Я все еще дрожу, но уже по совершенно другой причине.
— Ммм, — издаю я маленький, приглушенный звук.
Он крепче прижимается к моему рту, врываясь в мое пространство с уверенностью урагана. С каждым вдохом мои груди соприкасаются с его твердой грудью.
— Мисс? Я вхожу.
Я хватаю незваного гостя за руку и умоляю его взглядом. Он сужает их до щелей, но медленно убирает руку от моего рта. Он держит ее в воздухе, призрачно близко, вероятно, чтобы снова заткнуть мне рот, если я закричу о помощи.
Но в том-то и дело, что мне не нужна помощь, потому что он не представляет угрозы.
Или, по крайней мере, не представлял в прошлом. В этой ситуации я не совсем уверена.
— Я в порядке! — говорю я достаточно громко, чтобы охранник услышал. Удивительно, что я не заикаюсь и не нервничаю, учитывая ситуацию.
Дверь немного приоткрывается, но остается в таком положении, когда голос охранника проникает внутрь.
— Я зайду, чтобы убедиться, мисс.
— Не надо! Я... я голая.
Охранник прочищает горло, и я почти могу представить его взволнованное лицо. Он знает, что его голова будет на палке, если он увидит меня обнаженной.
Если только моя жизнь не была под угрозой.
А это не тот случай.
Я не думаю.
— Я действительно в порядке. Сейчас я снова засну. Не буди меня.
Молчание на одну, две, три секунды...
— Очень хорошо, мисс. Если что, босс зайдет к вам.
Дверь закрывается, и я делаю длинный вдох.
На следующем вдохе моя грудь упирается в грудь незнакомца, и я замираю, глядя на него.
— Босс, которого он только что упомянул — мой брат, и я не могу отгородиться от него отговоркой «я голая». Он просто войдет с закрытыми глазами, возьмет простыню или что-то еще, накинет ее на меня, а потом начнет обыск. Он такой жестокий, так что ты действительно должен уйти до его прихода, если не хочешь, чтобы на твоем надгробии было написано «Избит до смерти». О, и еще, ты собираешься оставаться приклеенным ко мне в течение долгого времени? Я могу казаться крутой, но на самом деле трудно дышать, когда ты рядом.
Он тупо смотрит на меня, абсолютно не впечатленный и не сбитый с толку моей словесной рвотой. Это привычка, от которой я пытаюсь избавиться, но на самом деле это сложнее, чем кажется.
— Чего ты ждешь? — шепчу я. — Серьезно, уходи, пока не появился Джереми. Если ты прошел через балконную дверь незамеченным, то возвращайся тем же путем. И, может быть, вернешь мне мое личное пространство как-нибудь в ближайшее время?
Он протягивает руку в перчатке к моему лицу, и я думаю, что он снова заставит меня замолчать, но его пальцы обхватывают мою челюсть.
Это не угроза, но под этим жестом скрывается власть.
Нет, не власть.
Контроль.
Он источает его до удушья.
Его большой палец гладит мою нижнюю губу, и она отделяется, вот так просто.
Мое сердце бешено колотится, и я думаю, может быть, я сплю или что-то в этом роде.
Может быть, я придумала столько сценариев в своем извращенном мозгу, что один из них действительно сбывается.
Иначе зачем ему прикасаться ко мне, если он никогда не прикасался ко мне раньше?
И он прикасается не просто к какой-то части меня. Это мои губы.
Он собирается меня поцеловать?
Прежде чем эта мысль полностью оформилась, в воздухе раздается его богатый, глубокий и абсолютно знакомый голос.
— Ты слишком много болтаешь. Однажды этот ротик доставит тебе неприятности.
Затем он отпускает меня, делает шаг назад и выскальзывает через балконную дверь так же легко, как и вошел.
Мои конечности окончательно отказывают мне, и я сползаю по стене на пол.
В этом нет никаких сомнений.
Мои пальцы касаются того места, где секунду назад была его рука. Ну, на ней была перчатка, так что это было не прямое прикосновение, но это все равно считается, верно?
Только теперь мои губы дрожат, а сердце падает в смятении.
Это он.
Тот, кого я не должна хотеть.
Глава 2
Анника
— A ты уверена, что сюда никто не заходил?
Уверена ли я, что это на самом деле альтернативная реальность и я скоро проснусь? Удивлена ли я, что никто не видит моих содрогающихся внутренностей?
Конечно.
Я абсолютно уверена, что со мной что-то не так, потому что я наклеиваю свою самую яркую улыбку, когда встречаюсь взглядом с братом.
Джереми, который ворвался в мою комнату и теперь возвышается надо мной, высокий, мускулистый, немного громоздкий и является идеальным клоном нашего отца. Серьезно, папа получает пять с плюсом за копирование и вставку.
Он также старше меня на шесть лет, так что в свои семнадцать я как ребенок. Через полтора месяца мне исполнится восемнадцать, так что мысленно я уже в этом возрасте.
Кроме того, благодаря моей отличной учебе, я могу пропустить один класс и поступить в колледж в этом возрасте. Мой брат не в восторге от этого факта.
