Джоан. Это он из-за меня?
Саша. Еще чего. Он по два раза в месяц из дому уходит. Ничего. Проголодается – вернется, как миленький.
Джоан. А если не вернется?
Саша. Вернется. Куда он денется….
Саша ходит по комнате, потом набрасывает куртку, идет к двери.
Саша. Побудь здесь. Пойду догоню его. А то старый дурак еще что-нибудь учудит над собой.
Джоан. Я с тобой.
Саша. Незачем.
Джоан. Я пойду с тобой.
Саша. Да не надо тебе никуда ходить! Сиди дома…
Джоан. Почему ты на меня кричишь?
Саша. Прости… Это наше семейное дело. Тебе в него незачем встревать.
Идет к двери.
Джоан. Будь осторожен. В Москве очень опасно, я читала ваши сводки… Я буду беспокоиться.
Саша возвращается назад, смотрит на нее. Берет за руку.
Саша. Я буду осторожен. Не беспокойся.
Выходит из квартиры.
Действие второе
Сцена четвертая
Квартира. Саша сидит за столом со стаканом и бутылкой. Входит Джоан.
Джоан. Доброе утро.
Саша кивает.
Джоан. Ты не побежал сегодня? Почему?
Саша. Потому что я пью. А пить и бегать одновременно очень трудно.
Джоан. Петрович так и не вернулся? Он всю ночь где-то ходил?
Саша. Вернется. Небось, напился вчера и залег где-нибудь под забором.
Джоан. Может быть, объявить его для розыска?
Саша. Я уже позвонил ребятам. Да не беспокойся ты. Не в первый раз.
Джоан подходит к окну.
Джоан. Весна. Птицы поют. Как это у вас по-русски: пришла весна, отворяй ворота.
Саша(усмехнувшись). Не весна, Джоан. Беда пришла.
Джоан. Беда?!
Саша(кивает). Ага…
Джоан. Не понимаю… Пришла беда – отворяй ворота? Так?
Саша. Так.
Джоан. Зачем? Зачем отворять ворота для беды?
Саша пожимает плечами. Осушает стакан.
Джоан. Вы, русские, очень странные. У вас всегда мрачно. Вы не умеете радоваться жизни.
Саша. Ну, как не умеем… Очень даже умеем. Иной раз так радуемся… Правда, тошнит потом – страшно.
Джоан. Все равно вы очень безрадостные. И агрессивные. Почему?
Саша. А черт нас знает… Боимся, наверное. Друг друга боимся.
Подходит к окну, смотрит.
Саша. Действительно, весна. И птицы поют. Все чин по чину. А у вас в Америке весна – тоже время любви?
Джоан. Нет. У нас в Америке весна – время налоговых деклараций.
Саша. Ну… Тоже неплохо.
Джоан. В Америке весной время любви только у кошек. А у людей – круглый год. Американцам очень важна любовь. У нас о любви много книг.
Саша. Да… Книги о любви – это хорошо. Шекспир, Данте, Петрарка…
Джоан. Эрик Берн, Диксон Рут.
Саша. Кто это?
Джоан. О, это очень известные эксперты по любви. Они пишут книги о том, как правильно любить мужчин, женщин и сексуальные меньшинства.
Саша. Значит, есть инструкции, как кого любить? А если я не хочу по инструкциям? Если я хочу по-своему?
Джоан. Если хочешь, ты можешь. Ты свободный человек. Ты можешь делать все, что тебе нравится.
Саша. Да-а, я свободный. Только попробуй, объясни это окружающим.
Джоан. А ты не должен ничего объяснять. Твоя свобода – внутри тебя.
Саша. Как у тебя все просто! Свобода внутри… У нас приличному человеку так тяжело эта свобода дается… Такой кровью. У нас свободно себя чувствуют только хамы и бандиты всякие.
Джоан. Иметь свободу внутри и свободно себя вести – это разные вещи.
Саша. Это ты правильно заметила. Только я у нас еще ни одного человека не встречал, чтобы внутренне свободного. У всех внутри – страх.
Джоан. Ты ошибаешься.
Саша. Нет, я не ошибаюсь. Я же полицейский. Я вижу. Страх внутри у человека. Ты его останавливаешь, а он тебя боится. А чего боится? Он не преступник, не бандит, а боится.
Джоан. Ты знаешь, почему?
Саша. Потому что я – власть. Он думает, я могу к нему из-за любой ерунды прицепиться. Могу штраф наложить, могу в обезьянник отвести, по морде дать могу…
Джоан. Ты бьешь людей?
Саша. Ну, именно я не бью, но вообще… вообще могу.
Джоан. Это незаконно.
Саша. Незаконно, нет. Только он этого не знает. Он прав своих не знает. Равно, как и обязанностей. Он их знать не хочет. Ему без прав проще, понимаешь? Привычнее. Вот у нас всё строят гражданское общество. Не построят еще двести лет. Потому что граждан нет. Народ не хочет гражданами становится. Он, народ, народился и на этом свою миссию закончил. Знаешь, как эти… инфузории-туфельки. Размножаются делением, размножаются – а дальше все. Развиваться им не нужно. Они как родились инфузориями, так инфузориями и помрут.
