и вел себя как мальчишка, пропадая в палестрах и театрах, точно не на войну, а на праздник приехал» (Plut. Cat. Maior. 3). Трудно сказать, как долго пришлось бы Катону и Фабию Максиму убеждать сенаторов в справедливости своих обвинений, если бы события в городе Локры не подтвердили их слова.
В 205 г. до н. э. римляне отбили у карфагенян город Локры на Бруттийском полуострове. Сципион специально прибыл с Сицилии на материк и лично руководил операцией по взятию Локр. После того как в город вошли римляне, Публий уехал обратно на остров, оставив в Локрах своего любимчика, легата Племиния. Это был редкостный негодяй, алчный и бесчестный человек. Он ограбил почитаемый локрами храм Персефоны, обложил жителей города поборами и занимался откровенным вымогательством. От командира не отставали подчиненные. По сравнению с римским господством владычество пунийцев показалось горожанам золотым веком: «римские гарнизонные солдаты настолько превзошли карфагенских преступностью и корыстолюбием, что казалось, будто соперничали они не в умении воевать, а в порочности. И начальник, и солдаты вытворяли все, на что толкает бедняка ненависть к богачу: сами горожане, их дети и жены претерпевали неописуемые надругательства» (Liv. XXIX. 9). Ситуация ухудшалась с каждым днем.
Кроме отряда Племиния, в Локрах находились легионеры военных трибунов Сергия и Матиена. Когда легионеры трибунов заступились за одного из горожан, между римлянами произошло жуткое побоище, воинов Племиния жестоко избили и прогнали в казарму. Взбешенный легат вызвал трибунов к себе и приказал их высечь. В разгар экзекуции появились легионеры трибунов, отбили своих командиров, избили ликторов Племиния и схватили легата. Взбешенные творившейся несправедливостью, они пытали Племиния, отрезали ему нос и уши, после чего бросили истекающего кровью военачальника. Придя в себя, Племиний отправил гонца на Сицилию, и через несколько дней Публий Корнелий появился в Локрах. Полководец не стал разбираться в тонкостях дела, для него главным было, что пострадал лично преданный ему человек. Обвинив во всем трибунов, Сципион распорядился взять их под стражу и отправить в Рим для судебного разбирательства. После чего вернулся на Сицилию.