Она лежала, вслушиваясь в перекличку шакалов, и чем дольше слушала их протяжные голоса, тем меньше эти странные, жутковатые звуки пугали ее.
Итак, о чем же хотят рассказать ей шакалы?
Может, о том, что в ее жизни произойдет неожиданная, крутая перемена?
Кэрол проснулась на рассвете, когда солнце еще не выкатилось из-за гор, и долина лежала, укрытая гигантской тенью, окутанная тонким голубым туманом.
Рядом с собой на подушке она нашла начатое вчера вечером письмо Дэвиду. К словам «Дорогой Дэвид» прибавилась только одна строка: «Ты не представляешь себе, как я здесь счастлива».
Она глубоко вздохнула, потянулась и легко, как мячик, подскочила на ноги. Ей хотелось поскорее посмотреть на мир за стенами комнаты.
Набросив легкий халатик, она вышла на веранду. Раннее утро заключило ее в свои прохладные объятия. Сосны, растущие во дворике гостиницы, были щедро украшены гирляндами из крупного, прозрачного бисера росы.
Возле дома хозяина, на длинной деревянной лавке сидели две женщины-индианки в пестрых пенджабских платьях. Увидев Кэрол, они улыбнулись ей и закивали головами.
Вскоре из дома вышел и сам хозяин – высокий, энергичный Жиль.
– Доброе утро! – крикнул он Кэрол. – Как вам спалось?
– Доброе утро, – ответила она. – Спала я чудесно. Спасибо.
– Вы наверняка хотите выпить чего-нибудь горячего: чаю, кофе, молока, шоколада?
– Шоколада, – не задумываясь, выпалила Кэрол.
Обращаясь к одной из женщин, Жиль что-то быстро проговорил на хинди, и женщина исчезла в доме. А через десять минут мальчик-слуга принес в комнату Кэрол большую чашку шоколада.
Кэрол уселась на кровать в позе лотоса и, обхватив руками горячую керамическую чашку, осторожно отхлебнула.
Может, по какой-то счастливой случайности, она сегодня проснулась в раю?
Она бросила взгляд на едва начатое письмо Дэвиду. Не беда, она закончит его вечером.
Имеет ли она право быть такой счастливой без него?
Перед завтраком Кэрол решила устроить себе прогулку – посмотреть, как поднимается солнце, окрашивая столпившиеся вдалеке вершины в нежно-розовый, красный, а потом в золотистый цвет. Такими она видела их вчера на холстах Рериха.
После долгой прогулки по единственной дороге Нагира она наконец почувствовала голод.
Куда пойти завтракать? Можно спуститься в Нижний Нагир и отведать хваленой паранты Сурендры. Можно позавтракать у Криса… В Нижний Нагир ей придется спускаться хороших полчаса, тогда как до кафе Криса рукой подать.
Она впервые за сегодняшнее утро посмотрела на часы, лежавшие в ее маленьком рюкзачке. Было только семь. Надо же, в какую рань она сегодня вскочила…
Крис наверняка в этот час еще спит. Но можно проверить, ведь ей все равно придется пройти мимо.
Кэрол шагала по дороге, мурлыча себе под нос простодушную, романтичную мелодию из какого-то индийского кинофильма. Она такое количество раз невольно слышала эту песенку в разных частях страны, что наивный мотивчик въелся ей в память и даже начал нравиться.
Она заметила Криса еще издалека. Он стоял на веранде своего кафе и что-то прилаживал к одной из деревянных подпор.
Если он сейчас поднимет глаза и увидит меня, то я иду завтракать к нему. Если нет – то в Нижний Нагир, к Сурендре.
И как только она подумала об этом, Крис оторвался от работы, поднял голову и посмотрел на дорогу.
Узнает он ее или нет? И в ту же секунду она увидела, как рука Криса взметнулась над его головой.
Кэрол помахала ему в ответ и свернула на тропинку, ведущую к «Рассвету».
– Доброе утро, леди Кэрол! Как поживает ваша живописная блузка?
Поднимаясь на веранду, Кэрол заметила, что он искренне, как ребенок, обрадовался ее появлению. Зеленые изумрудины глаз живо поблескивали.
– Привет, Крис. К сожалению, не знаю, забыла спросить ее об этом. Но боюсь, что она еще не осознала великой чести превратиться в предмет искусства.
– А вы – ранняя птичка. Надеюсь, составите мне компанию за завтраком, – сказал он, приглашая ее сесть за столик на веранде. – Ужасно не люблю есть в одиночестве.
– Я тоже. И уверена, что это бедствие постигает тебя не часто. Ты не против, если мы перейдем на «ты»? – спросила она.
– Как леди пожелает.
На Крисе были коричневые хлопчатобумажные брюки и белая футболка с вышитым на ней цветными шелковыми нитками буддийским орнаментом и надписью «Свободу Тибету». Под яркими лучами утреннего солнца Кэрол рассмотрела на его сильных руках мелкие золотистые веснушки.
Его телосложению мог бы позавидовать любой танцовщик из нашей труппы, подумала она.
– Я принесу тебе меню, – сказал Крис и метнулся в дом. Через несколько секунд он вернулся и положил перед ней раскрытое меню.
– Если ты заметила, это – вегетарианское кафе. Надеюсь, это не смущает тебя? Я сам вегетарианец и не готовлю мясных блюд, но терпимо отношусь к яйцам, – торопливо добавил он.
