- Я выполню вашу просьбу, - с усилием проговорил полковник.
Из вежливости он проводил гостя до самолета. Вблизи "лемминг" выглядел еще омерзительнее - сплошь был разрисован торговыми эмблемами удобрений и ядохимикатов.
- У меня не выходит из головы один ваш вопрос, - признался полковник. - О количестве голосов. Вы всерьез полагаете, что их несколько?
Гость искоса взглянул на него.
- А вы такой мысли не допускаете?
- Честно говоря, нет. Я еще могу поверить, что раз в тысячелетие на планете рождается какой-нибудь сверхтелепат, но поверить в то, что их народилась целая банда и что все они проживают в нашей стране…
- А где вы еще найдете другую такую страну? - с неожиданной злостью в голосе сказал контрразведчик. - Мы живем в постоянном страхе вот уже двадцать лет! Если не война - то ожидание войны! Не сегодня-завтра приобретем термоядерное оружие!
Казалось, продолжения не будет. Гость с недовольным видом следил, как его сотрудник и два технаря готовят машину к полету.
- Психиатрические больницы переполнены, - с горечью, как показалось полковнику, снова заговорил он. - Ежедневно возникают какие-то новые, неизвестные аллергии, нервные расстройства!.. Я не удивлюсь, если окажется, что за двадцать лет стресса люди начали перерождаться, что наружу прорвались способности, о которых мы и не подозревали!..
- Не берусь судить, - осторожно заметил полковник. - Но вы же еще сказали, что основной мотив голоса - недовольство, что он - неудачник… Здесь у вас, по-моему, накладка. Кто же его заставляет быть неудачником? С такими способностями! Подался бы в профессионалы, в гипнотизеры, жил бы себе припеваючи… не влезая в политику…
- Ну а если такой человек и сам не знает о своих способностях? - негромко сказал гость.
- То есть как не знает? - Полковник опешил. - Не знает, что разговаривал со мной? Что заглушил двигатели - не знает?
Гость, прищурясь, словно высматривал что-то в белой бетонной пустыне аэродрома.
- Прочтет утреннюю газету, взбеленится… - задумчиво проговорил он. - Начнет мысленно проклинать того, о ком прочел, спорить с ним, полагая, что собеседник - воображаемый…
- Что? - вырвалось у полковника. - Так он еще вдобавок ни в чем не виноват?
Гость пожал плечами.
- Наше с вами счастье, полковник, что никто из них не может разозлиться надолго. Их хватает от силы на полчаса, а дальше - отвлекло насущное: служба, семья…
Видно было, что полковник потрясен.
- Как же вы его… Как же вы их будете искать? - проговорил он, глядя на контрразведчика чуть ли не с жалостью. - У вас просто нет шансов! Это же все равно, что вести следствие против господа бога…
Контрразведчик ответил ему невеселой улыбкой.
- Мне нравится ваше сравнение, - заметил он. - В нем есть надежда. Если помните, следствие против господа было как раз проведено очень удачно… Так вы уж, пожалуйста, не забудьте о моей просьбе, полковник…
На улицах столицы шелестели утренние газеты. Они падали в прорези почтовых ящиков, они развертывались с шорохом в кафе и аптеках, серыми флагами безумия реяли они в руках мальчишек-разносчиков.
Только что открылись киоски. Возле одного из них стоял вчерашний гость полковника и, судя по всему, лететь на этот раз никуда не собирался. Надо полагать, из каких-то его расчетов следовало, что голос сегодня объявится именно в столице.
Контрразведчик купил утреннюю газету, хотя с содержанием ее ознакомился еще вчера вечером. Он всматривался в лица. Лица были утренние, серые. Серые, как газетный лист.
Докеры, служащие поспешно отходили от киоска и бегло проглядывали заголовки. О вчерашнем наступлении - ни слова, будто его и не было. На первой странице - сообщение о том, что министр обороны подал в отставку по состоянию здоровья.
Произойди такое пятнадцатью годами раньше, столица бы задрожала от хохота и возмущенных выкриков. Теперь же - ни звука, только тревожный бумажный шорох да отчаянные, как перед концом света, выкрики газетчиков-мальчишек.
В соседнем кафе задержали седого господина в очках: он, не отрываясь от статьи, достал и поднес ко рту приборчик, оказавшийся при дознании коробкой с импортными пилюлями.
Были задержаны также несколько полуграмотных субъектов: эти, читая газету, усиленно шевелили губами, словно бранились шепотом.
А вскоре дошло и до анекдота: на восточной окраине арестовали своего брата-агента - у него была рация нового типа.
Но ведь где-то рядом в толпе двигались и настоящие носители голосов - издерганные, запуганные, злые, не отличимые от остальных, сами не подозревающие о своей страшной силе. Уткнувшись в газету, они читали о том, что вчера его превосходительство господин президент подписал контракт на постройку в стране первого реактора, способного производить сырье для термоядерных бомб.
Оставалось вглядываться в лица.
Никто не делился мнениями. Случайно встретившись взглядами, отворачивались или заслонялись газетой.
Над плечом каждого незримо стоял вежливый господин из контрразведки.
Многие, наверное, мысленно проклинали президента, мысленно спорили спим, но как определить, кто из них носитель голоса? А что если… ВСЕ?
