А в тот солнечный день мы посетили и другие достопримечательности центра Далласа, пообедали в соседнем Мак Дональдсе наскоро и поспешили вернуться на стоянку – время парковки подходило к концу. Каково же было наше удивление, когда машину Есении мы увидели «демобилизованной» – другими словами, к передним колесам было прицеплено специальное устройство, не позволяющее им крутиться. Устройство было заперто на замок, и было непонятно, кто же такое умудрился сделать и почему. На лобовом стекле под дворником нашлось объяснение происходящему, в виде желтого листика с телефоном владельцев парковки, а точнее, менеджеров, занимающихся нарушениями парковочных законов и правил. Я бросилась звонить, но мне ничего не объяснили по телефону, а пообещали прислать «представителя».
Действительно, довольно быстро прикатил на мотоцикле парень, и объяснил нам, что наша квитанция об оплате парковки пробита вроде бы и на то время, что мы отсутствовали, но на вчерашнюю дату. Мы достали этот квиточек из машины и долго вертели в руках, не понимая, как такое могло случиться – в самом деле, дата была не актуальная! Потом успокоились немного, вспомнили по частям весь процесс оплаты и догадались, что добровольный помощник успел подменить нам квитанцию в какое-то мгновение ока – мы ведь втроем стояли рядом и смотрели на него! Вот уж точно «ловкость рук и никакого мошенства»… А главное – зачем? Он что, хотел настоящую квитанцию использовать для легальной парковки своего автомобиля, то есть, припарковаться за нас счет? Как-то уж очень сомнительно.
Позже Марк поведал мне золотое правило парковки в любом американском городе: никогда не оставлять машину в даунтауне! Все мошенники сосредоточены именно вокруг старого центра, и обман доверчивых приезжих приносит неплохие дивиденды. Ловкачи действуют в сговоре с владельцами стоянок, делят прибыль и живут припеваючи. А делить было что… Когда «представитель» озвучил сумму штрафа в 400 долларов, которые он мог принять только наличными, мы впали в прострацию. Есения стала звонить мужу, потому как машина была оформлена на его имя, да и вообще, очевидно, это был традиционный способ решения всех проблем, перекладывать все на супруга. Но связь была плохой, и он ничего не понял, только осознал, что что-то пошло не так в нашей прогулке, и зашелся неистовым криком – Есения сбросила звонок и отключила телефон. Я, мрачно подсчитывая в голове общие убытки, предложила поделить сумму между нами тремя, и только Глория не впала в уныние. Она заявила парню, что мы сейчас вызовем полицию и будем проводить расследование – искать того мошенника, что подменил нам квитанцию, затребовать записи с видеокамер, чтобы это доказать и прочее в том же духе. «Но ведь вы же с ребенком, на улице такая жара, а вызов представителей власти с последующими разборками займет весь остаток дня? – в растерянности лепетал парень, видимо, он рассчитывал совсем на другую реакцию. – Вас будут бесконечно вызывать в суд, дело затянется на месяцы…. А у меня, вообще-то, рабочий день заканчивается через двадцать минут. Поэтому думайте, как собрать деньги, вон банкоматы за углом, а я в сторонке подожду». Встав «в сторонку», он принялся лихорадочно звонить куда-то, а мои латиноамериканские подруги принялись болтать, обсуждая ситуацию, всплескивая руками, закатывая глаза к небу, громко удивляясь, как можно было так опростоволоситься – все, что угодно, только никто не вызывал никакую полицию и не собирался идти в банкомат.
Парень без энтузиазма смотрел на все это действо, и через двадцать минут потерял терпение. «Сколько у вас есть?» – спросил он, снова приблизившись. «Мы, может быть, найдем пятьдесят», – отвлеклась от ахов и охов Глория, но, порывшись в кошельке, нашла сорок пять. «Давайте хоть это», – недовольно процедил «представитель», открыл замки механизмов своим ключом, отцепил их от колес в помощью специальных инструментов и укатил восвояси. Мы тоже уехали, но настроение было далеко не приподнятым, Есения всю дорогу причитала, предвкушая, как ей сейчас достанется от мужа.
Отдохнув несколько дней после приезда из Далласа, Глория неожиданно попросила меня еще об одной поездке – в городок Порт Лавака, расположенный у моря, если направляться на юг, крошечный и ничем особо не примечательный. Я не могла отказать подруге, всего-то три часа езды по сельским дорогам – удовольствие, не работа! Там мы прошлись по маленькому пирсу, проехали вдоль и поперек все четыре улицы, заглянули в каждую почти кафешку – все это выглядело очень загадочно, а Глория мрачнела на глазах. Наконец, она мне поведала романтическую историю своей любви, прояснив, зачем мы здесь: «Я думала, может, встречу его случайно на улице или в баре, когда мы расстались двадцать пять лет назад, он жил здесь, в Порт Лавака. Но, как видишь, не встретила».