Кэрол чувствовала, что он слегка возбужден, и его возбуждение передавалось ей. Чтобы скрыть это, он пытался все время говорить.
– Я заметила это еще вчера. Путешествие по Индии заставило меня пересмотреть свою диету. В этой стране чаще встречаются вегетарианские рестораны и кафе, чем невегетарианские, – ответила она и быстро пробежалась глазами по меню. – Что ж, я буду омлет с грибами и помидорами, два тоста с маслом и зеленый чай. Кстати, вчерашнее рости было изумительным. И пирог тоже.
– Правда? Спасибо. Не часто услышишь от женщины похвалу в адрес своих кулинарных способностей.
– Не верю, потому что женщины любят, когда мужчины готовят и подают им еду. Может, только из зависти не слишком щедры на похвалы. Но я всегда считала, что мужчины – лучшие повара, чем женщины.
– Похоже, я плохо знаю женщин, – сказал он и быстро добавил: – Прости, но мне придется оставить тебя. Ненадолго. Итак, сначала я подаю тебе зеленый чай, верно?
– Верно.
А вот насчет незнания женщин парень явно приврал. С такой внешностью трудно сохранить целомудрие и неискушенность.
Он снова исчез.
Странный какой. Неужели он мечется вот так целый день, обслуживая голодных туристов? Должно быть, в нем море энергии и ему постоянно приходится ее контролировать.
Через пару минут перед Кэрол на столике возникли чашка и чайник. А Крис снова исчез.
Когда он опять появился с двумя тарелками омлетов и грудой золотистых тостов на подносе, Кэрол не удержалась и спросила:
– А у тебя бывают выходные? Или ты работаешь вот так изо дня в день без перерыва?
– Я могу устроить себе выходной в любой день, когда захочу. Иногда я на пару дней ухожу в горы с кем-нибудь из друзей. Еще люблю местные фестивали и ярмарки. В эти дни мое кафе закрыто, или кто-то из друзей хозяйничает вместо меня. А ты небось решила, что я свихнувшийся трудоголик?
Кэрол улыбнулась.
– Кто тебя знает…
– Просто я люблю быть в движении, или, скорее, по-другому не могу. Я с детства был непоседой и доставлял родителям немало хлопот. Трудно управляемый ребенок. – Но я никогда не мог делать то, что мне не нравится. Такова, видимо, моя природа, и с этим я ничего поделать не могу.
– А чем ты занимаешься в Англии? – снова спросила Кэрол, укладывая на тост кусочек сочного омлета. – Надеюсь, ты не сочтешь мое любопытство за грубость?
Однако ее назойливость, по-видимому, ничуть не смущала его.
– Я редко там бываю, – охотно ответил он. – Большую часть своей жизни я путешествую. Не могу долго сидеть на одном месте и не люблю. Незаметно обрастаешь паутиной привычек, жизнь теряет элемент непредсказуемости, авантюры. Ум становится сонным и ленивым. Я пробовал, но не смог. – Сказав последнюю фразу, он слегка помрачнел.
Видимо, нахлынули какие-то неприятные воспоминания, прочла по его лицу Кэрол. И решила отвлечь его.
– Так вот как ты постиг секреты интернациональной кухни. Скажи, ты профессиональный повар?
– В данный момент, да. Но не уверен, что останусь им, когда уеду из Индии через несколько месяцев.
– А что еще ты умеешь делать так же хорошо, как готовить еду?
Вопрос спорхнул с ее губ так легкомысленно и невинно, что она не сразу догадалась, что он прозвучал двусмысленно.
Крис усмехнулся и впервые за все утро посмотрел на нее долгим, откровенным, обволакивающим взглядом, как будто спрашивал: А ты действительно хочешь знать об этом, девочка?
О да, она не сомневается, что «этим» искусством он владеет не хуже, чем кулинарным. Но, черт побери, неужели он так прекрасно чувствует, что с ней происходит и чем полна ее голова?
Он заметил, как она сначала покраснела, потом побледнела и опустила глаза в тарелку.
– Видишь ли, – как ни в чем не бывало начал он, – путешествуя, можешь оказаться в самой непредвиденной и каверзной ситуации. Можешь, например, остаться без денег в чужой стране. Что делать? И тогда приходится быстро осваивать какую-нибудь практичную профессию, которая тебе по душе. Однажды на Гавайях, в одной подозрительной гостинице меня обокрали. Остались только паспорт, авиабилет и фотоаппарат. Уезжать мне не хотелось, потому что я пробыл там всего неделю. И вот я стал ходить по пляжам и фотографировать людей. Просто бродил и пытался поймать забавные или выразительные сценки. Самые удачные снимки я печатал и показывал тем, кого снимал. Многим нравились мои снимки, и они покупали их у меня. Так я прожил на Гавайях два месяца, зарабатывая на еду и гостиницу. И к тому же прекрасно проводил время.
– Я бы так не смогла, – уныло сказала Кэрол.
В этот момент они услышали рокот мотоцикла, доносящийся со стороны дороги. Мотоцикл с шумом въехал на лужайку и остановился. В долговязой фигуре мотоциклиста Кэрол узнала Клауса.
– Привет, привет! – прогрохотал Клаус, поднимаясь на ступеньки веранды. – Знакомые все лица! Рад видеть тебя, Кэрол. Как ты устроилась?
– Прекрасно. А ты, как я вижу, порой изменяешь своим традициям. Или у Сурендры сегодня не удалась паранта? – с улыбкой спросила она.