«В противном случае, – утверждал Модель, – ворота в Западную Германию будут открытыми». (См.: Уилмот Ч. Битва за Европу.)
Ранним утром 11 сентября 1944 года американская разведывательная группа незаметно пересекла немецкую границу и первой вступила на территорию Германии в районе городка Прюм, расположенного в земле Рейнланд-Пфальц. Тем самым соединения западных союзников оказались у ворот рейха. Теперь можно было начинать вторжение в глубь Германии.
Начало конца на Востоке
Менее чем через три недели после начала 6 июня вторжения союзников на Западе, 22 июня 1944 года, в третью годовщину операции «Барбаросса», Красная армия, в свою очередь, перешла в крупномасштабное наступление, начав операцию «Багратион».
Битва в Белоруссии по задействованным в ней силам была похожа на вторжение англо-американцев, но происходила на Восточном фронте. Красная армия, насчитывавшая 2,5 миллиона солдат в своих 185 дивизиях[1], начала наступление против 500 000 немецких солдат группы армий «Центр», не располагавших абсолютно никакими танковыми соединениями[2]. Незадолго до этого все танковые дивизии группы армий «Центр» были переброшены на юг, в район действия группы армий «Южная Украина», где Советы для ввода противника в заблуждение имитировали стратегическое сосредоточение и развертывание крупных сил. Отдел Генерального штаба сухопутных войск «Иностранные армии Востока» генерала Гелена оказался не в состоянии раскрыть эту грандиозную мистификацию советского командования. Так началось крупномасштабное советское наступление, которому немецкая сторона не могла противопоставить соответствующие силы и средства обороны. Это наступление закончилось полным разгромом группы армий «Центр» и позволило Красной армии в течение всего лишь нескольких недель выйти к границам Восточной Пруссии и на рубеж реки Висла.
В ходе этого стремительного наступления Красная армия продвинулась дальше на запад почти на 600 километров. Она добилась такой победы, о которой маршал Сталин не мог даже и мечтать.
Под смертоносным ураганным огнем 45 000 орудий и градом бомб и снарядов с 4500 самолетов, вступивших в бой в первый день наступления, и под гусеницами устремившихся вперед стальных ударных клиньев из 6100 танков и самоходных артиллерийских установок погибла целая немецкая группа армий. Были полностью разгромлены 28 немецких дивизий, насчитывавшие в своих рядах около 350 000 военнослужащих[3].
Своевременная перегруппировка сил и оставление укрепрайонов, которые Гитлер приказал защищать до последнего солдата, могли бы предотвратить такую ужасную катастрофу. Вместо этого в жертву были напрасно принесены 350 000 немецких солдат и открыт путь противнику на запад вплоть до границ Восточной Пруссии (и рубежа Вислы, где советские войска создали ряд плацдармов).
Еще 20 июня ни Гитлер, ни его советники не верили в возможность нового советского крупномасштабного наступления на участке группы армий «Центр». Даже донесения о крупномасштабной передислокации советских войск, поступавшие с этого участка Восточного фронта, считались в ставке фюрера «ложными» и призванными «лишь ввести германское командование в заблуждение».
Верховное командование вермахта было абсолютно убеждено в том, что новое русское наступление может произойти только на участке группы армий «Южная Украина». Но все оказалось лишь военной хитростью русских, которые с помощью большого числа поездов с составами порожних вагонов инсценировали переброску по железной дороге на южный участок Восточного фронта крупных воинских соединений.
В конце концов, по предложению генерал-фельдмаршала Моделя, крупные танковые соединения были сняты с участка фронта группы армий «Центр» и переброшены на юг в распоряжение главнокомандующего группой армий «Северная Украина» с целью мощным ударом урегулировать положение в районе Ковеля. 8 танковых дивизий и 2 моторизованные дивизии должны были на участке фронта группы армий «Северная Украина» помешать противнику, «который перебросил сюда свои крупные силы, прорваться через Лемберг (Львов) и Варшаву к Кёнигсбергу и тем самым окружить как группу армий „Центр“, так и группу армий „Север“, а также перерезать все их пути сообщения и подвоза».
Как оказалось, германские военачальники сильно заблуждались на этот счет, так как маршал Сталин никогда не считал свою Красную армию способной осуществить такую крупномасштабную и грандиозную военную операцию. (Даже операция «Багратион» на участке фронта группы армий «Центр» проводилась с целью «продвинуться вперед примерно на 150 километров».)[4]
Из-за абсолютно неверной оценки сложившейся обстановки группу армий «Центр» лишили почти всех танков и трети сухопутных войск.
Генерал-фельдмаршал Буш, главнокомандующий группой армий «Центр», пояснял, что тем самым его лишили всякой возможности противодействовать сосредоточению вражеских сил и средств на направлении главного удара перед его фронтом путем своевременной передислокации своих моторизованных частей.
