А милые эти птицы скоро привыкли к ней. Они вообще были довольно доверчивы. Не то что какая-нибудь ворона или сорока, которые, едва человек бросит на них взгляд, несутся со всех… крыльев, словно он в них из ружья прицелился!
Неизвестно, сколько Оля любовалась снегирями. Может, и не очень долго. Но так или иначе морозец, аккуратно взяв ее за ухо, напомнил, что пора идти домой… вообще что-то делать.
Вернее всего, уезжать отсюда несолоно хлебавши!
Но после снегирей Оля не расстроилась своей неудаче: ну и аллах с ним, с этим расследованием. Кругом было так хорошо, так тихо и чисто, что ни о чем… детективном и думать-то не хотелось! Правда — чего она рассуетилась вдруг? Даже самому хозяину это не надо, даже сама дочь его обрадовалась, когда Олег сказал, что это случайное загорание…
Хм, а почему все-таки Лида… ну, не то чтобы обрадовалась, однако с облегчением как-то узнала про живой самовспыхивающий огонь — почему?
Важный этот вопрос так и остался без ответа в ее душе. Потому что она увидела вдруг саму Лиду.
Которая была, как вы, наверное, уже догадались, не одна. С Олегом. Хорошая… парочка! Оля в принципе не любила это слово, но сейчас оно очень подходило — к сожалению!
Так вот эта парочка шла, взявшись за руки и прислонившись друг к другу плечами и головами. Наверное, они тоже смотрели на снегирей. И, наверное, у них на душе было так же чисто и привольно, как… было у Ольги всего минуту назад.
Теперь она испытывала боль, горевшую в самом ее сердце, словно была настоящей пожилой тетенькой, словно за плечами у нее уже были многие ссоры и огорчения, гибель нескольких друзей…
Но ведь этого ничего не было! А был перед глазами только ее брат Олежка, шедший за руку с девочкой, которая… нравилась Ольге, потому что Лида была симпатичная, приветливая, не жадная, не зазнайка — при таком папе!
Чего же я тогда? Заревновала? Как какая-то дурочка из переулочка?
Так Оля пристыдила себя, потому что сама она была, как вы видите, очень приличным, очень хорошим человеком. И чтобы не видеть, как ее брат и Лида… Ну, в общем, она закрыла глаза, опустила голову и так стояла за спиной у могучей елки и говорила про себя: «Ты меня только не выдай! А то бы очень уж неудобно получилось».
И старая, опытная, много чего повидавшая на своем веку Бабушка Елка не выдала ее. Стояла не шелохнувшись, как и все ее подруги. И никто не догадался, что за ней спряталась девочка — невольная свидетельница сцены, у которой никаких свидетелей быть не должно!
Когда Оля открыла глаза и выглянула из-за елкиной спины, Лида и Олег уже ушли. Медленно она двинулась к дому. Успокаивала себя тем, что и у нее когда-нибудь появится такой мальчишка, с которым… с которым она поцелуется.
Да у нее он почти появлялся — в мае этого года. Только Оля с ним рассталась. По правде говоря, из-за Олега. Из-за того, что братишка начал очень сильно расстраиваться, можно сказать, ревновать свою половинку. И Оля не стала встречаться с этим Женей.
Может, еще и в том было дело, что мальчик этот (для Оли, конечно, только для Оли!) был не так прекрасен, как Лида… для Олежки.
Но теперь уж этого не разберешь!
Глава XXXIIИнтуиция нашептала
Но больше ей не хотелось думать про эти сложные вещи. И Оля тут же вспомнила, что ведь там Вера Петровна небось волнуется: в самом деле, куда это могла деваться девочка со смертельно больной коленкой. Оставив лыжи возле спрятавшей ее мудрой елки, Оля бросилась к дому.
Но опять ей пришлось затормозить и замереть: буквально навстречу ей бежала… Лида!
А почему, собственно, ей надо было прятаться от… от хозяйки, Ольга вряд ли ответила бы. Может, сработала так называемая интуиция, про которую многие говорят, что ее вообще не существует…
Ну и пусть себе говорят, что им вздумается. Однако вам лично я не советую просто так отмахиваться от этого не совсем понятного чувства, которое нет-нет да и возникает в душе.
Вот и сейчас Оля пригнулась за стриженным «под бобрика» кустом и, сдерживая дыхание, увидела сквозь его частые ветки, как Лида остановилась возле дома, глянула налево, направо, будто… вот честное слово, будто собиралась сделать что-то незаконное. Потом вынула из кармана… хм, эта штука больше всего была похожа на пульт, каким пользуются для управления телевизором или там магнитофоном. Лида нажала на какие-то кнопки и… вошла в каменный замок, в ту именно дверь, которую всего двадцать минут назад запер из своей сторожки и взял под контроль охранник!
И дальше Ольга тоже действовала, подчиняясь интуиции. Потому что думать ей было некогда! Она со всех ног бросилась туда, где была сторожка — прошлый раз они проезжали мимо нее на снежном мотоцикле. И вот она влетела в сторожку, а там сидел… Но вот был ли это знакомый Олежки Эдуард Григорьевич или не он — как же узнать? От этого многое зависело!
Но тут она увидела, что охранник слишком внимательно на нее смотрит, словно старается разгадать некую загадку. Он даже привстал, будто это могло ему помочь разобраться.
