[6] самопознания, похожее на глубокие формы медитации в других традициях.
Движения тайцзицюань непрерывные, спиральные и «мягкие», если сравнивать их с «жесткими» стилями самообороны вроде карате, в котором все движения прямолинейны, быстры и имеют точно определенную начальную и конечную точки. Цель тайцзицюань как боевого искусства – не стать сильнее и быстрее противника, а использовать знания о собственном теле, гибкость и кинестетические чувства, чтобы найти у противника точку напряжения, а потом «помочь» ему применить свою же силу против себя.
Идеал тайцзицюань – использовать «силу четырех унций, чтобы отразить удар в тысячу фунтов». Эта концепция стала неотъемлемой частью моей телесной терапии. Некоторые массажисты и телесные терапевты с силой нажимают на тела клиентов, чтобы добраться до глубоких тканей. Напротив, я пытаюсь найти центр напряжения и точный угол, под которым нужно толкнуть, чтобы увеличить напряжение, а потом использовать наименьшую возможную силу, чтобы тело самостоятельно выплеснуло это напряжение. Вес, необходимый моим рукам для нажатия, иной раз составляет всего несколько граммов.
После пяти лет в Нью-Йорке я вернулся в Данию и год преподавал там актерское мастерство в Национальной театральной школе. Иностранцу, не имеющему разветвленной сети знакомых, оказалось труднее пробиться в датском театральном мире, чем я думал. Так что я решил бросить работу в театре и зарабатывать на жизнь, преподавая тайцзицюань и проводя сеансы телесной терапии.
В Дании я часто слышал о рольфинге, виде мануальной терапии, созданном Идой Рольф{2}; в то время он считался золотым стандартом телесной терапии. Рольфинг – это форма «структурной интеграции»; под этим названием объединяются техники массажа соединительных тканей, которые помогают клиентам исправить осанку, дыхание и движение.
Идея работы от внутреннего намерения, такой же, которой мы занимались на уроках вокала в «Театре Одина», возникла в дискуссиях с Зигфридом Либихом, немецким рольфером. Когда он упомянул «работу с намерением» как важную часть учения Иды Рольф, я решил пройти у него десять сеансов рольфинга. Эти сеансы оказали на меня такое глубокое воздействие, что я и сам решил изучить эту технику. Я стал одним из первых трех рольферов в Дании и работаю с этой формой терапии уже более 30 лет.
В театре актеры обычно подражают физическому напряжению своих персонажей, но в рольфинге мы работаем над высвобождением типичных физических характеристик и привычных эмоциональных паттернов, которые ограничивают наших клиентов, мешают им двигаться и вызывают боль и дискомфорт. Акцент делается на компенсации напряжений в соединительной ткани тела, а не «расслаблении» мышц, как происходит обычно в телесной терапии. В результате пациенты могут двигаться по-новому и обретают бо́льшую эмоциональную гибкость. Они могут освободить себя от штампов, которые ранее ограничивали их свободу самовыражения, и стать более креативными и аутентичными.
Рольферы не только работают руками, но и учатся читать тело. Анализ движений и поз – важная часть подготовки, которой в других методиках телесной терапии внимания не уделяют. Рольферы спрашивают: «Где тело лишено баланса? Где движение лишается плавности? Что нужно сделать, чтобы вернуть прежнюю форму?»
После нескольких лет занятий рольфингом я услышал разговоры других рольферов о краниосакральной терапии – тогда она считалась самым передовым подходом в телесной терапии. Я решил изучить и ее вместе с другими техниками остеопатии, в том числе висцеральным массажем и манипуляциями с суставами. В следующие 25 лет я продолжал учиться у лучших наставников, которых удавалось найти, посещал продвинутые курсы и тренинги, как минимум, 30 дней в году.
В Дании у меня была возможность развивать свои навыки телесного терапевта постепенно, в течение почти 50 лет. Сейчас мне уже за 70, и я считаю, что здесь, в Дании, моя жизнь двигалась медленнее, чем если бы я выбрал похожую карьеру в Соединенных Штатах: там финансовые возможности куда шире и заманчивее, так что многие успешные терапевты перерастают свою практику и находят себе другие, более доходные занятия. Кроме того, на мой взгляд, в Америке мода на терапию, мнение, какие сейчас методы «хороши», а какие «плохи», меняется быстрее, чем в Дании. Мне повезло: я смог пройти свой путь в темпе, который сам выбрал. Ален Геэн, мой учитель краниосакральной терапии, сказал, что для того чтобы стать умелым телесным терапевтом, нужно скорее даже не «знать» что-то разумом, а «уметь делать что-то руками». По его словам, телесный терапевт впервые достигает того, что французы называют savoir faire («ноу-хау»), после 10 тыс. проведенных сеансов. Я вижу себя как подмастерье с американскими корнями, ставший мастером в европейском Старом Свете. У меня было время, чтобы учиться, практиковаться и развивать навыки. Мне повезло: у меня есть возможность стремиться к все большему изяществу, чувствительности и креативности моих рук.
