Смотри, какой остряк!
- Хватит трепаться, - оборвал его обладатель сильного акцента. Он сидел на переднем сиденье, такой маленький, щуплый, с крючковатым носом, который он прятал за поднятым воротником пальто, из-за чего здорово напоминал нахохлившуюся птицу. - Где Парамонов?
- Это вы мне? - Я тянула время, не имея ни малейшего понятия, что мне может дать подобная тактика.
- Тебе, тебе, - подтвердил крючконосый, - кому же еще?
- А почему вы думаете, что я это знаю? - Я немного отодвинулась от желтоглазого говоруна, который все еще обдавал меня крепким запахом перегара.
- Магомед, объясни ей, почему я так думаю. - Крючконосый кивнул тому, что сидел за рулем.
- Сейчас, - пообещал тот и полез за пазуху. Когда он вытащил оттуда руку, я увидела в ней пистолет, направленный прямо мне в лицо. - Нравится? - спросил он тихо.
Я уставилась на пистолет как загипнотизированная - Вижу, что нравится, - удовлетворенно хмыкнул он и для пущего эффекта чем-то щелкнул.
Похоже, мои приключения достигли апогея.
- Ну так где сейчас Парамонов? - снова спросил крючконосый.
- В морге на тридцать седьмом километре, - выдала я скороговоркой.
- Не правда, он живой, - отрезал крючконосый, - а вот ты можешь умереть.
В подтверждение его слов Магомед приставил мне дуло к переносице и немного им поворочал, словно собирался дырку просверлить.
Я молчала, потому что мне казалось, стоит открыть рот, как пуля из пистолета вылетит самопроизвольно. Я даже дыхание затаила, только в висках пульсировало: Алка, это Алка меня продала. Но могла ли я ее осуждать, когда у них такие методы убеждения. По сравнению с ними мистер Икс и его ребята просто Тимур и его команда. Кстати, уж не этих ли типов он имел в виду, когда рассуждал об одиозных личностях? Поди теперь, узнай...
- Так что, будем говорить или нет? - снова возник крючконосый. - Учти, Парамонова мы найдем, с тобой или без тебя, но тебе же лучше будет, если нам поможешь.
- Пусть он уберет пистолет, мне больно, - взмолилась я.
- Убери, - распорядился крючконосый и прибавил зловещим тоном специально для меня:
- Только это еще не больно.
Магомед беспрекословно подчинился и сунул пистолет за пазуху.
- Вы напрасно думаете, что я вас обманываю, он действительно умер... Его в милиции избили, и он умер, - переносица моя все еще горела, можно подумать, что дуло было из раскаленного железа. - Вы можете поехать на тридцать седьмой километр, там есть свалка...
- Не держи нас за дураков, - оборвал меня крючконосый. - Парамонов жив, и тебе это хорошо известно. Вот. - И он потряс перед моим носом .листом бумаги, который я сразу узнала. Это было парамоновское письмо. Сволочи, они шарили у меня по" карманам!
- Письмо написано десять лет назад, - пробормотала я. - И если вы его читали, то должны это понять.
- И все равно он жив, - заупрямился крючконосый, - потому что его недавно видели.
- Где? - испугалась я. Неужели он имел в виду Курский вокзал?
- В Новохатске, - лязгнул зубами крючконосый.
Услышав про Новохатск, я сразу приуныла, потому что поняла: сценарий, который я удачно разыграла с мистером Икс, здесь не пройдет. И что же мне теперь делать? А что я могу? Ничего! Парамонов наверняка уже на подходе к моему дому, а потому все безнадежно. Что бы я им ни плела, они легко его разыщут. Правда, есть еще один вариант, позволяющий оттянуть эту минуту. Хотя еще неизвестно, что я этим выиграю... А, была не была, попробую, а там видно будет. Только нужно вести себя как можно естественней, чтобы они мне поверили.
- Ну так что, и дальше будешь сказки рассказывать? - поинтересовался крючконосый. - Только учти, мы люди серьезные.
- А... А зачем он вам, можно узнать?
- Магомед! - Крючконосый снова повернулся к тому, что сидел за рулем.
Как только дуло уперлось в мою переносицу, я поняла, что подходящий момент наступил.
- Мы... Мы должны с ним встретиться. - Мои зубы выбивали непритворную и вполне убедительную дробь.
- Где?
- Возле Пушкина, на площади...
- Когда?
- Сегодня, в девять... - ляпнула я и ужаснулась, поскольку абсолютно не ориентировалась во времени. Бог знает, сколько я находилась в бессознательном состоянии, вдруг сейчас много позже девяти?
- Осталось двадцать минут, - тихо сказал Магомед.
- Гони! - отрывисто приказал крючконосый.
Автомобиль взревел и сорвался с места.
Клюнули, они клюнули! Я могла собой гордиться. Да и место встречи лучше не придумаешь, хоть я и сказала первое, что пришло в голову. На Пушкинской до глубокой ночи сшиваются толпы народа, и милиции там полно. Может, мне даже удастся удрать от этих типов, впрочем, судя по тем навыкам, что они продемонстрировали на Курском вокзале...
Мы уже неслись по Тверской, когда в кармане у крючконосого звякнул мобильник. Я сразу поняла, что ничего хорошего этот звонок не сулит. Так оно и оказалось.
