Точно, точно!.. И те три параллельные царапины на щеке Александры… Это ж она его, Колодникова, полоснула… даже еще женаты не были… Чуть ли не при первом знакомстве, когда она из себя черт знает что строила… спичку к заднице не поднеси!..
Тут перед расфокусировавшимися глазами Колодникова возник какой-то смутный предмет, оказавшийся стопкой в корявых Борькиных пальцах.
- Прими, - сурово повелел электрик. - Не нравится мне, слышь, как у тебя морда дергается… И закусывай давай!..
- То есть это что же?.. - сдавленно спросил Алексей, беря стопку дрогнувшей рукой. - Значит, и Костик этот… из второго подъезда… Мне опер сказал, череп в двух местах проломлен, монтировкой по башке били…
Борька мрачно кивнул.
- Сам и проломил кому-то, - ворчливо отозвался он со вздохом. - Да у всех у них, кто за рулем, либо монтировка под сиденьем наготове, либо палка резиновая…
За окном еще раз вспыхнуло и громыхнуло. Колодников тихонько застонал и, морщась, выцедил водку. Лекарство пьют с таким выражением. Честно сказать, беспомощно прозвучавший вопрос насчет Костика Алексей задал по одной-единственной причине - лишь бы протянуть время. Однако способность соображать уже возвращалась, хотя лучше бы она этого не делала.
- Что же это, Борька? - еле слышно выдохнул Алексей. - Как же теперь?..
И опять он спросил не о том. Вернее - о том, но тут же пошел на попятный, в последний момент подменив один вопрос другим.
Борька крякнул и негромко выругался.
- Хреново теперь, Петрович, - сказал он в сердцах. - И не просто хреново… Ты когда из дому сейчас выскакивал - двенадцати не было, так?.. А плюха твоя тебе где вернулась?
- Возле стойки… Ну, где ковры выколачивают…
Борька присвистнул и надолго замолчал, уйдя в тревожное раздумье.
- Чуть ли не у подъезда, короче, - с тоской проговорил он наконец. - Раньше-то - как было?.. С полпервого до часу ночи и только в самой арке… Я ж тебя в тот раз не зря доставал-то! Проверить хотел…
- Это когда ущипнуть просил?.. - с замиранием догадался Алексей.
- Ну! Того, правда, так и не нашел, кто щипал… Поймал потом алкаша одного, ну, и он мне, слышь, за бутылку по уху себя смазать разрешил… Легонько, конечно… Мне ведь тоже, знаешь, уродоваться потом неохота было…
- И согласился… алкаш этот?.. - Алексей тоже понизил голос.
- А то нет? За бутылку-то!.. Выписал я ему плюху, выхожу ночью во двор… И только-только в арку сунуться нацелился - бац мне по уху! А пять минут первого на часах… То есть тогда уже все это дело пошло разрастаться, понял?.. А уж как ворота поснимали… - Борька махнул рукой и безнадежно вздохнул. - Сначала двор перемкнуло, а там, глядишь, и весь район накроет… Ты телевизор-то - как? Смотришь?..
- А что там?
- Что-что!.. - с досадой сказал электрик. - Москва уже о нас передает. Разгул преступности, то-се… Это, будь уверен, всех ментов на ноги поднимут, по ночам патрулировать начнут. А менты - ну, сам прикинь! У них же каждый, пойми, замаран… Даже если он и не убивал никого до смерти - все равно ведь ногами топтал, дубинкой чистил что ни день!.. Работа у них такая… И вот ты прикинь, Петрович: прослужил ты, скажем, лет десять в ментовке - и как все это разом на тебя вернется!.. Да сдохнешь тут же, кто ж такое выдержит?.. А там, не дай Бог, комендантский час объявят - нос на улицу не высунем… А то и стрелять начнут - с дура ума…
Колодников почувствовал, что задыхается, просунул руку за горловину свитера, рванул вместе с воротом рубашки. Треснула материя, отскочила пуговка…
- Ты погоди… - хрипло выговорил Алексей. - Ты… ты мне вот что скажи… Что это? Конец света, что ли?.. Второе пришествие?..
Сам испугался своих слов и притих. За окном ослепительно полыхнуло, гром выдержал паузу - и оглушил, раскатился.
- А оно тебе интересно? - недовольно спросил Борька, переждав долгий грохот за окном.
Колодников заморгал.
- Т-то есть…
- Конец света, конец света… - передразнил Борька. - Ты гляди, как бы тебе самому конец не пришел! А свет - он, знаешь, сам о себе позаботится…
- Нет, но… - пришибленно пробормотал Алексей. - Ты же два года уже… Ну, чуть меньше там… полтора… И-и… ни разу не задумался: что вообще происходит?..
Борька еще раз вздохнул, потом как бы невзначай огладил болтающиеся на груди крестики, ладанки и прочие амулеты. Покосился сердито.
- Знаешь, что я тебе, Петрович, скажу? Не нашего это ума дело… Нам с тобой главное - что? Что мы с тобой оба… Ну, как это сказать?.. Ну, вроде как очистились. Нет за нами ничего, понял?.. А остальные пускай как хотят…
Алексей, казалось, не слышал. Медленным движением он снял очки и, бросив на стол рядом с банкой, неловко поднялся с табуретки. Выпрямился. Волосы - дыбом, глаза - незрячие.
- Мне отмщение… и Аз воздам… - запинаясь, с тихим сумасшедшим смешком выговорил он.
- Чего?.. - поразился Борька и тоже привстал, глядя на Алексея с откровенной тревогой.
