– И что вы сделали дальше?
– Ничего, перевернулась на другой бок и заснула.
– Вам было всё равно, куда уходит ваш муж ночью?
– В принципе да. Такие у нас были отношения, – проговорила она неопределённо.
– Какие такие? – уточнил следователь.
И она сказала то, что думала, – он сам толком не жил и мне не давал.
– И вы решили исправить ситуацию кардинальным способом?
– Ничего я не решала!
– У вас нет предположений, куда мог пойти ваш муж?
– Нет.
– Ваш муж имел врагов?
Она пожала плечами, – о бизнесе я вам уже сказала.
– А вне бизнеса?
Она устало вздохнула.
– Но вы можете назвать хоть кого-то?
– Из тех, кого я знаю, только я и его сын от первого брака.
– С сыном он тоже ссорился?
– Да и очень часто.
– Из-за чего?
– Из-за денег.
– То есть?
– Сын просил постоянно денег. Отец давал редко. Чаще отказывал.
– Почему?
– Потому что считал, что не обязан содержать, как он выражался, лоботряса до пенсии.
– А где работал сын?
– Насколько мне известно, нигде.
– Значит, убить из-за денег мужа могли вы и его сын?
– Ерунда! Я знала, что по завещанию он не оставил денег ни мне, ни сыну.
– Он вам сам об этом говорил?
– И не раз.
– И вы поверили?
– Да. Он всегда выполнял свои обещания.
– А сыну он говорил о своих намерениях?
– Думаю, да.
– И сын поверил ему?
– Не знаю, спросите у него сами.
– А какие отношения были у вашего мужа с его первой женой?
Тюрина повела плечами, – насколько мне известно, никаких. Они даже не перезванивались.
– Об этом вам тоже сказал ваш муж?
– Нет, Юрий! Он кричал отцу, – ты с матерью прожил больше двадцати лет, а теперь даже эсэмеску на день рождения не пришлёшь! Жаба душит?
– А ваш муж?
– Отмалчивался. Он считал, что при разводе расплатился сполна, купив им квартиру и дав какие-то деньги.
– Вы с мужем, когда-нибудь говорили о его бывшей жене?
– Нет. Только один раз, разозлившись на меня, он выкрикнул, – зачем я осёл разошёлся с Жанкой.
– Может быть, он и прав, – вырвалось у следователя.
– В том смысле, что если бы ваш муж остался со своей первой женой, то мог бы спокойно дожить до глубокой старости, – пояснил Наполеонов.
– Что вы за чушь несёте?! – возмутилась Татьяна.
– Не скажите…
Она нервно передёрнула плечами.
– Алиби, насколько я понимаю, у вас нет, – задумчиво проговорил следователь.
– Издеваетесь? Какое алиби? Я спала в собственной квартире в своей постели.
– Опрометчиво вы поступили.
– Что?!
– Вам следовало бы пойти за мужем и уговорить его не высовывать ночью из дома нос.
– Он меня всё равно бы не послушал, – отмахнулась Тюрина.
– Я вынужден попросить вас поехать со мной.
– Куда?
– В морг.
– Зачем?
– Посмотрите на мужа. Вдруг это не он…
– Он! – выкрикнула она, – вы же прекрасно знаете, что это он!
– Я с ним не имел чести быть знакомым, – галантно напомнил следователь.
– Так его же опознали соседи.
– И тем не менее. Собирайтесь! Хотя…
– Что хотя?
– Сейчас идёт вскрытие.
Тюрина схватилась руками за горло.
– Ну, ну, – сказал следователь, – выпейте ещё водички. Из дома никуда не отлучайтесь. За вами приедут ближе к вечеру и проводят вас.
– Я не хочу! – выкрикнула женщина.
Наполеонов сделал вид, что не услышал её, попрощался и вышел.
Тюрина с рыданиями выбежала из кухни, но входная дверь за следователем уже захлопнулась.
Глава 3
Следователь тем временем решил лично навестить Жанну Тюрину и поговорить с её сыном.
– Но Тюрина, скорее всего уже на работе. Так что поговорить сначала придётся с Юрием. Наполеонову было важно увидеть его первую реакцию. Если же поехать на работу к Жанне и поговорить сначала с ней, то она непременно позвонит сыну и предупредит его.
Дом на Долматова 38, оказался не такой уж и новостройкой.
– Хотя, всё правильно, пока Тюрин жил с новой женой, дом набирал возраст, хоть и незначительный, двор озеленялся. Вон, какие стройные синие ёлочки вымахали с торца. А спереди поднялись ввысь тополя.
На газонах весело пестрели однолетники на фоне кудрявой зелени отцветших в мае пионов и ещё не зацветших хризантем.
В доме было два подъезда. Возле каждого лавочки с изогнутыми спинками. Но ни на одной из них ни души.
– Видно, в доме живут продвинутые старушки, – подумал про себя Наполеонов, – на лавочках не сидят, языки не чешут, за соседями не следят. Для следствия от этого одно огорчение. Ладно, пойдём другим путём.
Он подошёл к одному из подъездов и набрал первый пришедший в голову номер.
– Вам кого? – отозвался через некоторое время запыхавшийся мужской голос.
– Интересно, отчего я его оторвал, от беговой дорожки или от утреннего секса, – хмыкнул про себя Наполеонов, а вслух проговорил, – у меня бандероль для Тюриных.
– Так они живут в другом подъезде! Ну, ты мужик даёшь! Я из-за тебя чуть со стремянки не сверзился! Думал Светка пришла!
