Правая нога вдруг уткнулась во что-то острое — похоже на металлическую перекладину. Боль молнией пролетела по телу. Бэзил стукнулся об угол, но, получив опору, резко оттолкнулся, перевернулся и почувствовал, что его руки зацепились за что-то гладкое. Нога. Он впился в нее и ногтями прорезал кожу до самого мяса. Тот, кто навалился сверху, упал в воду лицом.
Бэзил заорал: Help! Help! Пожилой полный венгр, висящий на желтом круге за деревянной перегородкой, отделяющей один отсек от другого, повернулся и с удивлением смотрел в его сторону.
Бэзил крепко держал его в воде. Тот сопротивлялся, но его голова то показывалась на поверхности, то опять уходила под воду. Бэзил давил и давил, собрав все силы. Мужчина молотил руками, выскользнул на расстоянии и вытащил голову на поверхность. Он хватал ртом воздух. Бэзил как клещами схватил мужчину за шею, утопил его голову, а потом, ухватив кусок живого мяса, стал выкручивать его, зажав между пальцами. Но скользкая нога вырвалась, и на поверхности опять появилась голова с застрявшими кусками грязи в волосах и коричневыми разводами по спине и торсу.
Понять бы еще: чья это морда? Конечно, Рыжий. Но зачем? Рыжий тоже сел на скамью, уйдя в воду по горло, шумно отплевывался и устало дышал, оглядывая свои царапины, из которых выделялись красные потеки, сразу превращаясь в грязно-фиолетовые ручьи.
— Тебя Виктор прислал? Ты че за мной охотишься, козел?
— Виктор? Нет.
— Почему нет? Он же тебя прислал? — Бэзил орал.
Подошел спасатель с вопросом, не нужна ли помощь, видимо, привлеченный кем-то из отдыхающих. Бэзил жестами показал, что все окей, повторил несколько раз.
Спасатель кивнул, поднял руки в знак одобрения и пошел обратно. Бэзил со всей силы пнул Рыжего под водой по голени, тот скривился. Бэзил пнул еще раз, стремясь попасть по тому месту, по которому уже бил.
— Быстро рассказывай. Прямо сейчас. Тебе что нужно, гаденыш? Я тебе устрою тут, в Евросоюзе. Мало не покажется.
— Ирка. Ирка попросила, — Рыжий вцепился руками в перекладину и теперь держался так, что, казалось, не отцепишь.
— Ирка? Так, выходим быстро, сейчас все расскажешь.
Они вдвоем вышли из корпуса, Рыжий шел рядом с Бэзилом, прихрамывая. Присели на скамью на аллее.
— Какого черта ты согласился меня прибить? То есть она — Ирка — реально хотела, чтобы ты меня убил? Утопил? Или что там еще?
— А что мне было делать? Я когда-то продулся в карты, жизни чуть не лишился. Ну, обратился к ней, а она выручила. Мы с ней давно знакомы — я на ее отца работал. Послушай, — Рыжий вдруг затараторил, — ты же понимаешь, я не киллер! Отказываться не стал, подумал: ладно, где-нибудь в темном месте тебя прибью. Думал, легко получится.
— А вот эти игры с лежаками, тарелками — это что было?
— Да так. Поиздеваться. Помучить слегка.
— А ты вообще в курсе, за что она меня так? — Бэзил смотрел на людей, выходящих с озера.
— Ну, особо не посвящала, я думал, все проще будет. Ты ее кинул вроде?
Бэзил почувствовал тошноту: желудок бился в конвульсиях. Какой дурак! Сначала связался, а потом объявил о том, что — все. О друге, видите ли, вспомнил. С которым столько лет вместе!
— Слушай, ты там у меня в квартире, где я сейчас живу, ничего не шарашил? Что у меня с башкой который день?
— Шарашил, конечно, как ты выражаешься. Ты же в больничку загремел? Я ведь тогда уже почти решился. Поиздевался, конечно, с кетамином. Но как ты ускользнул от меня, ума не приложу. Там бы тебя в кустах и прикончил, — вздохнул Рыжий.
— Когда подсыпал?
— Когда ты по городу гулял. Делов-то. Бутылку с водой заменил, да и все. Да не одну, для верности. Конечно, Ирка ключи от квартиры дала.
— Так, ладно, катись. Чтоб больше я тебя не видел. Витьке надо рассказать, что к чему, он должен об этом знать.
— Что знать? Что у Ирки шиза, как у ее матери была когда-то?
— Да ладно! Я не знал.
— Да, диагноз. Папаша-то в курсе. Потому и приглядывает за ней всю жизнь, жалеет. Виктор знает.
Рыжий поднялся со скамейки и, хромая, пошел в сторону отеля, а Бэзил набрал Виктора.
— Витек, надо кое-что прояснить. Во-первых, хочу повиниться: я с твоей Иркой пару раз… Ну, ты понимаешь. Да. Сволочь. Витек, прости. Все понимаю — я тварь, да. Но еще хочу вот что: она киллера наняла — меня убить. Я-то ведь, честно сказать, подумал, ты подослал. Раз уж разговор откровенный — да, по поводу блондинки твоей. Но это ты уж сам выкручивайся. А с Ириной что-то не то. Обрати внимание. Ну, давай.
Виктор кинул мобильный так, что тот пролетел по столу и упал на пол. Дышать стало тяжело — впрыснул в рот лекарство. Расслабил галстук, потом вовсе снял и отбросил на край стола. Вскочил, схватил стеклянный графин с водой и наотмашь кинул в стену. Осколки полукругом летели на тумбочку, на телевизор, на пол. Какое же дерьмо! Все дерьмо!
