раз вдруг завыла сирена. Да так жутко завыла, что и представить себе невозможно.
Сейчас же в комнату вбежал Голубчик, бросился к Ольге. А она вдруг прыгнула прямо в распахнутое — в распахнувшееся перед нею окно. И полетела. Но не вниз, как следовало бы всем предметам, которые «тяжелее воздуха», а вверх, потому что поняла наконец, как преодолевать тяжесть!
Короче говоря, как вы уже догадались, наша подружка спала.
Глава ILIVЧто такое медвежья болезнь?
Вот за содержание этой главы я… нет, не то чтобы уж совсем не отвечаю, но все-таки, знаете, не полностью. Потому что она существует в этой истории со слов деда Олавы. А когда Ольга пробовала спросить что-то у бабки Томы, та отвечала ей, качая головой:
— Уж и не знаю, как это вы родному деду не верите!
Однако при этом, казалось Оле, прятала что-то вроде улыбки…
Впрочем, не стоит судить и судачить. Вот рассказ самого Олавы Джоновича, который я просто немного переделал на литературный лад. Но сути рассказанного не изменил!
Они кое о чем договорились с Иваном Петровичем Янцзы и спешно поехали в цирк. Не было еще и двух часов ночи. То есть до встречи с Голубчиком жуткая уйма времени. Однако Олаве и Тамаре Романовне надо было многое ; подготовить к встрече — на тот случай, если Голубчик будет вести себя… ну, в общем, не так, как договаривались.
У Сильверов был ключ от служебного входа, и они могли появляться в цирке, не общаясь со сторожем. Когда на тебе звери, которых надо кормить, за которыми надо присматривать, это само собой разумеется. Охранник мог спокойно разгадывать кроссворды у себя в комнатке, а Сильверы, его не беспокоя, приходили, когда им удобно, и делали то, что им нужно.
Вот и сейчас Тамара Романовна и Олава Джонович тихо прошли на сцену, где осталось кое-какое оборудование после Янцзы, и стали делать то, что… Впрочем, пока это тайна.
А без чего-то четыре Олава пошел на улицу. Вы скажете, слишком рано. Однако у него были на то свои соображения. На улице шел снег, и Олава хотел, чтоб его малость подзанесло — будто он стоит здесь и ждет, а не приехал заранее и готовился.
Как он и предполагал, Голубчик появился раньше, чтобы самому проконтролировать приезд неведомого циркача. Вышел из машины. И тут же увидел внушительную фигуру Олавы.
— Ты?
— Угадал.
— Надо же… негр! — воскликнул Голубчик. — Кого я только не фаловал, а вот негров не приходилось! — Тут он как-то ни к селу ни к городу поднял и опустил руки.
Сейчас же из его машины с затемненными стеклами — заметно потрепанного, но все же «шестисотого» «мерсика» («Мерседеса» то есть) — вывалились трое. Они еще не были настоящими бандитами, а так себе — «жульманы», как именуют таких на воровском языке. Соответственно, Голубчик был у них так называемым «генералом», то есть человеком, который учит малолеток воровским ремеслам.
— Ну, шоколадка! — и Голубчик вплотную подошел к Олаве Джоновичу, а три его прихвостня стали обходить могучего циркача с боков. — Давай сюда мои бумажки…
Олава попробовал попятиться, но тут же в спину ему уперся некий острый предмет… И можно было легко догадаться, что это такое!
— Стоять!
— Но у меня их с собой нет! — сказал Олава растерянно. — Они там, в сейфе. — Он махнул рукой в сторону служебного входа и при этом, как бы нечаянно, заехал по физиономии полуамбалу, который держал у его бока нож. — Ой, извини, парень, неловко получилось.
И пошел к двери.
— Стоять, гад!
И Олава услышал, как за спиной у него передернули пистолетный затвор. Пришлось остановиться. Он повернулся через плечо:
— Не пойму, ты хочешь бумаги получить?.. Тогда пошли!
— Не умничай, уголек! Очень больно будет!
В ответ Олава улыбнулся.
— Чего клыки выставил? — заорал Голубчик. — Лишние, что ли, имеешь?
— Да кончайте вы глупости трепать! — сказал старый артист сердито. — Пошагали к сейфу, я отдам документы и скажу свои условия! А тронете, ничего не получите, и об этих бумагах узнают журналисты. Тогда вам всем… — Олава Джонович сделал выразительный жест. — А вообще зря ты привел сюда этих желторотых.
— Веди, баобаб сучковатый! Еще будет мне тут указывать!
Они пошли по коридору, который выводил прямо на арену. Но это опытным людям было бы понятно, что они идут на арену. А бандиты ведь оказались за кулисами цирка впервые!
— Вот сюда, — сказал Олава, — в эту дверь.
На сцене стояла декорация — как бы макет дома, но из картона. Однако в полутьме, которая царила сейчас здесь, разобраться было довольно-таки трудно… Олава сам открыл дверь, вошел, и четверо бандитов — за ним.
— Порядок, — словно бы кому-то сказал дед Олава, — можно.
В ту же секунду свет погас окончательно.
— Что за?.. — начал один из полуамбалов. Но тут же замолчал, а потом вскрикнул:
— Включи свет, шоколадка! Стреляю!
— Это я стреляю! — грозно пророкотало из динамиков, — Бросай оружие!
Бандиты почувствовали: с ними что-то происходит — они словно бы… летят. Но ведь это было невозможно.