Мысль была нелепая, шальная; тем не менее контрразведчик побледнел и выронил газету.
Страх и бумажный шорох вздымались над столицей невидимым облаком. Страх и бумажный шорох. Казалось, что вот сейчас нервное напряжение достигнет предела и город, серый город-паук с его министерствами и тайными канцеляриями, - разлетится в пыль!..
- ТЫ, ПРЕЗИДЕНТ ЧЕРТОВ! - раздался высокий от бешенства голос.
Его превосходительство господин президент подскочил в кресле и схватился за кнопку вызова личной охраны.
СИЛА ДЕЙСТВИЯ РАВНА…
- А ну попробуй обзови меня еще раз козой! - потребовала с порога Ираида. - Обзови, ну!
Степан внимательно посмотрел на нее и отложил газету.
Встал. Обогнув жену, вышел в коридор - проверить, не привела ли свидетелей. В коридоре было пусто, и Степан тем же маршрутом вернулся к дивану. Лег. Отгородился газетой.
- Коза и есть!..
Газета разорвалась сверху вниз на две половинки.
Степан отложил обрывки и снова встал. Ираида не попятилась.
- Выбрали, что ль, куда? - хмуро спросил Степан.
- А-а! - торжествующе сказала Ираида. - Испугался? Вот запульну в Каракумы - узнаешь тогда козу!
- Куда хоть выбрали-то? - еще мрачнее спросил он.
- А никуда! - с вызовом бросила Ираида и села, держа позвоночник параллельно спинке стула. Глаза - надменные. - Телекинетик я!
- Килети… - попытался повторить за ней Степан и не смог.
- На весь город - четыре телекинетика! - в упоении объявила Ираида. - А я из них - самая способная! К нам сегодня на работу ученые приходили: всех проверяли, даже уборщицу! Ни у кого больше не получается - только у меня! С обеда в лабораторию забрали, упражнения показали… развивающие… Вы, говорят, можете оперировать десятками килограммов… Как раз хватит, чтоб тебя приподнять да опустить!
- Это как? - начиная тревожиться, спросил Степан.
- А так! - И Ираида, раздув ноздри, страстно уставилась на лежащую посреди стола вскрытую пачку "Родопи". Пачка шевельнулась. Из нее сама собой выползла сигарета, вспорхнула и направилась по воздуху к остолбеневшему Степану. Он машинально открыл рот, но сигарета ловко сманеврировала и вставилась ему фильтром в ноздрю.
- Вот так! - ликующе повторила Ираида.
Степан закрыл рот, вынул из носа сигарету и швырнул об пол. Двинулся, набычась, к жене, но был остановлен мыслью о десятках килограммов, которыми она теперь может оперировать…
В лаборатории Степану не понравилось - там, например, стоял бильярдный стол, на котором тускло блестел один-единственный шар. Еще на столе лежала стопка машинописных листов, а над ними склонялась чья-то лысина - вся в синяках, как от медицинских банок.
- Так это вы тут людей фокусам учите? - спросил Степан.
- Минутку… - отозвался лысый и, отчеркнув ногтем строчку, вскинул голову.
- Вы глубоко ошибаетесь, - важно проговорил он, выходя из-за бильярда. - Телекинез - это отнюдь не фокусы. Это, выражаясь популярно, способность перемещать предметы, не прикасаясь к ним.
- Знаю, - сказал Степан. - Видел. Тут у вас сегодня жена моя была, Ираида…
Лысый так и подскочил.
- Вы - Щекатуров? Степан… э-э-э…
- Тимофеевич, - сказал Степан. - Я насчет Ираиды…
- Вы теперь, Степан Тимофеевич, берегите свою жену! - с чувством перебил его лысый и схватил за руки. - Феномен она у вас! Вы не поверите: вот этот самый бильярдный шар - покатила с первой попытки! И это что! Она его еще потом приподняла!..
- И опустила? - мрачно осведомился Степан, косясь на испятнанную синяками лысину.
- Что? Ну разумеется!.. А вы, простите, где работаете?
Степан сказал.
- А-а… - понимающе покивал лысый. - До вашего предприятия мы еще не добрались. Но раз уж вы сами пришли, давайте я вас проверю. Чем черт не шутит - вдруг и у вас тоже способности к телекинезу!
- А что же! - оживился Степан. - Можно.
Проверка заняла минут десять. Никаких способностей к телекинезу у Степана не обнаружилось.
- Как и следовало ожидать, - ничуть не расстроившись, объявил лысый. - Телекинез, Степан Тимофеевич, величайшая редкость!
- Слушай, доктор, - озабоченно сказал Степан, - а выключить ее теперь никак нельзя?
- Кого?
- Ираиду.
Лысый опешил.
- Что вы имеете в виду?
- Ну, я не знаю, по голове ее, что ли, стукнуть… Несильно, конечно… Может, пройдет, а?
- Вы с ума сошли! - отступая, пролепетал лысый. И так, бедняга, побледнел, что синяки на темени черными стали.
- Сходи за картошкой, - сказала Ираида.
Степан поднял на нее отяжелевший взгляд.
- Сдурела? - с угрозой осведомился он.
- Я тебе сейчас покажу "сдурела"! - закричала она. - Ты у меня поговоришь! А ну вставай! Разлегся! Тюлень!