– Можно.
И вдруг вскрикнула гневно, – чтоб они провалились в тартарары!
– Это не выход, – обронил Наполеонов.
– Что? – не поняла женщина.
– Если провалятся эти дружки, то ваш сын найдёт новых, – пояснил следователь.
Она, не мигая, смотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Всё дело в вашем сыне, – добавил он.
– Наверное, вы правы, – согласилась она, опуская глаза вниз, и всхлипнула, – но я не знаю, что мне с ним делать, – неожиданно всхлипнула она.
Наполеонов тоже не знал и поэтому промолчал.
– А у вас есть его фотография? – спросила Жанна Тюрина.
– Чья фотография? – не понял следователь.
– Моего мужа.
– А разве у вас нет его фотографий?
– Нет, я имею в виду с места преступления, – нетерпеливо взмахнула она рукой.
– Вообще-то есть. Но я не хотел бы вас пугать.
– Меня теперь уже ничего не испугает, – решительно заявила она.
– Ой, ли, – подумал следователь, – но фотографии достал и разложил на столике перед Тюриной.
Она протянула к ним руку. Взяла одну фотографию, другую, третью.
Наполеонов заметил, что она что-то пристально на них рассматривает.
И спросил, – что-то не так?
– Не так? – переспросила она машинально.
– Вы заметили что-то необычное? – уточнил он.
– Да. Это наш нож!
– Ваш?
– Да, да! Наш!
– Из вашего дома?
– Да! Но не из того, где мы живём с Юрой. А из нашего старого дома, где мы когда-то жили втроём.
И видя, что он не совсем её принимает, принялась объяснять, – когда мы разошлись с Димой, он купил нам квартиру. Я вам уже рассказывала!
– Помню.
– Но Дима купил нам не только квартиру, но и дал денег на мебель и всё, всё остальное. Вы понимаете?
– Не совсем.
– Мы с Юрой ушли из прежней квартиры без всего! Только со своим бельём и носильными вещами. Теперь понимаете?
– Понимаю. Все вещи и ножи, в том числе остались в квартире, где Тюрин стал жить с Татьяной?
– Да!
– И вы уверены, что этот нож из квартиры вашего бывшего мужа?
– Абсолютно.
– Вы не ошибаетесь?
– Это легко выяснить, стоит только сравнить остальные ножи с этим, – она ткнула указательным пальцем в фотографию.
Наполеонов только сейчас обратил внимание на её ногти. Они были коротко острижены и покрыты бледно-розовым перламутровым лаком.
– Спасибо, Жанна Сергеевна, – проговорил Наполеонов и заметил, что женщина неожиданно сникла.
– Что с вами? – спросил он.
– Ничего, – она поджала губы.
– Ваш сын часто бывал у отца? – спросил следователь, догадавшись о причине изменения её настроения.
– Вот именно! – воскликнула Жанна Сергеевна, – Юра опять попадает под подозрение.
– Однако, под ещё большим подозрением оказывается Татьяна Тюрина. Тем более, в отличие от вашего сына, у неё нет алиби.
– Нет? – оживилась женщина.
– Откуда же ему взяться, – пожал плечами следователь, – ночью она спала в своей постели и была дома одна.
– Но иначе ведь и быть не могла, – то ли констатировала, то ли спросила Жанна.
– Пожалуй…
– Вы меня простите, – проговорила Жанна, – но…
– Что но?
– Я не верю, что Татьяна могла убить Диму.
– Не верите? – изумился следователь.
– Не верю, – покачала головой Жанна.
– Ну, знаете, только и смог выговорить Наполеонов.
Сам он уже мысленно был в доме Дмитрия Тюрина и думал о том, что навряд ли нож мог прихватить кто-то из гостей. Скорее всего, это всё-таки сделала нынешняя жена. А что? Поссорились, муж хлопнул дверью и ушёл. Она схватила нож и за ним. Можно квалифицировать, как в состоянии аффекта.
Невольно Наполеонов вспомнил известного в городе адвоката Яна Белозерского.
– Вот уж, кто мастер, отмазывать своих клиентов, ссылаясь на аффект, особенно дамочек и всяких обиженных. И у него это так ловко получается!
– Что с вами? – Жанна дотронулась до рукава следователя.
– Простите, задумался.
– А Юра…
– Что Юра?
– Вы его не подозреваете?
– На этот вопрос я смогу вам ответить только тщательно проверив его алиби.
– Проверяйте, – согласилась Жанна.
По её успокоенному лицу, Наполеонов догадался, что сама Жанна уверена в алиби сына.
И она обронила, словно подтверждая его слова, – как я рада, что он был в клубе!
– Да?
– Конечно, я против его гулянок! Но не в этот раз! Если бы Юра был дома, то его алиби могла бы подтвердить только я. А вы бы словам матери не поверили и трепали бы его изо всей мочи! – горячо проговорила женщина.
– Может быть, вы и правы, – согласился следователь.
– Конечно, права! – воскликнула она и тут же осеклась, – простите.
– Не за что, – он осторожно дотронулся до её руки и легонько погладил её.
Жанна удивлённо следила за его действиями.
И тут уж впору было извиняться ему.