Затем в них ударил прожектор, и, к ужасу своему, бандиты увидели, что… действительно летят! Вернее — висят в воздухе, почти под куполом цирка, на тросе, в клетке, сделанной из алюминиевых трубок. Этот «кабинет», как его называли, был частью реквизита для программы великого фокусника Ивана Петровича Янцзы.
Ужас объял преступников. А вы думаете, это не страшно — висеть на такой высоте в ненадежном, дырявом со всех сторон, «помещении». Голубчик продолжал, однако, сжимать в руке своей пистолет.
— Брось оружие, — прогрохотало из динамика. — Хуже будет.
Голубчик ответил ругательством, — можно сказать, из последних сил. И все держался за свой пистолетик.
— Ребята! — прогудел динамик. — Отберите у него оружие! Иначе…
Тут одна из стенок клетки отвалилась, повисла на петлях. И это был настоящий ужас — разваливалось их последнее спасение.
— Брось его, Голубчик! Сейчас я отсоединю пол!
— Да я тебя…
— Кончай выступать, босс! — сказал один из полуамбалов. — Тебе больше всех надо?
Голубчик хотел было… Эх, да где уж тут хотеть! Тут лишь бы в живых остаться.
— Ну, чего ты полтинники свои на нас уставил, бросай «волыну»! — полуамбалы пошли на своего шефа.
Голубчик опять выругался, потому что не было у него другого оружия.
— Да подавитесь!
И он швырнул пистолет в дыру, которая образовалась на месте отвалившейся стены.
— Чтоб вам всем хвосты отбросить, волки трусливые!
Но это был еще далеко не финал его мучений. Сверху, из-под купола, стал спускаться трос, к которому была привязана крепкая веревка.
— Слушай мою команду, ребята! — проговорил динамик. — Берите Голубчика и веревкой крепко привяжите к тросу!
— Нет! — заорал Голубчик. — Не хочу, не надо!
И дальше с ним случилось то, что культурно называется медвежьей болезнью… Знаете, что это такое? Это когда человек от трусости… ну, как говорится, «делает в штанишки».
Такая именно оказия случилась и с Голубчиком. А находясь в лучах прожекторов, под куполом цирка, скрыть это невозможно! Почти без сопротивления Голубчик дал себя связать. Затем трос пошел вверх, Голубчик издал дикий вопль, а потом еще и еще. Тут уж ничего не поделаешь: ведь человек не птица, и для него вполне естественно бояться высоты.
Колесики блоков стали вращаться, трос потянуло в сторону, Голубчик заорал не своим голосом, он оказался висящим над пропастью, над бездной. Но это, к счастью для него, продолжалось недолго, трос стал опускаться, опускаться… Когда до арены оставалось, может быть, метра полтора, трос остановился. Это Тамара Романовна его остановила, она управляла механизмом, сидя в одной из кабин, спрятанных над верхним ярусом.
А на арену вышел старый Олава:
— Сам виноват, парень! Договаривались, что ты придешь один. Теперь не причитай!
Голубчик хотел заорать, обозвать этого ненормального циркача, но тут же сообразил, что он совершенно беспомощен. С ним сейчас могут сделать все, что захотят… Вот как бывает. Каких-то двадцать минут назад он был тут главным, сильным — со своей командой, с оружием в кармане. И вдруг болтается, словно… кое-что в проруби.
— Теперь слушай, что от тебя потребуется! — Олава махнул рукой, и Голубчик почти совсем опустился на арену, он сейчас касался ее носками своих ботинок. — Наше условие такое: ты навсегда должен забыть о той девочке, о Лиде Берестовой! Иначе пленки вот с этого, — Олава вынул прозрачную папку, в которой Голубчик живо узнал свои бумаги, — иначе они попадут — куда ты совсем не хочешь! И тогда тебя достанут где угодно — в лагере, в камере, на свободе… Уяснил? И если хоть волос упадет с головы артистов моей труппы…
— Кто это? — глухо спросил Голубчик
— Люди Джона Сильвера! — Тут трос еще удлинился. Олава развязал Голубчика, и тот оценил наконец, какой огромный и могучий человек стоит перед ним. — Прощаю на первый раз. Но запомни: сделаешь что не так, сильно пострадаешь!
Потом опустилась клетка с юными амбалами. Они уже вовсе не выглядели такими орлами. Понуро смотрели на своего пахана.
— Что смотрите, уроды! — вдруг закричал Голубчик. — Отметельте этого… чернушку!
— А «волына»? — тихо спросил один из амбалов.
— Ах ты, трусяра! — Голубчик дал амбалу пощечину. — Да он же никогда в жизни не выстрелит… Слышь, Сильвер, отдай пистоль. — Он двинулся на Олаву. — Тебе не нужен, а мне пригодится!
И стало понятно, что старый циркач слишком рано уверовал в свою победу…
Но только и бандиты слишком рано уверовали — в свою!
Потому что из-за кулис вышел какой-то огромнейший мужичина. Рядом с ним даже Олава казался буквально ребенком.
Каков же был ужас Голубчика и его мерзкой свиты, когда… когда оказалось, что это не мужик вовсе, а медведь, уверенно идущий на задних лапах. Причем шел он прямо на бандитов — по крайней мере так им казалось.
— Я удержу его не дольше минуты, поняли? — проговорил Олава вполне серьезно. — Так что…