4 июня 1944 года командование группой армий «Центр» указывало в своей оценке противника на то, что локальные сосредоточения сил и средств Красной армии перед немецким фронтом в любое время могут быть увеличены путем передислокации новых крупных вражеских соединений. Поэтому следовало рассчитывать на то, что во многих местах Восточного фронта противник будет предпринимать атаки с постоянной сменой направления главного удара, «чтобы тем самым добиться сковывания немецких сил».
19 июня 1944 года командование группой армий «Центр» докладывало о том, что на участок фронта перед 9-й армией противник подтянул крупные резервы, в число которых входили и танковые соединения. В частности, было обнаружено появление 33-й гвардейской армии у селения Рясна Могилевской области и 11-й гвардейской армии у шоссе юго-восточнее Витебска, а также 5-го стрелкового корпуса близ реки Суходровка. Кроме того, сообщалось, что в районе Смоленска появилась 5-я гвардейская танковая армия.
Все это однозначно указывало на то, что противник намеревался провести на участке фронта группы армий «Центр» не удары с целью сковать противника, а готовился к крупномасштабному наступлению. То обстоятельство, что численность русских военно-воздушных сил перед группой армий «Центр» достигла 4500 машин, было еще одним верным признаком предстоящего в ближайшем будущем крупномасштабного наступления Красной армии.
Тем не менее Главное командование сухопутных войск (ОКХ) все еще оценивало сложившуюся обстановку иначе. Начальник оперативного отдела Генерального штаба сухопутных сил, полковник Генерального штаба Хойзингер 14 июня выразил мнение, что «как и прежде, противник нанесет свой главный удар на Украине». А удары, наносимые по войскам групп армий «Центр» и «Южная Украина», якобы будут лишь атаками с целью сковать силы противника. В том же духе высказался и генерал-фельдмаршал Кейтель, который на совещании национал-социалистического офицерского актива, состоявшемся 20 июня 1944 года, безапелляционно заявил: «Советы перейдут в наступление только тогда, когда западные союзники со своими вооруженными силами вторжения сумеют добиться оперативного прорыва в Нормандии. Тогда направление главного удара советских войск будет приходиться на южный участок Восточного фронта, в Галиции».
Группа армий «Центр» со всеми своими 38 дивизиями, среди которых не было ни одной танковой, занимала позиции на протяженной дуге фронта, обеспечивая лишь редко занятую линию обороны[5]. Кроме того, 6 дивизий были обречены на верную смерть в тех городах, которые Гитлер избрал в качестве крепостей и которые немецкие войска были обязаны защищать до последнего солдата: в Витебске находились 3 дивизии, и по одной дивизии дислоцировались в Орше, Могилеве и Бобруйске.
Но что же мог сказать по этому поводу отдел военной разведки Германии, абвера, «Иностранные армии Востока» (12-й отдел Генштаба сухопутных войск), который напрямую подчинялся Главному командованию сухопутных войск? Где были его прославленные мастера шпионажа и агенты разведки, которые, как предполагалось, должны были проникнуть в русские штабы всех уровней?
Точно так же, как их коллеги из отдела Генерального штаба сухопутных войск «Иностранные армии Запада» перед вторжением союзников, так и они оказались не в состоянии – или не имели возможности – распознать значительные изменения перед фронтом группы армий «Центр». Ведь то, что там происходило, не было простой передислокацией каких-то дивизий или корпусов. Там к линии фронта подтягивались целые армии; на полевые аэродромы, расположенные вблизи линии фронта, перебазировались крупные соединения самолетов разных воздушных армий. Неужели все это происходило совершенно незаметно для наших так превозносимых всеми разведчиков?
Что случилось с 12 000 солдат немецкой радиоразведки, от внимания которых якобы ничто не могло ускользнуть? Были задействованы 10 штабов батальонов связи, 10 рот дальней радиоразведки и столько же рот ближней радиоразведки. Затем к ним были добавлены еще 5 рот ближней радиоразведки. Неужели при таком чрезвычайно интенсивном радиообмене между четырьмя русскими фронтами и между воздушными армиями они не услышали ничего подозрительного?
А как же согласованная операция 240 000 русских партизан, которые в ночь на 20 июня своими 10 500 подрывами железнодорожных и телефонных линий положили начало советскому наступлению и полностью парализовали железнодорожное движение и телефонную связь в районе между Днепром и Березиной, как раз на участке фронта группы армий «Центр»?
В журнале боевых действий германского вермахта нет никакой отметки, что донесение подобного рода было передано дальше по инстанции. На участке фронта шириной 700 километров утром 22 июня 1944 года (а в некоторых секторах и с опозданием до двух суток)