Марк ЛанскойБитые козыри
Пролог
Они покинули старую Землю, когда под угрозой краха оказался «последний бастион демократии и частного предпринимательства». Армада звездолетов доставила их на чудесную планету, очень похожую на покинутую родину. Поэтому ее также назвали Землей, светило, украшавшее небосклон, – Солнцем, а единственный спутник нарекли Луной.
Инициатором переселения был самый богатый человек «последнего бастиона» Сэм Кокер I. Это он призвал всех белых, богобоязненных, уважающих собственность людей бежать из мира, зараженного ядовитыми идеями социального и расового равенства.
– Все это быдло, которое именуется человечеством, – восклицал Кокер, – потеряло совесть и страх. Кровь белой элиты смешалась с кровью черных, желтых, красных недочеловеков. Выродки хотят отнять у нас дарованное нам всевышним право богатеть и управлять миром. Мы сделали все возможное, чтобы спасти нашу цивилизацию, нашу веру в бога и в кредит. Мы пытались выжечь гнезда сатанинской ереси, но они возрождались из пепла. Мы уничтожали слуг дьявола, восставших против законности и порядка, но их становилось все больше. Мы терпели одно поражение за другим и сейчас загнаны в угол. У нас один выход – плюнуть на эту погрязшую в грехах планету и отречься от людского рода, обреченного судом господним на адские муки. Нас ждет прекрасный, никем не заселенный мир. Там нетронутые леса и степи, моря и реки, залежи золота и алмазов, угля и нефти.
Там не будет цветных ублюдков и красных смутьянов. Каждый из вас станет владельцем всего, что сможет захватить и удержать. Только животворная сила конкуренции будет двигать людьми и отсеивать слабых от сильных, лентяев от трудолюбцев. Наша славная демократия станет еще совершенней. Чтобы никто не навязывал свои бредовые мысли свободному человеку, мы не допустим никаких партий, профсоюзов и других ловушек для легковерных душ. Каждый будет сам себе партия, сам себе вождь. Каждый будет. иметь право построить свою радиостанцию, издавать свою телегазету и агитировать за самого себя. За каждым останется священное право иметь и применять оружие. Я призываю всех, кто хочет быть богатым и свободным! За мной, братья! К новым мирам и вечному благополучию!
Не один миллион предпринимателей, авантюристов и просто искателей приключений, людей разных национальностей и вероисповеданий доверились Кокеру и вместе с домочадцами погрузились в звездолеты.
Новая планета не обманула их ожиданий. Переселенцы энергично стали осваивать ее богатства и создавать общественный строй, который так долго процветал и так плохо кончил на старой Земле. Свою прародину они вообще предали забвению, чтобы даже воспоминание о былом не омрачало эры благоденствия.
Однако недолго длились мир и согласие между колонистами. Росло население новой Земли, и еще быстрее росли аппетиты свободных захватчиков. Начались споры и раздоры из-за «жизненного пространства», богатых недр, выгодных рынков. Заговорило оружие. На разных континентах обособились народы и образовались суверенные государства. Ожили старые национальные и религиозные предрассудки…
Виток за витком совершала история. И минуло не одно столетие, пока развернулись события, которым посвящено наше повествование.
Часть перваяХрам херувимов
1
Очередные гонки по трассе Земля – Луна – Земля отличались от всех предыдущих тем, что в них впервые участвовала женщина.
Доктор Лайт включил спортивный канал космовидения и со спутанными чувствами нежности, грусти, тревоги следил за последними приготовлениями к старту. Естественно, что все телекамеры, лишь мельком показав гонщиков-мужчин, сосредоточились на Маргарэт. Крупными стереоскопическими планами демонстрировалась вся процедура переодевания, когда Маргарэт, словно забыв о том, что на нее смотрят миллиарды глаз, с беспечностью женщины, оставшейся одной в спальне, сбрасывала с себя все верхнее и нижнее, критически обозревала в зеркале свою фигуру, принимала душ и не спеша облачалась в доспехи космической гонщицы.
Захлебываясь азартом соучастия, телерепортер Фред Биллинг знакомил зрителей со спортсменкой. Называл он ее при этом не по имени, а «прекрасная Рэти» – прозвищем, присвоенным ей еще в студенческие годы.
– Смотрите, как спокойно прекрасное лицо самой богатой невесты и самой отважной девушки в мире! – призывал Фред. – Рэти не знает, что такое страх. Вы уловили тень сожаления в ее глазах… Это и понятно! Ведь она расстается с бельем «Годфужер компани», которое неизменно облегает ее обольстительное тело. Но это ненадолго. Вернувшись победительницей, прекрасная Рэти снова наденет лучшие в мире вещи «Годфужер»… До вас доносится аромат тонизирующего душа из морской воды и косметических средств «Шмальц корпорейшн». Он поможет очаровательной гонщице сохранить свежесть и бодрость на протяжении всей миллионнокилометровой трассы.
С нарастающим восторгом Фред перечислял названия фирм, финансировавших гонки.
Прежде чем скрыться в кабине корабля, Рэти улыбнулась и лениво взмахнула рукой.
