думываясь, Кудинов прильнул к прикладу оружия. «Чехов» было несколько, он это видел и по шевелению кустарника, и по тому, как поднял и опустил руку, подавая сигнал, впереди идущий.
Палец снайпера сам собой потянулся к предохранителю.
– «Чехи», – прошипел он, давая знать о появлении противника еще ничего не заметившему Чаврину.
Тот вздрогнул, кинул озабоченный взгляд в сторону Кудинова в надежде получить подтверждение сказанного. Но, едва увидев, с каким напряжением тот сжимает в руках оружие, сам приник к пулемету и принялся выискивать обнаруженную Аркадием цель.
Прицел снайперской винтовки соприкоснулся с грудью идущего как раз в тот момент, когда бандит оказался на краю поляны.
«Надо подождать, надо подождать», – несколько раз повторил Кудинов, прежде чем сообразил, что следовало бы предупредить группника. Но вспомнив, что внутригрупповой радиосвязи нет, а от ближайшей тройки его отделяет пара десятков метров пространства, почти лишенного растительности, отбросил эту мысль в сторону.
«Выйдут к руслу – сами увидят», – вполне здраво рассудил он и принялся наблюдать дальше.
«Не стрелять», – сам себя остановил он, когда палец уже готовился потянуть спусковой крючок «СВДшки». – Надо миной. Тогда двух или трех… сколько их там есть… Наверное, домой за хавчиком идут». Сердце Кудинова колотилось, как бьющаяся в силках птица. «Пожалуй, до середины реки будет достаточно. Только не забыть скомандовать «Подрыв!» – тут же сам… из винтовки… в лобешник… на всякий случай, добить».
В том, что ролики «МОНки» полетят как надо, он был уверен – как-никак, устанавливал и прицеливал мину он сам.
– Ну же, – уже вслух поторопил Аркадий врагов, но вместо того, чтобы ступить на каменистое дно русла, вышедший к берегу бандит потянулся рукой к висевшему на груди биноклю. Затем повернулся и что-то негромко сказал, Кудинов не слышал, но отчетливо видел, как зашевелились его губы. Совсем было показавшийся из кустов второй бандит остановился, замер, пристально вглядываясь в нависающие карнизы противоположного берега. Меж тем шедший первым поднял бинокль и начал подносить его к своим глазам.
«Что-то просекли. – Мысль, что их обнаружили, показалась почти панической. – А если еще не просекли, то в бинокль наверняка… Черт, была не была…» – Аркадий совместил прицел с головой «чеха» как раз в тот момент, когда тот поднял окуляры на уровень глаз. Грохот выстрела… и импортный оптический прибор брызнул во все стороны фиолетовыми стеклами. Бандит с мгновенно закровянившей головой стал заваливаться на спину. Шедший вторым сделал шаг назад, но опоздал: сухой щелчок «СВД» коснулся его барабанных перепонок чуть позже, чем тяжелая пуля, пробив разгрузку, разворотила сердце и полетела дальше. Выбежавший из кустов «чеховский» пулеметчик бросился к падавшему.
Кудинов, мгновенно сместив прицел, снял второго и тотчас перевел оружие на третьего. В последний момент рука дрогнула, ствол качнулся на долю миллиметра вперед, и пуля, следуя по заниженной траектории, впилась третьему бандиту в мякоть бедра. Взвыв, возможно, от боли, а скорее от внезапно накатившего на него страха, чеченец выронил пулемет и, забыв про своих товарищей, приволакивая раненую ногу, тут же скрылся в сомкнувшихся за его спиной кустах. Вслед ему понеслась запоздалая длиннющая очередь, выпущенная из пулемета Чаврина.
– Вот пидор! – в сердцах выругался прозевавший свою «добычу» пулеметчик и, опустив ствол, прошелся пулями по лежавшим на земле трупам. – На всякий случай, – пояснил он разведшему руки и неодобрительно покачавшему головой Кудинову.
– Что тут у вас? – Рядом с только что проснувшимся Батурой плюхнулся прибежавший на звуки выстрелов Ефимов. Вслед за ним приземлился ошалело зыркающий по сторонам радист Каретников.
– Не знаю, это у них, – ткнув пальцем в сторону снайпера, Батура подумал и снова вернул сдвинутый вниз предохранитель в верхнюю точку.
– «Чехи», – не отрываясь от прицела, пояснил Кудинов. Только сейчас он почувствовал боль, расползающуюся по кругу глаза. Видимо, в спешке слишком сильно вжался в резиновый наглазник и слегка получил при отдаче. – Двоих вальнул. – Он не хвастался, просто вводил командира в курс дела.
Услышав о лежавших на той стороне реки трупах, Ефимов повернулся к сидевшему за спиной радисту.
– Досмотровую подгруппу сюда. – И снова обратился к старшему затеявшей перестрелку тройки: – Почему не дождались, когда перейдут русло? – Не узнав от бойцов подробностей, Сергей не спешил ставить под сомнение целесообразность их действий.
– Да та сволочь, – зло бросил Кудинов, – что первая шла, начала наш берег в бинокль осматривать. Решил не рисковать – в лобешник ему вмазал.
– Понятно… – Проверить, правильно или не правильно поступил снайпер, теперь уже было невозможно.
«С другой стороны, два трупа – тоже результат», – решил про себя Ефимов и, вставая, обратился к прибывшему со своей тройкой Калинину:
– В общем, так: я перехожу речку первым, за мной Вячин, следом Баранов, Каретников; ты прикрываешь всех и переходишь реку последним. Трупы фотографируем, вытаскиваем на гальку и оставляем. Возвращаемся обратным порядком: сперва ты и так далее. Понял? Спускаешься, ложишься, берешь противоположный берег на мушку, и если что – косишь все, что шевелится. Вас это тоже касается, – он подбадривающе улыбнулся уже избавившемуся от последних остатков сна Батуре.