Он всегда был похож на смертоносного тигра, который стоит на страже перед моей дверью. Я смогла дышать только тогда, когда он уехал из Штатов в колледж на несколько лет раньше меня.
Ну, смогла дышать — это преувеличение, потому что я все еще находилась под еще более удушающим вниманием и защитой папы.
Поэтому я изо всех сил старалась поступить в колледж. Но, естественно, я могла поступить только туда, где учится Джереми. Или должна была остаться в Нью-Йорке.
Мой мозг выбрал брата как меньшее из двух зол.
В начале семестра я приехала на Брайтон. Это остров у южного побережья Великобритании. С тех пор как я воссоединилась с братом, вернулось то едва уловимое чувство удушья, что за мной следят и наблюдают каждую секунду.
Я натягиваю свитер поверх рубашки, потому что, черт возьми, я не собираюсь расхаживать в своей короткой, как грех, рубашке перед братом.
Раньше это не казалось проблемой.
Я заглушаю этот крошечный голосок и пренебрежительно вскидываю руку.
— Я крепко спала, пока этот охранник не разбудил меня. Разве здесь девушка не может выспаться?
Это точно.
Серьезно.
Если бы это был кто-то другой, они бы оставили меня в покое, но это Джер. Лидер Язычников, прозванный дьяволом, и наследник папиной мафиозной империи.
Дома все ждут, когда он закончит магистратуру и вернется на свое место в сердце нью-йоркской Братвы.
Весь этот опыт обучения в колледже для него лишь ступенька, способ впитать как можно больше власти, прежде чем вернуться туда, где его место.
Его взгляд, как у ястреба, пробегает по всей моей комнате, то и дело останавливаясь, словно он видит следы его пребывания.
Как будто он чувствует запах кожи от его перчаток и тепло, исходящее от его тела.
Мои губы дрожат при воспоминании о том, как незваный гость прикасался к ним, а в ушах звенит. Хороший тип звона. Такой, когда я все еще слышу его голос в своей голове.
Его слова.
Мой Чайковский — кстати, это мой бог, потому что он — корень моей духовности.
Соберись, Анника.
— Ты не слышала никакого шума? — Джер настаивает с настойчивостью гончей, вынюхивающей добычу.
— Если не считать громкого голоса охранника, то нет. Что происходит? Он сказал, что было нарушение?
— Да. Была попытка поджога в пристроенном доме.
— Поджога?
Святое дерьмо на палочке. Я знала, что запах сажи как-то связан с пожаром. Значит ли это, что именно он стоял за этим?
Вместо того, чтобы спросить об этом и вызвать подозрения у Джера, я спрашиваю:
— Все в порядке?
Факт остается фактом: этот особняк — резиденция Язычников, и члены-основатели клуба, которые являются друзьями моего брата, используют его как дом. Не говоря уже о живущих здесь охранниках и некоторых сотрудниках.
Я озабочена вторжением, но не настолько, чтобы забыть о других людях. Даже если они соперничают с дикостью моего брата.
— Никто не пострадал, и мы потушили пожар до того, как он сожрал пристройку, — говорит Джереми.
— Фух! Как хорошо, что обошлось без жертв. — И не только по этой причине. — Ты знаешь, кто это сделал?
— Пока нет, но я найду их. — Он делает шаг вперед. — Ты уверена, что все в порядке? Тебе ничего не нужно?
— Сон для красоты, помнишь?
Он ерошит мои волосы, на его губах появляется редкая улыбка. Я не могу не усмехнуться в ответ, прекрасно понимая, что мой брат — непростой человек, и я не должна принимать его тепло как должное.
Мне повезло, что я вхожу в короткий список людей, о которых Джереми заботится.
— Прости, что прервал твой сон, Аннушка.
Так они с папой называют меня. Аннушка. Русское ласковое имя, образованное от моего имени Анника.
— Извинения приняты, но перестань портить мои волосы. Я уже не ребенок.
— Для меня ты милый маленький ребенок.
— Джер!
— Что?
— Я уже достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе.
— Не слышу.
Я фыркнула.
— Ладно, но могу я завтра вернуться в общежитие?
Джереми учится в Королевском Университете, одном из двух университетов на острове Брайтон, который подпитывается деньгами мафии. Другой университет, Королевский Элитный Университет, был основан и финансируется старыми британскими деньгами.
Эти два университета и их студенты терпеть не могут друг друга. Эта вражда выливается в спортивные состязания и соперничество тайных клубов.
Сказать, что они враждуют друг с другом, было бы преуменьшением века.
Поэтому тот факт, что я учусь в художественной школе при Королевском Элитном Университете — или КЭУ — и живу в их общежитии, не устраивает моего брата.
Именно поэтому он иногда настаивает на том, чтобы я осталась здесь, в особняке Язычников, который он делит с тремя своими друзьями.
Он говорит, что это для того, чтобы защитить меня, но это больше для того, чтобы присматривать за мной.
— Еще нет, — говорит он, подтверждая мои мысли. — Оставайся здесь еще несколько дней.