– Извини, я не Светка, – и, не удержавшись, спросил, – а что ты на стремянке делал?
– Как что? Светильники вешал!
– А. Яркого тебе освещения! – пожелал Наполеонов, и, не дожидаясь ответа, нажал на кнопку отключения.
Подойдя ко второму подъезду, он снова не стал набирать номер нужной ему квартиры, набрал 20. Отозвался детский голос, – вам маму?
– Нет, деточка, это почта, открой, пожалуйста.
Что-то щёлкнуло, и дверь открылась.
– Детей, конечно, обманывать не хорошо, – укорил сам себя Наполеонов, – но что делать.
Он решил не вызывать лифт и подняться по лестнице своим ходом.
На площадке между первым и вторым этажом его впечатлила здоровенная пальма в кадке.
На одной из её верхних веток он заметил… обезьяну!
Наполеонов протёр глаза, присмотрелся, обезьяна, конечно, игрушечная. Но рожи она строила как живая.
На площадке между вторым и третьим этажами рос фикус. И сбоку чуть наискосок на подставке притулились две фиалки – голубая и розовая. Обе махровые. Наполеонов сунул нос в первую из них. Но фиалка ничем не пахла.
Наконец третий этаж и квартира 11.
Наполеонов нажал на звонок.
– Ты чего сначала позвонить не могла? – раздался голос из-за двери и она распахнулась.
– Так это не ты! – выдохнул здоровенный детина, обдав его перегаром.
– Я это я! – Твёрдо заявил Наполеонов и упёрся пальцем, как он считал в грудь парню, на самом деле в пупок – гражданин Тюрин Юрий Дмитриевич?
– Ну, – хмыкнул парень, слегка наклоняя голову и с интересом рассматривая Наполеонова, – а ты кто? Гном Гномыч?
– Я следователь Александр Романович Наполеонов.
– Ух, ты!– дурашливо воскликнул Тюрин младший, – от горшка два вершка, а уже шишка на ровно месте! Следователь он! А я папа Римский! – парень ударил себя в грудь кулаком и покачнулся.
– Велика Федора, да дура! – рявкнул Наполеонов и затолкал парня в прихожую.
– Ты, чего дяденька, толкаешься! – скис парень.
– Иди, иди, разговаривать с тобой буду.
– А я с тобой не буду! Ещё и маменьке пожалуюсь!
– И правда, шалопай, – вздохнул следователь.
– Кто шалопай? Я?
– Ты, ты. Двигай, давай ластами!
– Куда двигать?
– На кухню, например.
– Ты что голодный?
Доброму человеку Наполеонов бы сказал, – я всегда голодный, но шутить с Тюриным младшим он не собирался, поэтому не удостоил его ответом.
Наконец, они оказались на просторной кухне.
Наполеонов недолго думая, затолкал парня на угловой диван, а сам поставил табуретку так, чтобы мимо него и мышь не проскочила, и уселся напротив свидетеля или подозреваемого. Следователь этого пока не решил.
– Когда вы видели своего отца в последний раз?
– После дождичка в четверг, – ухмыльнулся Юрий.
– Дождь у нас шёл накануне, и как раз сегодня в час ночи у нас уже был четверг.
– Да, что ты говоришь? – растянул рот в дурашливом оскале Тюрин.
– И где ты взял нож?
– Какой ещё нож? – начал кипятиться Юрий.
– Тот, которым убил отца.
– Что ты тут городишь?
– Городят огород, а я веду допрос.
– Чей допрос! Погоди! – Тюрин младший замахал руками, – говори толком! Ты зачем сюда вообще припёрся?
– Не ты, а вы.
– Вы? Ладно, пусть вы. Чего тебе, то есть вам от меня надо?
– Я хочу знать при каких обстоятельствах и по какой причине вы убили своего отца?
– Спятил, что ли?! – Тюрин попытался вскочить с дивана. Но у него ничего не вышло. Наполеонов зажал парня, как мышь мышеловка. Несмотря на свой маленький рост, следователь обладал завидной силой.
– Пусти меня! – заверещал Парень.
– Сиди смирно и отвечай на вопросы.
– Какие ещё вопросы?!
– Повторяю, – при каких обстоятельствах и по какой причине вы убили своего отца?
Тюрин теперь смотрел на следователя ошарашено.
– Ты, то есть вы хотите сказать, что мой отец мёртв?
– Я об этом уже сказал.
– Но как же я теперь жить буду? – Тюрин прижал ладони к лицу и зарыдал в голос. Крупные капли просачивались сквозь его пальцы и капали ему на грудь и на колени.
– Всё! Довольно истерики! – рявкнул Наполеонов.
От неожиданности Тюрина замкнуло. Рыдать он перестал, но зато принялся икать.
Наполеонов чертыхнулся, поднялся с табуретки, нашёл в шкафу стакан, налил в него воды из-под крана и вручил Тюрину, – пей!
Парень послушно выпил .икота прекратилась.
– Успокоился? – спросил следователь.
Тот, молча, кивнул и принялся буравить его глазами.
– Сморгни, – велел Наполеонов.
– Чего?
– В гляделки играть со своей подружкой будешь.
– С какой подружкой?
– Которую ты ждал.
– Я Сашку ждал. Он обещал пиво принести.
– Самому лень сходить?
– Он мне должен.
– Ладно, оставим Сашку в стороне. Где ты был сегодня ночью с двенадцати до трёх?