Джоан. Ты не любишь народ.
Саша. Нет, не люблю. Потому что я его, народ, очень хорошо знаю. Он весь через мои руки идет. Вблизи сколько лет его наблюдаю во всех ракурсах. Печальное зрелище. Жизнь, понимаешь, у народа очень тяжелая. Все его притесняют. И правильно делают. Потому что о правах своих народ понятия не имеет. А мог хотя бы поинтересоваться. Бандиты, между прочим, свои права очень хорошо знают. Их на кривой кобыле не объедешь. К ним на пушечный выстрел не подойдешь без санкции прокурора.
Джоан. Как странно ты говоришь… О свободе, о правах.
Саша. Это потому что я пьяный. А протрезвею – буду нормальный, обычный гражданин. Только в погонах.
Пауза.
Саша. Ладно. Мы вроде о любви говорили… Интересно, как у вас там в Америке это происходит? Ну, вот предположим, ты мне понравилась. Я хочу за тобой поухаживать. Что я должен делать?
Джоан. Ты можешь меня пригласить в театр или в ресторан. Перед этим ты подписываешь бумагу, что ты не имеешь права делать что-то такое, что мне не нравится…
Саша. Например?
Джоан. Например, трогать меня за руку или целовать.
Саша. Очень интересно. А если я все-таки тебя поцелую? Без разрешения?
Джоан. Тогда я подам на тебя в суд и тебе придется платить мне много денег.
Саша. Убедительно. Ну, предположим, все у нас отлично. Вот мы пообедали, встретились – что потом?
Джоан. Потом я могу спросить у тебя, сколько ты зарабатываешь.
Саша(хмуро). Ну, за этим и в Америку ездить не надо. Это и у нас отлично спросят.
Джоан. А почему ты интересуешься?
Саша. Так… Подумалось вдруг.
Джоан. Что подумалось?
Саша. Подумалось: вот сидит симпатичная американка. Не соблазнить ли ее, да и не рвануть ли отсюда куда подальше…
Джоан. Я не понимаю.
Саша. Не бойся. Это я шучу так. Расскажи лучше, как ты в полицию попала.
Джоан. Когда мне было двенадцать лет, у меня умер отец. Через год мама встретила другого человека. Они поженились и у меня появился отчим.
Саша. И он тебя изнасиловал?
Джоан. Почему?
Саша. Потому что в американских фильмах всех женщин насилует отчим.
Джоан. Я не знаю, что в фильмах, но мой отчим был очень хороший человек. Он был полицейским и спасал людей.
Саша. Прости. Я глупость сказал.
Джоан. Ничего. В России это нормально.
Саша. В Америке тоже.
Пауза.
Джоан. Скажи, а тот человек, твой приятель… Которого ты тогда задержал. Он угрожал тебе?
Саша. Ну да. Угрожал мало-мало.
Джоан. Почему?
Саша. Потому что бандит. А я полицейский. А бандиты нас не жалуют.
Джоан. Он кричал на тебя, угрожал. Так нельзя. Граждане обязаны уважать полицейских.
Саша. Вот они и уважают. Посредством беглого огня.
Джоан. В тебя что – стреляли?
Саша(с неохотой). Да, попался один придурок.
Джоан. Было очень страшно?
Саша. Ну, веселого, конечно, мало.
Джоан. Ты в него тоже стрелял?
Саша. В кого?
Джоан. В этого бандита.
Саша. А-а… Нет, не стрелял.
Джоан. Почему?
Саша. Да, понимаешь, неудобно как-то. Толпа кругом. Люди. Могли не так понять. Обидеться могли.
Пауза.
Джоан. Я понимаю, это шутка. Ты просто не хотел попасть в людей.
Саша. Вроде того…
Джоан. Можно посмотреть твой пистолет?
Саша. Он у меня в сейфе лежит. На работе.
Джоан(с ужасом). У тебя нет с собой пистолета?!
Саша. Нет, а что?
Джоан. Как же может быть полицейский без пистолета?
Саша. А я его вообще редко с собой ношу.
Джоан. Почему?
Саша. Да с пистолетами этими одна морока. Еще отнимет кто-нибудь.
Джоан. Кто отнимет?
Саша. Мало ли дураков! Дадут по башке – и отнимут.
Джоан. У вас очень странные обычаи…А вообще-то вы из пистолетов стреляете когда-нибудь?
Саша. Бывает, конечно. Особенно в плохом настроении… не удержишься, стрельнешь в кого-нибудь.
Джоан(в ужасе). И что?
Саша. Ничего. Выговор объявят – и гуляй до следующего раза.
Джоан глядит на него в ужасе.
Джоан. Это не смешно.
Саша. А у нас в России не для того шутят, чтобы смешно было.
Джоан. А для чего?
Саша. Чтобы человек не забывал, в какой он стране живет. У нас даже поговорка такая есть. В каждой шутке есть доля шутки.
Джоан. Доля шутки… А остальное?
Саша. Остальное – правда. У нас в России вообще все – правда. О чем не пошутишь – все правда. Поэтому у нас и шутят, не переставая.