Все эти ингредиенты лежали в моей «миске», когда я познакомился со Стивеном Порджесом, и меня поразила его новая интерпретация работы вегетативной нервной системы, о которой я расскажу немного позже.
Введение: Вегетативная нервная система
Открытие – это случайность, встретившаяся с подготовленным разумом.
Неважно, сколько ты ездишь: ты никогда не доберешься до нужного места, если у тебя нет карты.
Я практиковал различные формы телесно-ориентированной терапии более 30 лет, но в конце концов, понял, что пользуюсь не той картой. Когда я узнал о поливагусной теории Стивена Порджеса, его идеи расширили мои представления о работе вегетативной нервной системы, и я тут же получил ту самую хорошую карту.
Вегетативная нервная система – это неотъемлемая часть нервной системы человека, которая регулирует работу внутренних органов – сердца, легких, печени, желчного пузыря, желудка, кишечника, почек и половых органов. Проблемы с любым из этих органов могут возникнуть из-за дисфункции вегетативной нервной системы.
До появления поливагусной теории был широко распространен взгляд, что вегетативная нервная система работает в двух возможных состояниях: стресса и расслабления. Стрессовая реакция – это механизм выживания, который активируется, когда мы чувствуем угрозу; она мобилизует наше тело, готовя его к режиму «бороться или бежать»{3}. Поэтому в стрессовом состоянии наши мышцы напряжены, помогая нам двигаться быстрее и/или прилагать больше усилий. Внутренние органы работают на то, чтобы поддержать эти невероятные усилия нашей мышечной системы.
Когда мы побеждаем в бою и нейтрализуем угрозу или убегаем достаточно далеко, чтобы нам ничего не угрожало запускается реакция расслабления. Мы остаемся в этом расслабленном состоянии до появления следующей угрозы. Старая теория вегетативной нервной системы описывала расслабленное состояние как «отдыхать и переваривать» или «питаться и размножаться». Это состояние связывали с активностью блуждающего нерва, он же десятая пара черепных нервов; как и все черепные нервы, блуждающий нерв начинается в головном мозге, а именно в стволе мозга. В этой старой, общепринятой интерпретации вегетативная нервная система переключается между состояниями стресса и расслабления.
Проблемы начинаются, если мы застреваем в стрессовом состоянии, даже когда нам не угрожает опасность, – возможно, из-за того что стресс вызывает наша работа или образ жизни. Хронический стресс десятилетиями признавали серьезной проблемой для здоровья, и вредным последствиям долгосрочного стресса посвящено огромное множество научных работ.
Попытки вылечить или хотя бы уменьшить хронический стресс породили активное движение среди врачей; те написали (и продолжают писать) огромное количество научно-популярных статей для широкой публики в газетах, журналах, книгах и блогах. Фармацевтическая промышленность начала производить широкую линейку антистрессовых лекарств, которые принесли корпорациям немалые барыши, – продажи этих средств все растут. Тем не менее, несмотря на все эти ресурсы, многие по-прежнему считают, что получают недостаточно помощи. Они все равно испытывают стресс. Многие считают, что наше общество каждый год порождает все больший стресс, доставляющий людям все большие страдания.
Возможно, дело в том, что мы пользуемся неправильной «картой». Прежние представления об вегетативной нервной системе не помогли нам найти по-настоящему эффективные методы борьбы со стрессом.
Как и почти все, кто работает в медицинской отрасли и области альтернативных видов терапии, я тоже разделял общепринятые представления о работе вегетативной нервной системы. Каждый день в своей клинической практике я пользовался своими знаниями о старой, «стрессово-релаксационной» модели вегетативной нервной системы. То, что мои методы работали, казалось, лишь подтверждало правоту этой модели.
Мне нравилось передавать свои знания ученикам, которые хотели приобрести различные навыки телесной терапии, которыми я успешно пользовался. Я учил старой модели вегетативной нервной системы на всех своих курсах телесной терапии. Когда мои курсы стали популярными, я основал школу – Институт Стэнли Розенберга в датском городе Силькеборге. В 1993 году я пригласил нескольких своих бывших учеников-терапевтов читать лекции по основам предмета, чтобы сосредоточиться на продвинутых курсах. Со временем продвинутые курсы тоже стали вести другие преподаватели.
Наша школа специализировалась на краниосакральной терапии, основателем которой был Уильям Гарнер Сазерленд (1873–1954), американский остеопат и основоположник черепной остеопатии. Остеопаты в США получают лицензии, проходят такую же подготовку и имеют те же привилегии, что и медики. Изучая засушенные черепные кости в анатомической лаборатории, Сазерленд обнаружил, что может совместить пилообразные края соседних черепных костей, но заметил, что между соседними костями может быть небольшое движение. В то время считалось, что если в природе что-то существует, значит, у этого есть причина. Сазерленд предположил, что движение костей способствует циркуляции спинномозговой жидкости, и систематизировал техники, которые легли в основу краниосакральной терапии.