Но Наполеонов извиняться не стал, – он только подумал, улыбнувшись про себя, – какое счастье, что мы живём не в Штатах, а в Матушке России. У нас можно смотреть на женщин и даже дотрагиваться до них, жалея и желая поддержать.
Жанна поняла жест следователя правильно и благодарно ему улыбнулась.
Глава 4
На следующее утро, на опознание была приглашена Татьяна Тюрина. Хотя, как такового опознания и не требовалось, просто следователь хотел увидеть реакцию женщины.
Татьяна держалась стойко, только слегка побледнела и крепко сжала губы, словно боялась издать восклицание или стон.
После опознания Наполеонов повёз женщину в следственный комитет, где допросил её под протокол.
Татьяна повторила всё тоже самое, что говорила следователю в первый раз.
И тут он выложил перед ней фотографии с места преступления.
На одной из них увидел арку, точно парящую в воздухе, чертыхнулся, выругал про себя Легкоступова и быстро убрал фотографию.
Остальные пододвинул поближе к Тюриной, давая ей возможность получше их рассмотреть.
Но у него создалось такое впечатление, что женщина их не видит.
Нет, смотреть-то на них Татьяна смотрела, но не видела в упор.
Как ей это удавалось неизвестно.
– Вам ничего не показалось странным на этих фотографиях? – спросил Наполеонов.
– Странным? – переспросила она и ответила, – на них всё странное.
– То есть?
– Неправильное, – уточнила она.
– Я вас не понимаю.
– Что же тут не понимать? Был человек, хороший или плохой неважно. Но он жил, дышал, ходил по земле. У него были желания, цели. А теперь его нет! Поэтому на этих фотографиях всё неправильно! – выкрикнула она неожиданно громко.
– Хорошо, – быстро сказал следователь, – пусть всё на них неправильно. Но есть ли на этих фотографиях что-то знакомое вам?
– Мне всё на них знакомо, – ответила Тюрина.
– Уточните.
– Муж, двор и даже эта арка и перегоревший фонарь.
– А нож?
– Что нож?
– Нож, который торчит в спине вашего мужа, вам знаком? – спросил он жёстко.
– Я не знаю, – растерялась она.
Наполеонов достал улику, запечатанную в целлофан, и выложил перед свидетельницей, – а теперь вы его узнаёте?
– Не знаю, – пролепетала она, – для меня все ножи одинаковы.
– Ой, ли, – не поверил следователь.
– Что вы хотите от меня? – вскрикнула она.
– Я хочу, чтобы вы мне сказали этот нож с вашей кухни или нет.
– Я ещё раз вам повторяю, что не знаю.
– Вы каждый день держите в руках свои ножи.
– На этом ноже есть отпечатки моих пальцев? – внезапно пошла она в атаку.
– Нет. Убийца стёр отпечатки пальцев или действовал в перчатках.
– Вот видите!
– Что я вижу?
– Моих отпечатков там нет!
– Я вам объяснил, что там нет ничьих отпечатков. Сейчас даже малые дети знают, что отпечатки оставлять нельзя. Вставайте!
– Зачем?
– Поедем к вам.
– Для чего?
– Вот ордер на обыск в вашей квартире.
– Что вы собираетесь там искать?
– Пока не знаю. Но всё что найдём наше.
– В смысле?
– В смысле улик.
Татьяна Тюрина вышла из кабинета следователя походкой механической куклы. Они спустились, сели в машину, а когда въехали в арку, Татьяна тихо заплакала.
Наполеонов гадал о том, что это знак признания или обычный человеческий страх.
В понятые пригласили соседей, молодого мужчину из одной квартиры и пожилую женщину из другой.
Оба они чувствовали себя скованно, было заметно, что мужчина сочувствует молодой соседке.
А женщина пару раз обронила сердито, – не надо было Диме разводиться с Жанночкой. Жил бы себе и жил.
– Вы что же считаете, что в смерти Тюрина виновата его жена? – уточнил следователь.
– Ничего я такого не считаю, – заявила дама, зыркнув глазами на Наполеонова, – только молодые девки никогда не доводят зрелых мужиков до добра.
– Так уж и никогда? – прогудел Незовибатько.
– Никогда! – подтвердила свою точку зрения соседка.
И никто не решился с ней спорить. Да и некогда было выяснять отношения с понятыми.
В квартире Тюриной было найдено ещё пять ножей, идентичных тому, которым был убит Дмитрий Тюрин.
Всё они будут отправлены на экспертизу.
Больше ничего интересного, не считая денег, драгоценностей и закрытого сейфа Тюрина.
Татьяна утверждала, что шифр сейфа ей неизвестен.
Решено было изъять весь сейф, чтобы над ним поработали специалисты. В нём могли находиться ценные сведения и улики. Забрали так же ноутбук покойного.
Татьяна не выказывала протеста. Она вообще ходила, как сомнамбула из одной комнаты в другую.
Наполеонову даже пришло в голову, что женщина умудрилась незаметно принять сильное успокаивающее средство.
Взяв с Тюриной подписку о невыезде, Наполеонов последним из всех покинул квартиру Тюриных.
Он уже стоял на лестничной площадке, как внезапно из квартиры вылетела Татьяна Тюрина и схватила его за рукав, – подождите! – закричала она.
– Что случилось? – спросил он.
– Зажигалка!
– Какая зажигалка?