гневые задачи, что приводило к снижению точности огня.
В «Отчете за операцию 23-й Артиллерийской Красносельской Краснознаменной дивизии прорыва» сообщается ряд интересных подробностей о комплектовании дивизии личным составом. Отмечалось, что офицерский состав, прибывавший на должность командиров взводов, «был подготовлен и достаточно опытен, что дало возможность их сразу же направить в бой в период проводимых операций». Командиры от уровня дивизиона и выше также имели хорошую подготовку и опыт практического командования (11, л. 20).
При выбытии из строя командиров батарей артиллерийские части теряли центральную фигуру боя и ощущали значительную потребность в качественном пополнении. Вместе с тем пополнение на должности командиров батарей вызывало значительные нарекания. Отмечалось, что «они не имели достаточной подготовки и опыта для использования их командирами батарей, так как последние, будучи ранее политработниками и пройдя небольшой курс переподготовки, большого практического опыта в командовании батареями не получили». Нередко они отстранялись и переводились на нижестоящие должности (11, л. 20).
Несмотря на большую насыщенность боевых порядков пехоты противотанковой артиллерией и артиллерией прямой наводки, ее действия были недостаточно эффективны. Начавшаяся распутица препятствовала передвижению орудий. Открытый характер местности делал расчеты ПТО и орудий прямой наводки мишенями для танков и артминометного огня. Возможности 45-мм и 76-мм орудий по поражению бронетехники противника, находящейся в укрытиях и ведущей огонь с расстояния 2 км, были низки. Артиллеристы были недостаточно обучены вести борьбу с бронетехникой во время контратак. Позиции ПТА и орудий прямой наводки были недостаточно оборудованы и замаскированы.
Отмечались тактические ошибки командиров артиллерии дивизий – не учитывалась танкоопасность направления. ПТА зачастую развертывалась в болотистых местах, малопроходимых для танков. Была не изжита тенденция размещать ПТА впереди артиллерии полков, приводившая к излишним потерям. Вследствие этого к моменту встречи с танками и САУ противника ПТА ослаблялась (3, л.42).
Слабое взаимодействие с пехотой и артиллерией снижало эффективность действий танков. Неподавленная советской артиллерией противотанковая оборона и активные действия танков и САУ противника сковывали действия советской бронетехники.
31 марта, вследствие плохой подготовленности танковых частей к преодолению водных преград и недостаточного взаимодействия с саперам танки не смогли участвовать в развитии успеха пехоты.
Командиры танковых частей недостаточно вели танковую разведку местности и противника. Так, незнание командирами подвижной группы обстановки привело к неожиданному столкновению 2 апреля с опорным пунктом Яванова. Попав под огонь противника, подвижная группа понесла ненужные потери.
Недостаточная маневренность на поле боя, необученность вести огонь с ходу, незнание ПТО противника – приводили к излишним потерям танковых частей (3, л.42).
Инженерные части не смогли мобилизовать все возможности для подготовки исходного плацдарма. Инженерные войска еще в подготовительный период были неправильно использованы. Так, 12-я ИСБр была придана мелкими подразделениями командирам стрелковых полков и батальонов, которые использовали их для отрывки траншей в районе переднего края и строительства полковых и батальонных КП. Эти работы должны были выполняться пехотой, полковыми и дивизионными саперами (2, л. 85).
В ходе наступления они не всегда быстро и четко выполняли задачи по инженерному обеспечению захваченных позиций и подготовки НП. Занятые нашими войсками сооружения противника, которые было невозможно использовать для своей обороны, не уничтожались. Противник в результате успешных контратак мог использовать их вновь (2, л. 86).
Инженерным войскам не удалось навести 60-тонные мосты через р. Многа. Основную задачу – дорожное обеспечение войск, – инженерным войскам полностью выполнить не удалось. Причинами были их раздробленность и использование их на работах, которые должны были выполняться силами пехоты и полковыми саперами.
Вместе с тем, по мнению командования 67-й армии, инженерные войска в основном справились со своими задачами (3, л.43).
Командир 291-й сд генерал Зайончковский Василий Казимирович.
Главным недостатком в действиях авиации было отсутствие взаимодействия с артиллерией, танками и пехотой в нанесении ударов по наиболее сильным очагам сопротивления. Штаб 13-й воздушной армии не выслал командиров эскадрилий и штурманов в наземные части, с которыми они должны взаимодействовать. Наземные части недостаточно четко обозначали передний край, не знали опознавательных сигналов «свой самолет». В 67-й армии плохо было организованно взаимодействие с авиацией. Штурмовики 13-й ВА четыре дня подряд наносили удары по своим войскам, нанеся значительный урон. Истребительная авиация недостаточно эффективно прикрывала наземные части от налетов бомбардировщиков. Своя авиация поддержки действовала небольшими группами 3–6 самолетов, за исключением удара 31 марта, нанесенного силами 40 бомбардировщиков Пе-2 (3, л.43).
