хом. Гатине отмахнулся от потуг святого отца даровать покой умирающему и отправил его восвояси. Велев караулу образовать периметр в десятке шагов от палатки, барон вошел вовнутрь.
– Гатине, – едва завидев вошедшего, слабым голосом пролепетал Берард Первый. – Прости… Несмотря на все твои старания, я оказался плохим королем.
– Бог вам судья, ваше величество, ибо никто из живущих не вправе осуждать короля.
– За исключением тебя.
– Я пришел не для того, чтобы упрекать вас в чем-то. Я никогда не относился к тем, кто предпочитает пинать смертельно раненного человека, неспособного постоять за себя. Все, с чем не согласен, я говорил всегда в лицо, когда вы были в полном здравии.
– К сожалению, я тебя не понял вовремя. Не понял, что значит быть настоящим королем. А теперь уже слишком поздно. Позаботься о моем мальчике. Он куда лучше меня, хотя и с изъяном.
– Пока бьется мое сердце, ваше величество, преданнее слуги у вашего сына не будет.
– Ну вот и все… Знаешь, а ведь мне уже не терпится уйти. Она там, и она меня ждет. Иначе и быть не может, ведь мы так любили друг друга.
Нет, его величество неисправим даже перед лицом смерти! Какой-то червячок засвербел в душе, и Жерар вдруг почувствовал, что не может молчать. Да, король из Берарда вышел никудышный, но человек он хороший. А потом кто знает – может, это окажется для него радостной вестью. Хотя… Сказанное, возможно, сразу сведет его в могилу, но точно обрадует. Дьявол! Не может он промолчать. Жерар всегда был уверен, что поступил тогда правильно – этого требовали интересы королевства и он выполнял приказ короля. Но это не значит, что он никогда не испытывал чувства вины перед теми, кто стал разменной монетой в его игре. В последнее время он стал задумываться над этим все чаще. Наверное, все-таки дает о себе знать подкравшаяся старость.
– Она тебя не ждет, Берард. Изабелла не покинула этот бренный мир.
– Как?.. Что?..
Вот и все. А он-то, дурак, надеялся, что король уйдет с радостной улыбкой на устах. Вместо этого – выражение крайнего удивления и широко распахнутые глаза. «Покойся с миром», – вздохнул про себя барон. Он осенил себя святым кругом с заключенным внутри крестом и склонился, чтобы смежить веки умершего…
Господи, только бы не прознал никто!!! Жерар и представить не мог, что есть еще что-то на этом свете, способное его напугать. Он не боялся выходить против оборотня в ночном лесу, точно зная, что не может использовать оружие, потому что зверь нужен был его другу Волану для опытов. Он охотился на волколака. Он целый год подвергался страшным пыткам. Да много чего еще, а тут… подскочить на полметра от легкого прикосновения умирающего! Оказывается, Берард вовсе не собирался отправляться в последний путь, не узнав, что именно имел в виду барон.
– Погоди, Жерар… – едва слышно скорее выдохнул, чем сказал, король. – Расскажи мне все… Я умоляю…
– Если коротко, то разбойник ударил Изабеллу ножом в грудь и сбросил с обрыва. Но Господь уберег ее, она выжила. Ее спас один трактирщик. Она лишилась ума, но взамен получила дар исцелять людей, этим сейчас и занимается. Она всеми любима и почитаема, по-своему счастлива. Не смотри на меня так. Я узнал об этом совсем недавно. Прости, но я не мог тебе сказать.
– Несвиж?..
– Да, Несвиж.
– Боже, порой я думаю, что моему отцу следовало завещать корону тебе.
– Мы не всегда вольны в своих поступках. Он ни за что не хотел завещать ее твоему брату, но долг потребовал этого, и он подчинился.
– А дитя? Мой сын?
– Он тоже выжил, уже стал взрослым. Он славный малый и прекрасный боец. Наемник. Да, я поведал ему, кто он есть на самом деле, – правильно поняв немой вопрос, ответил Жерар. – Мальчик – настоящий внук своего деда. Он попросил, чтобы я оставил его при себе и приглядывал за ним, дабы никто и никогда не посмел использовать его против семьи.
– Он в твоем замке?
Спокойно смотреть на умирающего не было никаких сил. Берард беззвучно плакал, по его бледным щекам пролегли две мокрые дорожки слез…
Да что же это?! Не иначе как комок подкатил к горлу, мешая дышать и говорить. Телячья немочь! Да возьми ты себя в руки! Нельзя! Пользы от этого никакой, только вред!
– Он здесь. В этом лагере. Не проси. – Барон все же нашел в себе силы говорить твердо, никак не выказывая своих чувств.
– Несвиж, – устало вздохнул король. Но вздохнул легко – никакого намека на охватившие его эмоции, одни лишь слезы. – Он участвовал в сражении?
– Да. Это он пришел к нам на помощь во время той атаки.
– Как бы я хотел его увидеть!..
– Прости.
– Но ведь я могу призвать к себе того, кто спас если не мою жизнь, то жизнь моего сына?
– Не надо.
– Я не могу иначе. Он мой сын.
– Он может стать причиной множества бед.
– Тогда ты должен был его убить, чтобы обеспечить безопасность.
– Он принц крови.
– Когда тебя это останавливало, старина Жерар? Мой брат Гийом… Неродившееся дитя Бланки… Я знаю. Я всегда это знал. Но Изабелла…
– Мне слишком многое приписывают, Берард. Но правда в том, что я всегда стоял на страже короны и никогда не помышлял против королевского рода.