По дороге обратно Глория то смеялась, то плакала – очень уж расчувствовалась, предаваясь воспоминаниям. Вот ее история. В Гондурасе она была любимой дочкой в весьма зажиточной семье, ни в чем не знала отказа, закончила колледж, получив специальность секретаря-референта и освоив основы английского языка. Родители же подобрали ей жениха, поэтому долго работать не получилось, по местным традициям, женщина должна ухаживать за мужем и детьми и все свое время посвящать этому занятию. Детей они родили пятеро, но кому и зачем пришла идея перебираться всей семьей в США, Глория умолчала. Почему-то именно ее оправили первопроходцем. Приехав в Хьюстон, первым делом Глория влюбилась в рок-музыканта, гринго (белого американца родом из северных штатов), и воспоминания об этом чувстве греют ее исстрадавшуюся душу до сих пор. Этот парень взял ее с собой на гастроли, везде они ездили на мотоцикле, она обнимала его за талию, а волосы развевались по ветру… Я поняла, откуда у Глории такая тяга к музыкальной культуре тех лет, а также поистине энциклопедические знания по этой теме. Затем они поженились (!), потому как Глория соврала, что свободна от брачных уз, никаких отметок в паспорте у нее не было, и уж тем более она умолчала об оставшихся в Гондурасе детях. Все собиралась и собиралась рассказать своему новоиспеченному мужу, но не было случая, к тому же она боялась и не хотела разрушить свою сказочную идиллию. Но разрушилась она совсем с другой стороны.
Обеспокоенные молчанием жены и мамы, родственники в Гондурасе подняли тревогу. Мобильные телефоны тогда еще не были в таком широком ходу, найти и достать Глорию было сложно. Тем не менее она вышла на связь сама, позвонив старшей дочери. Урания была подростком, но позицию заняла решительную. «У меня есть папа, и других отцов мне не надо, – декларировала она, – и если ты так уж влюблена, оставайся со своим музыкантом, а я тебя больше знать не хочу, и всем остальным скажу то же самое. Забудь, что у тебя есть дети!» Оповестив всю родню о том, что Глория нашлась, Урания организовала сильное давление и с их стороны, в ход шло все – уговоры, ссылка на семейные традиции и чувство долга. Глория сдалась. Мучительно объясняя свою ситуацию любимому, она не смогла подобрать правильных слов, а может, он бы и не понял даже самых правильных, так был обижен. Контактов своих не оставил, развод оформил самостоятельно, Глория вернулась в Гондурас пристыженная. Семейные ценности восторжествовали, вся семья постепенно перебралась в Техас, но первый муж Глории не прижился на американской земле – сначала лучшим другом его стал стакан виски, затем он заболел диабетом и располнел так, что не мог встать с кровати, на ногах развивались трофические язвы… Глория самоотверженно ухаживала за супругом, он болел долго и тяжело, вся семья снабжала его лекарствами и алкоголем, от которого он уже не мог отказаться, не смотря на болезнь. Глория овдовела за семь лет до моего приезда. Урания дает ей деньги по первому требованию и, несомненно, до сих пор чувствует свою вину в том резком прекращении маминой «лебединой песни».
Эпизод 3. Майкл и «белоснежное чудо»
Глории позвонила подруга из Нью-Орлеана, они вместе учились в колледже в Гондурасе. Наверное, свежие впечатления молодой души – вместе слушать скучных преподавателей или списывать друг у друга контрольные, влияют на то, что такие связи остаются самыми крепкими на годы, во всяком случае, на примере Глории это было так. Нина, так звали подругу, утверждала, что Глория по молодости была невероятно насмешлива и любимым ее занятием было хохотать до упаду. Глядя на юношескую фотографию Глории, в это можно было поверить.
Нина умилялась этим воспоминаниям и говорила, что нужно непременно встретиться. Сама она была из еще более зажиточной семьи, родители по достижении определенного возраста даже выделили ей несколько отелей в Гондурасе во владение. Из этого источника Нине пошёл стабильный постоянный доход, при всем при том, что текущими вопросами занимались менеджеры, живущие на месте. К этой «путевке в жизнь» родители добавили очень зажиточного жениха, гражданина США, происхождением также из Гондураса. Нина не работала, жизнь вела размеренную, муж оказался спокойным, трудолюбивым и добрым человеком, дом был полной чашей. Она обещала показать нам Нью-Орлеан и окрестности, и приглашала пожить как минимум неделю.
За пару дней до намеченной поездки я зашла в кафе, подкрепиться между какими-то своими разъездами по городу, и за столик ко мне подсел очень представительный джентльмен, назвавшийся Майклом. Узнав, что я русская, он засыпал меня вопросами о России, затем принялся показывать видеоклипы с видами Кремля в своем телефоне, а затем объявил, что было бы интересно встретиться со мной на выходных и поговорить подробнее. Я ответила, что, к сожалению, в следующие выходные я занята, уезжаю в Нью-Орлеан. «На этом корыте, что ли? – так неуважительно Майкл отозвался о моем автомобиле. – Не могу поверить, что на такое можно решиться, это ведь очень длинная дорога». «У меня нет других вариантов, и у моей латиноамериканской подруги тоже, – обиделась я. – Вообще-то, мы на этой машине уже весь Техас объехали вдоль и поперёк, и ничего». «Это до поры до времени ничего… и потом, лето, жара, вы запасной автономный кондиционер с собой взять не планируете, на тут случай, если с этой старушкой что-нибудь случится?