В офис вошла Ирина.
— Сволочь! Гад! Я знаю все, в мобильном все есть, все записки есть! Даже не скрываясь — «единственный», «любимый»! Ты забыл, что ты женат? Я тебя уничтожу! Завел тут проституток всяких!
Она бросилась на Виктора и полоснула его по предплечью ножом, на рубашке появился кровавый след. Виктор двумя руками сжал ее запястья, нож выпал. Ирина извивалась, пытаясь освободиться из зажима:
— Какие же вы! Все! Я думала, Васька лучше тебя — но тоже сволочь. Я думала, он любит меня. А ты, ты, тупой кретин! Васька тоже сволочь! Ненавижу вас обоих! Тебя никогда не прощу!
В открывшуюся дверь заглянул пожилой сотрудник в очках — в руках отпечатанные тексты. Он застыл в двери при виде этой картины, но, заметив кровавый след на рубашке Виктора, подошел ближе. Галстук! — кивнул Виктор. Вдвоем они связали Ирине руки. Она сникла и не сопротивлялась.
Открылась входная дверь, вошел молодой мужчина и открыл корочку лейтенанта МВД.
— Виктор Сомов? Лейтенант Гречицын. Разрешите задать вам несколько вопросов по поводу дела, связанного с потерпевшей Ольгой Щегловой. Вам знакомо это имя?
— Мне-то? Знакомо, — Виктор хмыкнул. Ирина замерла на стуле.
— Расскажите подробнее, что вас связывало и что вы знаете о ее смерти.
Виктор сел на стул, сложил руки на столе:
— Вы же знаете, лейтенант, что на реке не бывает больших волн — только от теплоходов и речных трамвайчиков. Да, трамвайчики. Красивые трамвайчики, разноцветные, вы согласны, лейтенант? — Виктор ухмыльнулся. — Больших пароходов тут не бывает, так сказать.
— Не могли бы вы рассказать подробнее, как все произошло?
— Ну как. Гуляли. Вдруг она потащила меня к воде. Наклонилась, стала брызгать — играть типа. Я стоял — она улыбалась. А потом я подошел ближе и столкнул ее. Она оказалась в воде. Недалеко. Может, не больше метра, достаточно для того, чтобы ухватиться за парапет. Но не ухватишься — парапет скользкий, — Виктор обхватил голову руками. Потом посмотрел на Ирину. Она слушала, замерев.
— Была какая-то причина этого поступка? Почему вы столкнули ее в воду?
— Я стоял и смотрел, как ее джинсы и куртка-ветровка наполняются водой. Одежда потянула Ольку ко дну — она плавать не умела, дура деревенская. Руками цеплялась — искала опору, но где же — парапет гладкий. Пыталась кричать, но опять ушла под воду. Это легенда, что тонущие долго кричат. Знаете об этом, лейтенант? Нет, они быстро хлебают воду. Я испугался, когда появился прогулочный теплоход, но на палубе никого не было.
— То есть вы целенаправленно дали ей утонуть?
— Почему у меня так все через жопу? Что я сделал не так? — Виктор закрыл лицо руками. — Шум у них на теплоходе, светомузыка. Вода успокоилась, и я ушел.
— Прошу вас пройти с нами, — лейтенант встал.
— Как вы меня нашли?
— Камеры везде, даже если кажется, что их нет… В каких отношениях вы с ней были?
— Эта дура сказала, что беременна. Совсем с ума сошла, на что рассчитывала? Я из-за этого мог все потерять…
Саша Грив. Лунная музыка
От удара в спину он наклонился вперед, схватился за подоконник, но рука соскользнула… Двадцать один — перед глазами опрокинулся соседний дом. Мыслей не было. Двадцать один — летят деревья и огромная белая луна. Тело без воли. Двадцать один — удар. Козырек подъезда. Металлический стук. Темнота. Грязная дорога, и все. Только воздух из легких как хрип.
Кто-то выглянул из открытого окна тринадцатого этажа. Ничего не увидел и скрылся.
Тело быстро теряло тепло. На рассвете парень с ретривером остановился рядом. Он отогнал собаку, лизавшую кровь, и набрал номер полиции.
В ночь со среды на четверг Петр Левданский отошел в иной мир.
— Падение с высоты привело к образованию сочетанных переломов свода и основания черепа. А что касается линии переломов черепа при падениях, то они имеют сложный ход и не поддаются расшифровке. Все как обычно. Без сюрпризов, — молодая женщина-патологоанатом протянула Валериану свой отчет.
Он попросил показать труп и одежду, но ей потребовалось разрешение, и уже во второй раз он ждал на улице, пока шли дозвоны-перезвоны. Заказчик расследования — брат покойного Константин Левданский — занимал высокий пост. Благодаря его связям нелегальный частный сыщик Валериан получал нужную информацию и делал свои выводы. В случайность этой смерти и заказчик, и сыщик не верили.
В прозекторской стоял тот самый скверный запах, которого Валериан ждал и боялся. Когда он представлял, что будет так же лежать и пахнуть, его тело словно замирало, и он старался быстрее что-нибудь сделать, чтобы отвлечься. Так и сейчас он силой заставил себя внимательно посмотреть на лежащего на столе человека.
Он знал не много: этот голый мужчина пятидесяти восьми лет — Петр Левданский, музыкант. Рассмотрел руки — да, длинные пальцы, сухие и жилистые. Ну, хоть целые — не то, что его собственные. От артроза кисть левой руки совсем уже скрючилась, хорошо, что хоть на правой пальцы пока работали нормально. Левданскому можно было и позавидовать: занимался любимым делом до самого конца, не то, что он — неудавшийся скрипач.