– Я должен верить?
– А зачем мне тебе врать?
Барон Гатине врал. Врал настолько самозабвенно, что сам готов был поверить в свою ложь. Иначе никак. Берард все еще при памяти и может сболтнуть лишнее. Жерар уже корил себя за то, что поддался чувствам и сообщил ему о Георге. Да и зачем это? Если Берарду так уж захочется узнать всю правду, то ему обо всем поведает его отец, когда они встретятся в мире ином. Если встретятся, конечно.
– Действительно, врать тебе незачем, ведь я уже одной ногой в могиле. Ты не призовешь его?
– Телячья немочь! Берард, ты не можешь позволить себе слабости. Ты – король даже на смертном одре, до последнего вздоха!
– Вот ты меня и упрекнул.
– Прости.
– Как его зовут? Хотя бы имя я могу знать?
– Георг.
– Изабелла всегда любила моего отца как родного и также была любима. Оставь меня. Я хочу побыть один… Впрочем, одному побыть не получится, весть о кончине короля должна разнестись тотчас же. Позови сэра Артура, у него есть незаменимая способность, он может сидеть настолько тихо, что его не замечаешь.
Покинув палатку, Жерар направил в нее оруженосца, искать которого не пришлось. Верный вассал стоял сразу у границы караула, напротив входа, и смотрел с нескрываемой тревогой. Разумеется, ему было известно, что король уже отходит, но, как и любое любящее сердце, он надеялся на чудо.
А вот барон Гатине в чудеса давно не верил. Следовало срочно исправлять совершенную только что ошибку. Теперь это был прежний Несвижский Пес, и он не собирался потакать ничьим слабостям, ни своим, ни королевским. Лично разыскав Георга, он приказал ему отправить сотню в разъезды. По-прежнему была вероятность, что отыщется еще кто-нибудь из беглецов. Сам сотник возглавил один из разъездов, нечего ему здесь делать.
Едва наемники покинули лагерь, как к их стоянке подошел оруженосец короля, сэр Артур. Эх, Берард, Берард, с кем ты хотел тягаться по части хитрости! Прости, но видеть парня тебе незачем. Остается надеяться, что умирающему королю достанет благоразумия не объявить об этом во всеуслышание.
И тут Жерар покрылся испариной. Проклятье! Он может! Он уже однажды это проделал, наплевав на интересы королевства! Тогда король провозгласил, что признает ребенка, которого вынашивает его любовница Бланка. Пренебрежение королевой в те дни едва не стоило Несвижу потери графства Бесфан, являвшегося, по сути, самостоятельным, но связанным с королевством договором и кровными узами, ведь жена Берарда была графиней Бесфан. Ах он старый болван! Как можно было поддаться чувствам в такой момент!
Жерар буквально ворвался в палатку короля, выгнав наружу и лекаря, и оруженосца, вернувшегося с докладом о том, что разыскиваемый им наемник в настоящий момент отсутствует. В Берарда уперся строгий, осуждающий взгляд. Плевать, что тот при смерти, плевать, что он король. Телячья немочь!
– Решил поиграть в игры, Берард? – сквозь зубы прошипел Жерар.
Потом его взгляд скользнул по палатке и выхватил те предметы, которых тут до этого не было. Писчие принадлежности. Вот, значит, как… Выходит, догадка Жерара оказалась верна.
– Я все еще король, – слабым голосом попытался урезонить подданного Берард.
– Так будь им, тряпка!
– Как ты…
– Смею, – жестко перебил его Жерар. – Ты хотя бы понимаешь, что может случиться после того, как ты объявишь о существовании сына? Георг – твой старший и законнорожденный сын. Ты понимаешь, что это значит? Ты своими руками превратишь братьев в злейших врагов.
– Но…
– Никаких «но».
Наверное, вести себя подобным образом у постели умирающего жестоко, однако слишком многое поставлено на кон, чтобы снова поддаться эмоциям. В конце концов, одним грехом меньше, одним больше – какая разница. Единственное, о чем Жерар сожалел, так это о своей слабости, проявленной сегодня.
– Прости, старина. Я сам не знаю, что творю, – проговорил Берард.
Хотя барон намеревался оставаться с королем до конца, чтобы предотвратить любое безрассудство с его стороны, осуществиться этим желаниям было не суждено. Да, король при смерти, но жизнь продолжается. Дела королевства требовали присутствия барона Гатине на военном совете, который собирал кронпринц и о чем известил его посыльный. Ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться и покинуть палатку, уповая на волю Господа и остатки благоразумия того, кто за свою жизнь наделал достаточно глупостей.
Как и ожидалось, совет собрался не в шатре, который стал добычей памфийцев, а под открытым небом, у векового дуба. Сюда явились все, кто имел отношение к командованию остатками армии. Присутствовали и новые лица. Не в том смысле новые, что барон их не знал, просто раньше они не могли и помыслить о том, что окажутся на королевском совете. Состоявшееся сражение и понесенные потери внесли в жизнь свои коррективы. Были и те, кто относился к приближенным кронпринца, их статус начал расти на глазах, так как любой монарх предпочитает окружать себя своими ближайшими сподвижниками. Но Жерар по этому поводу был абсолютно спокоен: Гийом окружал себя не столько знатными, сколько перспективными личностями. Для этих молодых людей пришла пора сдавать экзамен на зрелость. Что ж, удачи.