Передавать подобное указание тройке Шадрина он посчитал излишним, сами разберутся, да и Кудинов, если что, объяснит. «Голос у него луженый, любую пальбу перекроет», – подумалось Ефимову и, не дожидаясь ответа, он скомандовал:
– За мной!
Телефонный звонок вывел дежурного по части старшего прапорщика Косыгина из созерцательной задумчивости.
– Слушаю, – лениво буркнул он и, позевывая, покосился на прикорнувшего возле входа в палатку посыльного – младшего сержанта Туркина.
– Алло, здравствуйте, – раздался в телефонной трубке красивый женский голос.
– Здравствуйте. Я вас слушаю. – Представляться и называть свою фамилию непонятно кому Косыгин не собирался.
– Простите, а старшего прапорщика Ефимова к телефону пригласить можно?
– Кто его спрашивает? – на всякий случай поинтересовался дежурный.
– Жена, – несколько удивленно и даже, можно сказать, растерянно ответили на том конце провода.
– Его сейчас нет, – отлично проинструктированный Ефимовым Косыгин прекрасно помнил, что надлежит говорить его супруге.
– А где он? – уточнил женский голос, и Петр Васильевич непроизвольно вздохнул. Ну ведь сказано: его нет! Вот люди! И охота кому-то тратить деньги за просто так?
– Уехал за водой, – надеясь, что от него наконец отстанут, Косыгин потянулся положить трубку, но супруга Ефимова не спешила откланяться.
– А когда он будет? – снова спросила она, и в это время зазвонил телефон внутренней связи.
– Дежурный по части старший прапорщик Косыгин слушает, – отрапортовался он, подняв трубку.
– Товарищ старший прапорщик, – зазвучал взволнованный голос дежурного радиста, – вторая группа ведет бой по координатам…
– Епическая сила! – выругался прапорщик. Оставив без ответа последний вопрос супруги Ефимова, он бросил на рычаг трубку междугородного телефона и, схватив шариковую ручку, крикнул: – Посыльный!
Спускаясь в расселину, Сергей ощутил, как под ногами тонкими струйками потекла и стала осыпаться высохшая на солнце глина. Ноздри почувствовали рассеявшуюся в воздухе пыль. Нестерпимо захотелось чихнуть, но Ефимов, потерев нос, сдержал чих и, спустившись наконец к кабаньей тропе, заторопился вниз. Через несколько секунд обрыв остался за спиной, и подошвы ботинок начали вязнуть в грунте – начинавшаяся от стен берега ровная поверхность, прежде чем перейти в каменистое дно главного русла, сперва оказалась глинистой и влажной, обильно поросшей молодыми деревьями.
Ефимов, вырвавшийся вперед, остановился, встал на одно колено и, предостерегающе подняв руку, почти тотчас опустил ее вниз, чтобы мгновением позже развести руки в разные стороны, призывая своих бойцов сосредоточиться и приготовиться к бою. Тотчас за его спиной зашуршали камни, зачмокала влажная почва, хрустнули под чьими-то ногами упавшие на землю ветки, щелкнул снимаемый предохранитель, и несколькими секундами позже все стихло.
– Наблюдать, – скомандовал Сергей и длинными прыжками (насколько это позволяли выскальзывающие из-под ног камни) бросился к противоположному берегу.
Пять шагов вправо, смена направления, семь шагов влево, падение, откат в сторону, и новый бросок вперед. Может, с откатом он слегка переборщил, но сейчас ему было не до осознания собственных ошибок. Сердце гулко стучало. Ожидание первого выстрела скручивало нервы сильнее, чем идущий в беспощадном пренебрежении чей-то жизнью бой. Бросок к урезу воды. Холодная волна тут же захлестнула ноги, сковала движения – воды в реке оказалось гораздо больше, чем думалось: поток, хотя и узкий, но доходивший Сергею до середины бедра, едва не сбил его с ног.
«Если не сейчас, то выстрела уже не будет», – с облегчением подумал он и, преодолев последние метры водного препятствия, тяжело дыша, побежал к ближайшему кустарнику. Только оказавшись в темных зарослях вовсю разросшегося здесь настоящего прибрежного кустарника, старший прапорщик смог на мгновение остановиться, чтобы перевести дыхание, затем побежал дальше, взбираясь вверх по заросшему молодыми деревцами склону.
Заняв позицию за небольшим валуном, Ефимов еще какое-то время лежал, внимательно осматриваясь вокруг и дожидаясь, когда оставшиеся бойцы досмотровой подгруппы переправятся на этот берег, и только после этого начал спускаться вниз.
– Калинин, Вячин, справа – слева, вверх по склону, занять оборону, живо! – быстро, но совсем тихо скомандовал он, и ожидающие его команд спецназовцы, постепенно расходясь в разные стороны, стали пониматься вверх, углубляясь в лесные заросли. На поляне остались стоять только трое.
– Каретников, вон туда, за дерево – и связь! Баранов, обыщи! – Сергей бросал отрывистые команды, а его взгляд с беспокойством скользил по темному, едва просматриваемому в свете угорающей зари лесу. – Передавай: по координатам Х… У… обнаружил трех боевиков, огнем снайпера двое уничтожены, один ранен; раненому удалось скрыться. – Все это Ефимов диктовал, доставая из чехла, а затем включая цифровой фотоаппарат и уже делая шаги то вправо, то влево в поисках лучших ракурсов для фотосъемки. – Организованное преследование успеха не принесло.