Вот так же девять лет назад смотрела она на Лайта в течение целого часа, когда случайно забрела в аудиторию, где он развивал свои мысли. Ее уже тогда называли колдуньей и уверяли, что она способна увлечь любого мужчину. Лайт запомнил ее глаза и не очень удивился, когда в тот же вечер снова увидел ее в своем оптитроне. Она сказала:
– Я сейчас к вам приеду и надеюсь, что не пожалею об этом.
Весь вечер она заставляла Лайта думать вслух и слушала внимательно, с непритворным восхищением. А ее короткие, большей частью уместные реплики доказывали, что она не только слушает, но и кое-что понимает.
– Мне понравилось ваше изречение, – сказала она, – «Человек не венец творения, а примитивная, хрупкая и далеко еще не завершенная конструкция». Эта мысль не так глупа, как может показаться.
– Последней фразой охарактеризовал вас один наш общий друг, – улыбнулся Лайт.
– Дэви Торн, – догадалась Рэти, – импозантно оформленная дрянь. Вернемся к вашей мысли. Если я вас правильно поняла, вы намерены вместо нынешних людишек создать нечто новое, более совершенное.
– Вы меня плохо поняли, Рэти. Никого «вместо людей» я создавать не собираюсь.
– Очень жаль. Из-за чего тогда весь шум?
– Вас это действительно интересует?
– Еще один такой вопрос – и я рассержусь. Если вы думаете, что я пришла, чтобы для разнообразия переспать с мыслителем, то это хотя и делает честь вашей проницательности, но еще не исчерпывает моих интересов.
– Я боюсь, что вы слушаете меня только из вежливости.
– Этой добродетелью я не страдаю. Или говорите серьезно, или я вас пошлю к черту.
– Пеняйте на себя… Хотите знать, с чего все началось? Ну, не самое начало, а почти…
– Разумеется.
– После разных злоключений у меня вдруг появилось свойство, которому и названия не найти… Иногда… Обычно это случалось по ночам в абсолютной тишине. Меня со всех сторон обступали звуки. Близкие и далекие, даже самые далекие, которых я никогда не слышал и слышать не мог. До меня доносились… Я слышал плач маленьких детей, больных детей, терзаемых наследственными недугами, бактериями, вирусами, токсинами, всем, что сотворила эта милая природа. И еще – как скулят, томимые голодом и жаждой, детеныши животных. Я слышал хруст костей, перемалываемых зубами более ловких хищников. Мне мешали спать стоны и хрипы женщин, мужчин, страдающих от боли и грязи умирания…
Лайт остановился, словно прислушиваясь к тем же неотступным звукам. Заметив на лице Рэти выражение испуга, он улыбнулся:
– Не бойтесь. Я рассказываю о том, что было. Эти галлюцинации давно исчезли.
– Врете! – откликнулась Рэти. – Вы и сейчас слышите эту симфонию смерти… И заставили услышать меня.
– Может быть, сменить пластинку?
– Не нужно. В вашем исполнении мне эта музыка нравится.
– Нормальные люди не должны слышать того, что слышал я. Иначе они перестанут быть нормальными. У них даже выработался особый механизм защиты – этакие заглушки… Это отражено в моем законе эмоционального воздействия.
– Я о нем не слыхала.
– Он еще не вошел в учебники, – серьезно отметил Лайт. – Состоит из двух положений. Первое: «Любое событие воспринимается человеком через призму его личных интересов».
– Я бестолкова и нуждаюсь в иллюстрациях.
– Ну, примеров сколько угодно! Каждый день происходят катастрофы, люди убивают друг друга. Но все это производит на вас меньше впечатления, чем какое-нибудь пустяковое происшествие, причинившее вам личную обиду. Равнодушие к судьбам посторонних – обычное явление, неужели его нужно иллюстрировать?
– Не нужно. Второе положение?
– «Сила эмоционального воздействия обратно пропорциональна времени и пространству, отделяющим человека от этого события». Например. Если сегодня погибнет ваша любимая собачка, это расстроит вас больше, чем известие с другого континента, что в этот же день погибло сто тысяч человек, или воспоминание об утрате близкого родственника, происшедшей десять лет назад. Когда пространство или время достаточно отдалены, любые, самые ужасные события оставляют людей равнодушными. Так мы воспринимаем, а точнее – забываем уроки истории. Мне этот закон помогает многое понять в поведении людей. Вы не со гласны со мной?
– Очень миленький закон. Но вы, кажется, ему неподвластны?
– Да, казалось бы, одолевавшие меня звуки нарушали этот закон. Никакого отношения к моим личным интересам они не имели и были безмерно далеки. Но это противоречие – мнимое. Симфония боли и смерти будила во мне не эмоции, а мысли. Именно тогда я пришел к окончательному выводу, что ненормальна вся жизнь, все бытие. Потому что критерии нормальности выводятся разумом, а природа действует без мысли, без плана, без цели, по своим, стихийно сложившимся, бездушным законам… Отсюда все и пошло…
– И вы решили начать с ней борьбу?