Крючконосый приложил мобильник к уху, немного послушал и усмехнулся, глядя мне в лицо:
- Возле Пушкина, говоришь? А твой муж докладывает, что Парамонов сидит у него на кухне и пьет чай.
- Муж? Какой муж? У меня нет мужа! - возмутилась я и быстро осеклась. Да ведь он говорит о Борьке! О Борьке, который заложил Парамонова.
Глава 22
КАК ОСЧАСТЛИВИТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО
- Галчонок, прости меня, но у меня не было другого выхода. Они угрожали расправиться с Люськой, а она тут совершенно ни при чем, - шепнул мне Борька в прихожей.
В ответ я только презрительно усмехнулась и поискала взглядом эту самую Люсеньку - что-то ее не видно. Зато я увидела Парамонова, он и впрямь сидел за кухонным столом и пил чай из большой кружки с петухами. Когда-то я привезла эту кружку из Суздаля и подарила ее Борьке. Куцый парамоновский бушлат, придававший ему сиротский вид, лежал рядом, на табурете.
На ввалившихся в квартиру крючконосого и желтоглазого Парамонов не обратил ни малейшего внимания, зато, заметив меня, сначала застыл с кружкой в руке, а потом стал медленно подниматься с табурета.
Я предприняла последнюю попытку спасти его, заведомо обреченную на провал, и заявила:
- Да это не он... Какой же это Парамонов? Я не знаю этого человека!
Говоря это, я незаметно подмигивала Парамонову левым глазом, но он ничего не понял.
По его лицу пробежала то ли робкая улыбка, то ли судорога, а в глазах блеснули слезы.
- Галка, это ты, что ли? - спросил он растерянно.
Не могла же я ему сказать, что я - это не я. Поэтому я наплевала на окрики и бросилась к Парамонову, а он ко мне. Наверное, со стороны этот наш взаимный порыв выглядел трогательно, но вряд ли присутствовавшие при нашей встрече бандюги его оценили.
- Сиди, сиди. - Я присела рядом с Парамоновым и заглянула ему в лицо. На скулах у него были грязно-желтые пятна, такие остаются после синяков, а руки в ссадинах, притом что в общем и целом он очень мало изменился за прошедшие десять лет. Такая же худая мальчишеская шея, чуть впалые щеки и тонкий породистый нос с едва заметной горбинкой. Кажется, даже очки у него те же, только одно из стекол с трещиной посредине.
- Что с тобой случилось? - спросила я, изучая его лицо. Вид у него был более чем нездоровый.
- Я приехал, видишь, я приехал. - Парамонов схватил меня за руку. Ладонь у него была влажная и слабая.
- Я вижу, вижу, - кивнула я и вздрогнула, потому что рассмотрела у него на затылке, под коротко стриженными белокурыми волосами, корку запекшейся крови. - Скажи мне лучше, что у тебя болит?
- Душа. - Парамонов беззащитно улыбнулся, и я разглядела еще кое-что, от чего сердце мое болезненно сжалось. Свежую щербинку в ряду безукоризненных прежде зубов. Ну и сволочи же эти омоновцы!
- Ну все, голубки, поворковали - и будя, - в кухню просунулся гоготун-говорун и, подхватив Парамонова под мышки, поволок его в прихожую.
- Куда вы его тащите?! - отчаянно завопила я. - Разве вы не видите, он же болен!
- Не боись, - хрюкнул хохотун, - плохо ему не будет. Его в такой санаторий поместят, как падишаха.
- Отпусти, скотина! - Я повисла у него на спине и вцепилась ногтями в его бычью шею.
- Сучка! - взревел он и просто-напросто припечатал меня к стене своей широкой спиной.
Я рухнула на пол и заскулила. Не столько от боли, сколько от осознания того, что все мои жертвы были напрасными: мне не удалось помочь Парамонову, который, похоже, ничего не понимал в происходящем. Стоял посреди прихожей и озирался по сторонам, как ребенок, потерявшийся в универмаге. Крючконосый маячил за его спиной, у двери, укрывшись в поднятом воротнике по самую макушку, Борька с совершенно идиотским выражением лица подпирал стенку.
- Ну помоги же, что стоишь! - крикнула я ему.
Борька только беспомощно развел руками. Еще бы, он ведь Люсеньку свою спасал. Знал бы он, какая она беззащитная.
А желтоглазый говорун-хохотун уже подхватил Парамонова под мышки, а тот даже не сопротивлялся. По-моему, он ничего не понимал.
- Стоять! - рявкнула я. - Стоять, сволочи!
Мой крик заставил толстомордого вздрогнуть. Он даже Парамонова отпустил, обернулся и толкнул меня своей потной пятерней прямо в лицо:
- Ну когда ты уже успокоишься?
- Зачем он вам? Он же ничего не соображает, разве вы не видите? - Я поднялась с полу. - (Вы от него ничего не добьетесь, ничего... Оставьте его в покое, а я отдам вам его бумаги.
Стоило мне заговорить о парамоновских черновиках, как крючконосый высунулся из воротника и сверкнул маленькими алчными глазенками.
А я поспешила заручиться Борькиной поддержкой:
- Ты же помнишь, как мы ремонт делали? Нам газет тогда не хватило, зато на антресолях были бумаги, ну, вспомнил? И мы эти бумаги поклеили вместо газет, а на них обои.
Растерянная Борькина физиономия выражала не больше парамоновской, он только хлопал глазами и шумно дышал.