Действительно, физиономия у Алексея Колодникова была в этот миг такая, что поневоле встревожишься. Сначала лицо его выражало ужас и только ужас, а затем вдруг озарилось шальной улыбкой, исполненной изумления и злорадства.
- Вот!.. - ликующе, со всхлипом выпалил Алексей и произвел вдохновенный, хотя и решительно непристойный жест - от локтя, сразу почему-то успокоивший электрика.
- Ты это кому? - с интересом спросил Борька и, все еще помаргивая, снова опустился на табурет.
- Им! - победно прорычал Колодников, стискивая кулаки. - Им, сукам! Что? Допрыгались, твари!.. Кру-тые!.. Ну и где вы теперь все будете?.. С бицепсами вашими, со стволами, с машинами у подъезда… Идешь - взглянуть на него боишься… Сволота, убийцы!.. Вот когда за все ответите! Крышка вам теперь, господа, крышка! Крышка!..
Ощерясь, он торжествующе ляпнул ладонью по кухонному столу, заставив все на нем подпрыгнуть и едва не разбив заодно свои же собственные очки.
- Выпьем! - рявкнул Колодников, хватая банку с надписью «Осторожно! Ядохимикаты!»
Дождь за окном почти стих. Оборвавшаяся напоследок молния расщепилась корнеобразно и ушла, надо полагать, сразу по нескольким грешникам…
Трудно, ох, трудно дались Алексею эти два в общем-то недлинных лестничных пролета между третьим и вторым этажами. И не в выпивке было дело, хотя коричневую банку со страшной наклейкой они с Борькой почти прикончили. Хмель не то чтобы улетучился - нет, он как бы прижух, затаился до времени, стоило Колодникову вспомнить про Александру. Как же теперь к ней подступиться-то, а?.. Сразу огорошить тем, что стряслось во дворе и вообще на белом свете, или все-таки попросить сначала прощения?..
«Тоже мне - воздаяние!.. - желчно мыслил доедаемый совестью Алексей, топчась в нерешительности на промежуточной площадке между этажами. - Да за такие дела в асфальте растереть мало… подонка!.. Жену ударить! Ну не сволочь, а?.. Надо же, пощечину ему вернули… Всего-навсего! Да я бы на их месте…»
А на чьем, собственно?
«Все-таки я неверующий… - уныло подумал он. - Раз такой вопрос задаю…»
Кое-как одолев оставшийся пролет, Колодников горестно взглянул на кривовато прибитый жестяной номер и осознал, что отпереть дверь собственной квартиры он пока не в силах. Потом перевел взгляд на испачканные в дворовой грязи туфли. Хорошо бы выйти из подъезда и помыть где-нибудь в луже… «Да-да, конечно! - обрадовался он. - Все-таки какая-никакая, а отсрочка…»
Дождь кончился, с карнизов и деревьев капало. Светящихся окон осталось совсем немного, во дворе было черным-черно. Алексей сошел с крыльца и двинулся по асфальтовой дорожке к той арке, что выводила на проспект. Глотнуть ночного воздуха и набраться решимости. Заодно и туфли отмоются…
Пока добрался до светлой каменной норы, ноги он промочил окончательно. Интересно, а это… ну, это вот… то, что вернуло ему оплеуху… Оно еще действует или уже нет? Борька говорил: раньше - до часу ночи, но это раньше… А теперь?
Колодников поежился и огляделся. Прямо хоть возвращайся к Борьке и проси, чтобы позволил ущипнуть… («Только больно, учти, до синяка…»)
- Мне ничего не грозит… - недоверчиво прислушиваясь к собственному голосу, с запинкой произнес Алексей. И еще раз, потверже: - Мне ничего не грозит…
Ошарашенно пожал плечами и вдруг тихонько засмеялся. Всю жизнь! Всю жизнь он боялся ударов, драк, крови… Скрывал свою трусость, стыдился ее… А стыдиться-то, оказывается, было нечего! Так-то вот, господа! Бог - не фрайер… Триста раз подумаете теперь, прежде чем кулак занести… или там на курок нажать… А то придумали! Чуть что: «Стрелять!.. Стрелять!..»
Впереди сияли мокрые асфальты проспекта. Алексей миновал арку и, выйдя на свет, оглядел хлюпающие при каждом шаге туфли. А, сойдет! Хотя… Колодников приблизился к луже под фонарем и, ступив в нее, слегка подрыгал левой ногой - ополаскивал каблук.
А ведь надо полагать, что сегодня ночью происшествий не было. А значит и не будет… до утра… Вон какая гроза прошла! И в самое-самое время: все по домам сидели, носа не высовывали. Впрочем… (Колодников тревожно призадумался.) Охранника и бывшего замполита Сергея Григорьевича накрыло ведь прямо в компьютерной… Стало быть, получается, что и стены не спасут?.. Освятить-то - забыли…
- Почему в нетрезвом виде?..
Алексей вздрогнул и обернулся. Приближающихся шагов он не услышал вообще. Да и немудрено: все вокруг капало и хлюпало. Блюстителей порядка было двое. Равнодушный мордоворот-сержант в сверкающей кожаной куртке и лопоухий мальчишечка неизвестного звания в не менее сверкающем мокром плаще с капюшоном. Надо же! Стоило кончиться дождику - тут же и повылезли. Как грибы… Ах да, мы ж ведь теперь - криминогенная зона… Ночной патруль…
Секунду Колодников непонимающе смотрел на подошедших, затем, осененный, стремительно оглянулся в сторону арки. Если менты разгуливают живехонькие и даже небитые - стало быть, и впрямь все уже кончилось… на сегодня…