Тогда Оля улыбнулась и сказала:
— Просто я его сестра! — Она уже поняла, что это был именно Эдуард Григорьевич. — Я занимаюсь тем же делом. И поэтому скажите, пожалуйста, сейчас проходил сигнал тревоги… ну, в смысле, что кто-то входил в дом?
— А… а зачем тебе?.. Что-нибудь случилось?.. — Нет, абсолютно ничего. Мы просто проводим следственный эксперимент… все втроем…
Взрослым врать, как известно, — плохое занятие. Но сейчас ей просто ничего не оставалось.
— Нет, тревоги никакой не было…
— Понятно. Спасибо! — Она старалась быть совершенно спокойной. — Я можно воспользуюсь вашим телефоном?.. Мне надо Лиде информацию передать.
Охранник молча пододвинул аппарат. И Ольга быстро набрала номер Лидиного мобильного. Золотыми червяками проползло три длинных гудка. Неужели она не взяла трубку с собой?
Взяла! Потому что на четвертом гудке Лида все-таки ответила.
— Это Ольга Серегина… Лида, я все видела! — Последние слова она постаралась сказать самым спокойным голосом, чтобы охранник ни о чем не догадался. — Я туда сейчас зайду, ладно? И поговорим…
Ответом ей было долгое, гробовое молчание… В книжках любят употреблять эти слова: гробовое молчание. Их писатели пишут для красоты. Но чаще всего никакой красоты как раз не получается! На этот же раз молчание Лиды было таким тяжелым, что иначе, как гробовым, его и не назовешь!
Наконец она сказала:
— Значит, вы подслеживали за мной?
— Я сейчас к тебе зайду, — отвечала Ольга все тем же абсолютно приветливым голосом. — Ты подожди меня там.
— Не собираюсь!
— Да нет, я, понимаешь, из сторожки звоню… — Это она сказала, будто бы отвечая на какой-то Лидин вопрос. — Олег еще ничего не знает.
Опять Лида долго молчала.
— Ладно, приходи!
Зачем понадобилось Лиде в тот день и в тот час забежать в отцовский дом, Оля так никогда и не узнала. Вернее сказать, она об этом просто не спрашивала. И мы об этом не знаем. Кажется, за какой-то мелочью. Но из этой мелочи выросла очень большая и неприятная вещь. Ведь получалось, что Лида там могла быть и перед «случайным возгоранием».
Неужели это она сама и подожгла?..
Свой собственный дом?
Полная чепуха!
И вот Ольга снова бегом, уже начисто забыв про Веру Петровну, добралась до берестовского замка. Лида ждала ее на улице перед дверью:
— Ну и что ты теперь собираешься делать? — Голос такой холодный, буквально представить невозможно, что это говорит Лида. — Сколько потребуешь за молчание?
— Лида! — Ольга тихо ахнула. — Ну, зачем ты из себя строишь?
Очень долго Лида Берестова молчала, в упор глядя на Ольгу, словно бы именно Ольга была в чем-то виновата!
— Зачем ты за мной следила?
— Да не следила я, вот же… японский городовой! Так получилось, ты пойми. Я приехала, чтобы осмотреть место пожара, ну и тут… одно за одним. Она стала рассказывать про встречу с Верой Петровной, про лыжи и снегирей. Дошла до довольно-таки опасного места, где Лида и Олег… ну и так далее.
— Ты нас видела?
— Я не смотрела, Лида!
— Олег что-то знает?
— Да говорю же тебе… — И теперь уже сама посмотрела Лиде прямо в глаза: — Так, значит, это все-таки ты?!
— Я тебе могу все рассказать — все, как было… А ты уж решай!
Хотя что Ольга могла решать?
— Завтра, после школы, согласна?
В ответ Ольга пожала плечами: какое тут требовалось согласие или несогласие?..
— А теперь ты можешь отсюда уехать? Я тебе машину дам!
Ольга хотела сказать, что не надо ей никакой машины, но едва подумала, как опять придется на лыжах непослушных, пудовых да еще и по темноте начинающейся пилить через лес…
— Ладно, я только лыжи возьму.
— Ты можешь Олегу ничего не говорить? Ольга кивнула, и они расстались.
Не стоит рассказывать про вечер этого дня. Он был нелегок для Ольги. Во-первых, надо было все скрывать от Олега, а во-вторых, надо было как-то с дедом Олавой договориться, чтоб он не рассказывал, куда она «лыжничала».
— А тогда ты мне лично все расскажи! — шептал дед, сверкая своими черно-фиолетовыми глазами. — Иначе…
Бабушка Тома, наблюдавшая за этой сценой, которая разыгрывалась в углу гостиной, сказала с
сердцем:
— Олава! У тебя нутро рабовладельца, хотя должно быть наоборот! Не мучай ты нашу внучку!
— Кто ее мучает! — закричал дед Олава чисто мальчишечьим голосом. — Она сама меня мучает!
Глава XXXIIIПод деревом в метель
Все-таки этот вечер удалось кое-как дожить. Во многом и потому, что Олежка пребывал в сладких воспоминаниях, о свидании со своей золотой и серебряной Лидой. Ольге это было слегка обидно-, однако очень слегка. В самом деле, как левая рука может обижаться на правую, если правая, например, держит букет цветов, а левая — нет?! Так подумала Ольга на самом краешке сна. И потом провалилась в эту медовую, мягчайшую пропасть. И ничего плохого этой ночью ей не снилось. Как и, можно сказать, всегда…