Что касается управления войсками и взаимодействия, то наступательные бои показали, что командиры и штабы всех уровней удовлетворительно справились с планированием боя, организацией взаимодействия в начале боя, материальным и боевым снабжением. В период с начала артподготовки и до выхода к шоссе Псков-Остров управление войсками и взаимодействие на всех уровнях осуществлялось без затруднений. В последующие дни были выявлено несколько недостатков в управления войсками и во взаимодействии:
а) В управлении дивизия – штакор характерно было рассовывание офицеров штаба по различным заданиям, в результате чего штабы сводились до положения регистраторов фактов и органов запоздалой информации. Вследствие неправильной организации работы штабов терялось управление войсками, а это вызывало запоздалое реагирование на изменившуюся обстановку (123 ск 13–15.4);
б) Слабым местом в управлении боем оказалась подготовка НП сп и сд при продвижении боевых порядков вперед. НП, по существу, не оборудовались, а подчас обозначались командиром, находившимся в данном месте /224 сд/, а из этого следовало, что командир за полем боем не наблюдал и не мог своевременно влиять на исход боя. Имелись случаи замедленного реагирования на поведение противника со стороны командиров и штабов, так, например, командиру 18 сд 2.4.44 г. из радиоперехвата было известно, что противник готовит налет бомбардировочной авиации и танковую атаку на КОРОВЬЕ СЕЛО, но благодаря медленному реагированию штаба части получили предупреждения с опозданием;
в) Ввод в бой резервов запаздывал, иногда проходил без достаточных мер маскировки, целыми подразделениями на виду противника, в силу чего части несли потери от арт. – мин. огня противника на подходе, так, например, резерв командира 53 гв. сд при вводе его в бой подвергся сильному огневому воздействию, понеся до 30 % потерь;
г) Взаимодействие пехоты с артиллерией, отработанное перед прорывом на местности общевойсковыми и артиллерийскими командирами, в первый день носило конкретный характер. Установившаяся практика совместного пребывания во всех звеньях на НП пехотных и артиллерийских командиров ходом боя целиком себя оправдала. Однако артиллеристы не всегда своевременно удовлетворяют заявки пехоты (например, на правом фланге 46 сд две пушки противника с открытых ОП в течение 30 минут, безнаказанно со стороны нашей артиллерии, наносили ущерб нашей пехоте). При смене боевых порядков артиллеристы много времени тратят на раскачку по отыскиванию новых целей. До сих пор еще не изжита вредная пауза между концом артподготовки и началом атаки пехоты, которая не во всех частях прижималась к линии своих разрывов не дальше 200 м (3, л.44).
Выводы по наступлению 14–15 апреля
В ходе этого наступления, помимо вышеуказанных причин, таких как работа артиллерии по площадям, ее неспособность подавить огневую систему врага; медленный бросок пехоты и не ведение огня с хода, слабое управление боем офицерами, недостаточное информирование вышестоящих штабов о ходе боя и т. д., были и иные (10, л. 2).
На боевые действия в наступлении 14–15 апреля сильно повлияла погода. Отчет 311-й сд сообщает: «Выход на исходное положение производился в очень сжатый период времени, при наличии совершенно непроезжих дорог и сильного обстрела противника, даже глубинных районов. В результате чего большая часть артиллерии дивизии или отстала, или встала на невыгодные позиции, достаточного количества боеприпасов подвезено не было. Боеприпасы в период операции доставлялись только вьючно. Обоз отстал». Войска не смогли занять исходные позиции к намеченному сроку наступления – 13 апреля.
Весенняя распутица оказывала влияние и на действия танков, отчет 311-й сд указывает: «Наши танки очень слабо маневрировали по размякшей местности». Кроме того, пехотинцы подметили, что советские танки «были слабы в борьбе с фердинандами и поэтому не давали должного результата».
Отчет 268-й сд также отмечает влияние распутицы на действия танков: «…большая часть самоходных орудий застряла в грязи и до переднего края противника не дошла». Это касалось также пехоты, которой «грязь и весенняя распутица не давали… сделать быстрый бросок вперед и выйти из зоны заградительного огня противника» (8, л. 206).
Ворвавшиеся на передний край подразделения не расширяли фронт прорыва, стремительно прорываясь в глубину, в результате чего попадали под огонь с фланга.
Построение боевого порядка дивизий 110-го ск было такое же, как в предыдущем наступлении: в первом эшелоне штурмовой батальон, за ним линейные. В первом эшелоне два полка, а третий во втором эшелоне.
В этот раз штурмовым батальонам не удалось прорвать оборону врага. Противник разгадал тактику построения боевых порядков штурмового и линейного батальонов в два эшелона и построил свой огонь методом отсечного огня по линейным батальонам, не допуская их движения за штурмовыми батальонам (5, л. 25).